Страница 172 из 191
- Твой пригласительный на имя Жанны Евгеньевны Лихачёвой. Она является журналисткой, которой заблаговременно выслали приглашение, а недавно она перешла на нашу сторону, – Заславский протянул девушке пригласительный и пожал руку. – Удачи! Мы все тебя будем ждать.
Удерживая руками шаль и накинув сверху тёмную куртку, чтобы не было так холодно, Виктория на секунду остановилась у дверного проёма. Она хотела обернуться и вновь увидеть всех, кого знает, кто составлял часть её непосредственной жизни, но это желание мгновенно оборвалось внутри, и девушка, глубоко вздохнув, скрылась в пасмурных сумерках вечера.
Над вечерней Москвой, пропитанную пустотой и запахом мокрого асфальта, нависла луна. Видимо, все революции в России будут протекать именно осенью: что Красный, что Чёрный Октябрь. Однако сегодня все знали, что день 7-ого сентября не забудут никогда. Это был праздник – день города, отмечаемый в честь основания самой красивой столицы мира. Тёмно-синее небо кусками освещалось пурпурными фейерверками, вдалеке играла музыка – торжественные мероприятия проходили на самых обширных улицах Москвы. Главным торжеством были празднества на Красной площади и в павильоне Останкинской башни.
Именно там сегодня все гости были погружены в атмосферу расслабленности, алкогольных коктейлей и шумных музыкальных композиций. В свете редких фиолетовых прожекторов никто не заметил, как некая девушка в бардовом платье и с бежевой шёлковой шалью, покрывающей её плечи, неспешно вошла в сумрачный зал. Её лицо скрывала алая узорчатая маска. На ней не задерживали внимания дольше двух секунд: всё, как обещала Анна – никто её не узнал и не имел ни малейшего представления о личности некой анонимки. Светскому обществу давно наскучило обсуждать очередных любовниц высокопоставленных коллег и олигархов: они менялись как перчатки, и уследить за всеми ними было физически невозможно, а потому Виктория сразу влилась в рассеянный круг «небожителей».
Девушка, сделав вид, что поправляет шаль, отстранилась в сторону, во мглу, куда не падал свет лучей прожектора, и окинула поспешным взглядом помещение, однако практически ничего не было видно, несмотря на то, что Виктория надела линзы: светомузыка заглушала собственные мысли и двигалась в хаотичном ритме, делая этот павильон более похожим на ночной клуб. Возможно ли взорвать? Устроить пальбу, как то делали в “старые, добрые” 90-е? Виктория поняла, что в её положении было глупо играть в киллера или мафию. Ей необходимо было точно знать, что можно было рассчитывать от своих ребят. И, благо, повезло, что она родилась именно женщиной, потому что незнакомых мужчин заподозрить и выявить было гораздо проще.
Жаль, что невозможно было сообщить обо всех особенностях и обстоятельствах вечера – из-за риска прослушивания и ловли абсолютно всех сигналов извне было решено не снабжать Викторию электрооборудованием. Её основной ролью была разведка, и дабы она, незаметно пробравшись внутрь, в специальном порядке ликвидировала подачу электричества, занеся в главный ПК такие вирусы, против которых ни одна защита и операционная система не смогли бы устоять. А для того требовалось покинуть мероприятие и подняться на лифте в главный центр управления, который располагался на самой вершине телебашни. И если бы она ещё не боялась высоты... Однако, бред. Первое, что нужно было сделать – уйти “по-английски”.
Мимо неё вразвалочку, видимо, совсем никакой, прошёлся прилично одетый мужчина в обнимку с двумя молодыми девушками. Они наверняка громко смеялись, из-за оглушающей музыки не было слышно их слов, но был слышен пьяный визг. Виктория, наблюдая за этим, почувствовала ещё большее омерзение и разочарование в российской элите. На тот капитал, который имели олигархи, они могли бы шиковать культурно, распивая дорогой виски или абсент на белоснежной яхте в Тихом океане или, в конце концов, выкупить огромные Европейские библиотеки и изучать иностранные языки. Многие действительно так делали, несмотря на то, что состояние это было заработано совсем некультурным путём распила государственного бюджета. Однако они до сих пор предпочитают вечеринки, алкоголь и женщин. Кто-то даже мужчин.
От подобных размышлений Виктория отвлеклась, заметив, как из дальнего конца зала была открыта дверь до лифта, и молниеносно ринулась туда, и когда уже до завершения второго плана миссии оставалось совсем чуть-чуть ей преградили путь. Девушка замирает и резко поднимает подбородок, чтобы потребовать прохода, но из её губ не вырывается ни звука. Перед ней стоит высокий человек в тёмно-синем костюме с двубортным воротом, по краям которого блестят серебряные пуговицы.
Мужчина свысока смотрит на неё, сощурив глаза: лицо его также скрывает маска, едва освещаемое тусклым светом сиреневого прожектора. Виктория бледнеет, точно мел: она желает вмиг отстраниться назад, чувствуя на себе, что эти странные глаза демона её подавляют, но что-то не позволяет девушке сдвинуться с места. Во взгляде незнакомца она замечает отнюдь не высокомерие, а скорее внимание и пытливый интерес с очевидной целью познания – именно так пылкие юные философы лицезрят содержания трудов Аристотеля, как неизвестный испытывал взглядом Викторию.
Спустя несколько мгновений музыкальный хаос замер, а он, молча подает ей руку. Отступать бедной девушке некуда: отказать – значит привлечь к себе много лишнего внимания, а незнакомец выглядит угрожающим и чересчур подозрительным. Теперь она понимает, для чего все эти годы училась психологии и нейролингвистическому программированию, а самое главное – искусству актёрского мастерства. Для успешного завершения этой миссии ей необходимо применить все навыки в действии: усыпить бдительность анонима, возможно даже очаровать, что при его снежной холодности было, однако маловероятным, и выяснить что-нибудь, что могло касаться её тайных замыслов. Абсолютно аналогичны мысли незнакомца.
Девушка, собравшись с духом, бросает ответный оценивающий взгляд на мужчину и смело протягивает ему свою ручку. В тот самым момент, словно дожидаясь команды, раздались звуки фламенко. Такой поворот событий Виктория ожидает меньше всего, однако, не дав себе растеряться, она делает несколько медленных шагов по кругу, как сходятся соперники на дуэли. Незнакомец проходит следом и внезапно под пламенный аккорд дёргает её за руку, притянув к себе. Девушка, чуть не упав в железные объятья, делает пируэт, увернувшись, и резко отстраняется на расстояние вытянутой руки. Тёмные, подобно космическим метеорам, глаза анонима блестят с ещё большим жаром. Он сладко улыбается, в такт музыке оборачивает вокруг себя и начинает аккуратно приближаться к девушке. Благо лишь тень её лица отражается в изысканных, сиреневых переливах.
- Вас сложно изумить, но возможно, – первое, что произносит он, – хочу лишь сказать, что импровизацией вы владеете недурно.
- Могу задать лишь один вопрос, – томно, нарочито страстно, как она могла, спрашивает Виктория, стараясь только не смотреть ему в глаза – слишком странные, слишком невыносимые, – кого мне благодарить за столь лестный комментарий?
- Никогда! – вдруг шипит он, словно ужаленный, отклонив от себя девушку, на что она делает великолепное па, яростно парируя. Незнакомец вновь притягивает её к себе, и практически касаясь губами её лица, шепчет. – Запомните, никогда не благодарите, кого бы то ни было за высказанный восторг.
По спине её пробегают мурашки. Она чувствует кожей чужое, ледяное, зимнее, мёртвое дыхание. «Главное – не потерять голову, которая должна быть много холоднее этого дыхания», – твердит про себя она. А чертово фиолетовое сияние ослепляет её и его глаза.
- Вы ли будете меня учить? – нагло бросает Виктория, резко повернувшись спиной к незнакомцу, вскидывая руку вверх и медленно проведя ею по волосам и вниз по подбородку. Она его дразнит, сама же боясь до смерти окончания музыкальной партии. Оттого, что понятия не имеет, и подозревает, что только худшее можно ожидать от этой фиолетовой тени, что в холодном мраке так крепко и в то же время нежно держит её за руку.