Страница 10 из 28
Самолет Bf 109F Роберта Олейника
Художник Владимир Камский
Про подробности первого вылета говорится в записях командира группы гауптмана Ханса фон Хана: «Мы должны были атаковать русские аэродромы в окрестностях Львова. Раннее утро было мрачным и серым. Глубокий покой царил внизу, в воздухе отсутствовали самолеты, не было никакой зенитной обороны. Когда мы увидели аэродром, то не могли поверить своим глазам. На летном поле было полно машин: разведчики, много истребителей, бомбардировщики. Они стояли не замаскированные, как перед парадом, выстроенные в длинные выровненные ряды. И в эту кучу мы начали стрелять и сбрасывать 50 кг бомбы. Внизу загорелись множество серебристо-серых самолетов, похожих на птиц, они сверкали своими красными звездами и это хорошо было видно нам сверху. Мы выполняли атаку за атакой на разведанные аэродромы. Эти действия продолжалось весь день примерно так же. И мы не приходили в себя от удивления. Сколько же самолетов имели русские на нашей границе!
В отличие от штаба группы, звену 1-го штаффеля, а также двум звеньям 2/JG3 уже в первом вылете пришлось вступить в воздушный бой с врагом - это были несколько русских истребителей Поликарпова типа И-16, более известных со времен гражданской войны в Испании как «Batas»; три этих широколобых, маленьких, со звездообразным двигателем истребителя, были сбиты оберлейтенантом Олейником, фельдфебелем Хессеном и фельдфебелем Лютом.»
Известно, что целью для сводной группы 1-го и 2-го штаффелей (восьмерка из 2/JG3 взлетала с подвешенными 50-кг осколочными бомбами SD-50, а звено 1/JG3 прикрывало ударные машины), ведомой оберлейтенантом Олейником, стал аэродрому Чунев (он же Городок, он же Грудек-Ягелонский), где базировался 28-й ИАП 15-й САД (43 исправных боевых самолета: 36 МиГ-3 и 7 И-16).
Благодаря данным из архива института истории РАН, где удалось найти воспоминания личного состава 28-го ИАП, а также документу о подтверждении победы фельдфебеля Хессена, выложенному Марком Солониным на его сайте, удалось разобраться в обстоятельствах боя над аэродромом 28-го ИАП.
Рапорт о воздушной победе, подписанный фельдфебелем Хессеном из 2/JG3: «22.6.1941 в 03:35 я стартовал в составе пары Bf 109 с бомбами в группе оберлейтенанта Олейника. Через полчаса летного времени мы заметили у Grodek (Грудек-Ягелонский) одиночную машину. Оберлейтенант Олейник развернулся на нее и приказал мне сбросить бомбы на аэродром Grodek. Пикируя, я видел стартующие с аэродрома самолеты. Я сбросил бомбы, прицелился в заднюю машину и поджег ее очередью. Заваливаясь на левое крыло, она начала падать, а пилот выпрыгнул с парашютом. Я не мог наблюдать, как она упала на землю, так как отвернул, заметив, что остальные машины разворачиваются на боевой курс в мою сторону.»
Этот документ полностью опровергает популярную версию о том, что Роберт Олейник одержал первую победу в 03:40. Действительно, взлетев в 03:35 утра, немецкая группа никак не могла оказаться над Чуневом, до которого было 100 км, за 5 минут. А то, что бой произошел около 5 утра по Московскому времени, подтверждается и документами советской стороны и воспоминаниями участников этих событий.
Из истории 28-го ИАП: «В 4:00 22 июня лагерь огласили нервные звуки боевой тревоги. Люди вскакивали, на ходу одевались, брали оружие, противогазы и бежали на аэродром.
МиГ-3 28-го ИАП на аэродроме Чунев
Самолеты МиГ-3 28-го ИАП.
Художник Александр Казаков.
Технический состав быстро подготовил машины, и летчики приготовились к взлету. Нервы были напряжены до предела, все ждали приказа о вылете. Уже получили сообщение, что аэродром Скнилов подвергся бомбардировке. Все знали, что началась война, но в то же время не хотелось этому верить.
Вдруг в стороне от аэродрома на малой высоте показались три вражеских бомбардировщика. Командир полка подполковник Черкасов подал команду, и наши соколы вихрем взлетели в воздух, чтобы преградить путь фашистским гадам. В это время со стороны солнца пикируют 8 самолетов Me-109. Над аэродромом завязался жаркий воздушный бой. Кроме гула моторов и пулеметной стрельбы ничего не было слышно. Сотни глаз с тревогой смотрели на первый, неравный по силам воздушный бой на малых высотах. В этом бою наши молодые сталинские соколы показали свою уверенность и готовность биться за каждую пядь советской земли, за каждый кубометр нашего воздуха. Не выдержав смелых и решительных атак наших истребителей, фашистские «асы» стали удирать. Это было в 5:00...».
Опуская некоторые патетические выражения, тем не менее следует отметить такие подробности, как 5 утра и то, что взлет самолетов полка начался в момент атаки «мессершмиттов». Эти данные подтверждает и непосредственный участника боя, в тот момент заместитель командира 3-й эскадрильи 28-го ИАП старший лейтенант Евгений Горбатюк в своем интервью в 1942 г.:
«С 28-м полком я и встретил первый день войны. Началось все это неожиданно. Мы были в лагерях, часть летчиков отдыхали дома. На рассвете, по тревоге звук которой позапустили и выключили, - думали обычная учебная тревога. Но потом, чувствую по настроению, что-то не то. Вылетела нас пятерка, сборная со всего полка, приказ нам дали идти к границе. Я еще понятия не имел, что война. Прилетели на границу - все горит. Тут кое-что начал понимать. Впервые набрался смелости перелететь через границу. Полетали мы там, зашли поглубже. Походили по линии фронта. Видим, горит все подряд, очень много войск с обеих сторон. Шли напряженные бои. Я решил, что все это - пограничный инцидент, сразу в голове не укладывалось, что началась война. Вернулись чтобы доложить об этом. Но на аэродроме уже знали, что не инцидент, а война.
Дозаправились и снова взлетели для штурмовки вражеских войск.
Но только успели набрать высоту 500 м, как прошла атака Мессершмиттов. Я их сразу узнал, вижу - заходят на аэродром. А ведомые мои сначала не поняли, кто это такие. Я оторвался от них, повернул самолет, а немцы уже гуськом, цепочкой заходят штурмовать аэродром. Я по первому не успел свалиться, но свалился по второму. И хорошо свалился, на пикировании на предельной скорости - аж в глазах темно - до самой земли, догнал его и угробил - он врезался в лес. Пулеметы у меня были замечательно обстреляны. МиГ -и мы только что получили и только-только ввели в строй, - все было новенькое. Но когда я стал выводить из пике, все на той-же огромной скорости, прямо мне в лоб сваливается их ведущий. Только я хотел очередь дать, как он по мне - из пушек. Свернул мне плоскость, потом у меня снаряды взорвались. Машина неуправляемая. С грехом пополам сел...».
Воспоминания Горбатюка вполне вписываются в хронику событий: пятерка МиГ-3, ведомая им, успела слетать к границе и вернуться на аэродром. Это опять-таки подтверждает, что бой не мог произойти ранее 5 утра.
Заместитель командира 3-й эскадрильи по политчасти политрук А.З. Алейников, рассказал, как бой выглядел с земли:
«22 июня на рассвете раздался вой сирены. В течении нескольких минут лагерь ожил, все бросились бегом к стоянкам самолетов. А жили мы в палатках, километра за 1 -1/2 от аэродрома.
Прибежали, опробовали самолеты, но никто толком не знал, что делать, т.к. все в недоумении были, учебная тревога или боевая. Через несколько минут со стороны Львова появились 9 бомбардировщиков. Нас сбило то, что незадолго перед этими днями в печати появилось сообщение о том, что состоятся маневры. Уже Мессершмитты метрах в 25-ти от нас, - уже строчат из пулеметов, а мы все не верим. Только когда появились убитые, тогда поверили.