Страница 7 из 37
Удивлению нашему не было границ.
— Но как же мы попадём к новобрачным?
— Пара пустяков, — отмахнулась Люська.
Севка, конечно, тут же выскочил с догадкой:
— Готов спорить, Люська выходит замуж!
Все развеселились.
— Дурак ты, Байкин! — отрезала Люська. — Я замуж и вообще не пойду.
— Но как же ты проникаешь в салон? — недоумевала Майка.
Люська только передёрнула плечами:
— Проще простого. Нахожу новобрачных, встаю рядом и иду, будто бы я их дочка.
— Какая же дочка, — заметила Майка, — если они ещё не женились?
— А это их личное дело, — пожала плечами Люська.
Татка как бы между прочим спросила:
— А у твоих… новобрачных, в этом салоне… конский волос, случайно, не продаётся для виолончельных смычков?
— Ну даёшь, Татка! — поразилась Люська. — Зачем новобрачным смычки?! Нужна фата для невесты, чёрные костюмы для женихов, обручальные золотые кольца. Вот была бы потеха, если бы жених пришёл на собственную свадьбу со смычком!
Татка только сказала:
— Ничего смешного не вижу.
Пора было принимать решение, споры в звёздочке затянулись. Я снова налил полстакана воды и выпил, затем постучал о графин стеклянной пробкой:
— Люськино предложение о новобрачных мы, конечно, запишем, но придётся посоветоваться с Леной.
— Советуйся, раз сам решить ничего не можешь, — скривила презрительную мину Люська.
Севка потребовал слова.
— Кончается третья четверть, — напомнил он, — значит, ждите родительского собрания. Что это значит?! Это разговоры про наши тройки, пропуски уроков, дисциплину. Бабушка моя сказала, что она приходит с собраний больная. Вот я и подумал, а почему бы Татке Бойцовой не поиграть для родителей на виолончели? В Индии, я сам читал, даже ядовитые змеи под музыку перестают кусаться. Музыка всем сохранит здоровье и нервы.
— Правильно, Севка, — поддержал я друга. — Но здесь главное, чтобы родители под музыку не уснули.
— Пусть Татка играет боевые марши, — нашёлся Байкин.
— А я, между прочим, читал, — вставил Мишка Фешин, — что если играть что-нибудь веселёнькое коровам, то они дают молока вдвое больше. Пошлём Татку в колхоз, пусть играет на ферме!
Все рассмеялись, представив Татку с виолончелью в колхозном коровнике.
— Я бы поехала, — посмеялась и Татка, — но нам с бабушкой не донести виолончель до колхоза…
Вот это мысль!
— А действительно! — воскликнул я. — Почему бы нам не помочь Таткиной бабушке носить виолончель в музыкальную школу?! Составим расписание. Пусть бабушка отдыхает, а мы понесём.
— Хорошо бы. Бабушка столько лет говорит про свой заслуженный отдых, — призналась Татка.
Расписание составили моментально, каждый был готов стать носильщиком виолончели.
Севка всё же не удержался, сказал:
— Хорошо, что Татка не играет на рояле, — вот была бы работка: катить рояль в музыкальную школу.
Одного толкового дела для нас маловато. Я надеялся на мальчишек.
— У моего дедушки есть брат, — начал Мишка. — Он во время войны был пионером. Солдаты сражались на фронте, а старики в тылу оставались без помощи. Так вот, пионеры носили старикам воду из колодца, пилили дрова, ходили за продуктами в магазины…
— Это теперь не подходит, — сказала Люська. — Пенсию старикам приносит почта, вода течёт из водопроводного крана, вместо дров давно уже паровое, а в магазины они с удовольствием ходят сами.
Звёздочка сразу приуныла, но Мишка Фешин не собирался сдаваться:
— Верно! Но недавно одна старушка попросила меня помочь ей перейти дорогу.
— А что?! — подхватил Севка. — Установим пост на опасном переходе, серьёзное дело!
— Предлагаю у магазина «Юбилей», — тут же сообразила Люська. — Там у старушек потяжелее авоськи.
Все согласились.
— Значит, ты, Майка, завтра же понесёшь виолончель в музыкальную школу. Конечно, с Таткой, — распределял обязанности я. — Остальные приходят к «Юбилею». Мы с Севкой встанем на одной стороне перехода. Мишка, Люська и Федя — на другой.
Люська захотела дополнить:
— Разреши мне по совместительству быть «бюро рекламы», пояснять пешеходам, какие можно достать дефициты?
Я согласился, возражать не хотелось.
Тут Татка вспомнила, что она опаздывает в музыкальную школу. Разбежались и остальные.
В классе остались только мы с Севкой, нужно было обдумать отчёт для вожатой о полезных делах нашей звёздочки.
Потом мы ещё долго разгуливали с Севкой по улице, рассуждали о жизни. Хотелось с завтрашнего дня начать жить иначе.
— Дырочкин, — предложил Байкин. — Давай приходить в школу хотя бы на пятнадцать минут до уроков, какой это пример классу!
Я согласился.
— Тогда жди меня в восемь. Только будь уже в полной форме.
— Нет проблем! — пообещал я.
Едва прозвенел утром будильник, как в квартиру заблямкал Севка. Я-то надеялся, что он опоздает, и продолжал валяться в кровати! Но Байкин оказался поразительно точным.
— Мы же договорились?! — возмущался Севка. — Открыл глаза — одевайся! Налил чаю — пей! С тобой каши не сваришь!
Я и не пытался защищаться. Было неловко, что в первое же утро я не выполнил слова.
— Ты забыл, что первый урок — физкультура. Нас всё равно в зал не пустят… — говорил я.
Физкультуру Севка почти ненавидел. Дело в том, что с ловкостью у Байкина было не очень, да и сил маловато. А Евгений Павлович, учитель физкультуры, не больно-то с этим считался и то предлагал Севке подольше повисеть на канате, то подтянуться на турнике, то лишний раз полазить по шведской стенке.
Но сегодня и физкультура не смутила моего друга.
— Физкультура так физкультура, — сказал он. — Разницы я не вижу.
Ему не хотелось признавать свое слабое место.
В четверть девятого мы уже выбежали из парадной.
— Неплохо бы размяться, — предложил Байкин, видимо желая явиться на физкультуру в отличной спортивной форме. — Ты, Дырочкин, спишь стоя. Как лошадь. Добежим до того «Москвича».
Я с ходу рванул. Было слышно, как сзади отдувается Байкин.
Около машины притормозили.
Владелец расхаживал вокруг «Москвича», заглядывал в открытый капот, посвистывал, думал.
— Тэ-эк! — говорил владелец, поглядывая на нас и как бы спрашивая совета. — Загвоздочка вышла…
Он вдруг доверительно подмигнул мне. Я подмигнул ему тоже. Он улыбнулся, поблагодарил за поддержку.
Потом он сел в машину и, не закрывая дверей, дал газ.
По капоту словно бы судорога просквозила, но машина с места не сдвинулась.
— Пошли! — потянул я Севку.
— Не дёргайся! Времени у нас вагон, — отрезал Байкин. — Лучше постоять здесь, чем в коридоре.
Севку не переспоришь. Впрочем, время ещё было.
Поломка явно заинтересовала Севку.
— А вы осмотрите неторопливо и подумайте, — солидно посоветовал он.
— Благодарю вас! — поклонился владелец, очень вежливый человек.
Он скинул пальто, передал мне. Снял пиджак — вручил Севке. Засучил рукава рубашки, приспустил галстук, засвистел.
— Думать нужно! Это вы правильно говорите, молодой человек, милый мой юноша! — сказал он. — Думать — это моя главная профессия!
Видимо, владелец машины был учёным.
Учёный долго и пристально глядел, открыв капот, на мотор, потом стал тыкать его в различные места отвёрткой.
— Аккумулятор, карбюратор, — перечислял он.
Да, многое он знал! Мы столько не знали!
Я вдруг подумал: вот непредвиденное полезное дело! Оказание помощи пострадавшему на дороге.
— А не поменять ли нам, братцы, водичку? — вдруг предложил он.
— Почему бы не поменять? — согласился Севка. — Поменять можно.
— Тогда, если вы пионеры, я попрошу помочь… Пришлось признаться, что мы ещё не совсем, но скоро будем.