Страница 6 из 15
– Вань, ты идешь или так и будешь в окно пялиться! Уже приехали. Пошли поселяться, спецсредства в автобусе оставляем, – отвлек от раздумий Серега. Иван взял свою сумку и вышел на улицу, посмотрел на старое четырехэтажное здание перед собой. Скамейка перед облупившимися, давно некрашеными дверями была поломана. На клумбе валялись пустые пластиковые бутылки и обертки. Зайдя внутрь, милиционер услышал голос пожилой женщины, которая стояла за стойкой администратора.
– Ваш этаж третий, в номер по три человека, туалет на этаже, душ в подвале, подходим за ключами.
Иван, постояв в очереди, взял огромную деревянную грушу, на которой висел ключ и, отойдя в сторону, позвал:
– Ген, пойдешь в комнату ко мне?
– Пойду, у тебя балкон есть? – ответил Гена.
– Вроде есть, – с неуверенностью в голосе откликнулся Журба.
– Ладно, давай ключ.
– Держи, бери Андрея и поднимайтесь, 310 комната.
Бойцы зашли в комнату и осмотрелись: в коридорчике к стене прикручена железная вешалка, стены окрашены грязно-голубой краской, шелушащейся по углам. В комнате стояли три стареньких кровати, стол, две тумбочки, шкаф, который помнил еще Брежнева, и четыре стула. Гена поставил сумку на кровать возле окна и сказал:
– Моя тумбочка та, что без дверки. От балконной двери дует, надо взять у администратора старое одеяло завесить.
Иван поставил сумку возле кровати, стоящей напротив выхода, и стал раздеваться. В воздухе висел запах сырости и плесени. Было видно, что здесь давно уже не жили. Андрей сел на оставшуюся кровать и, окинув взглядом весь номер, вынес вердикт:
– Да, не люкс, сразу видно. Сейчас балкон открою, немного проветрю. Ботинки вместе с носками в коридор выставляйте, а то мы в комнате задохнемся. В душ сейчас бесполезно идти, там очередь. Жалко, телевизора нет. Я видел, в конце коридора стоит там, напротив дивана.
Иван разделся до пояса, надел тапки, взял мыльницу, полотенце и грязные носки, сказал:
– Пойду в туалете под рукомойником ополоснусь и носки простирну.
Настроение после того, как помылся, улучшилось и, развесив мокрые носки на батарее, Журба достал кулек из сумки и стал доставать из него еду, расставляя на столе.
– Давайте поедим, а то зверский аппетит проснулся, – обратился он к соседям по комнате.
После того, как поели, Иван достал из сумки вещи, развесил их на спинке стула и расставил в тумбочке, стал стелить кровать. Белье было старенькое, застиранное, но чистое и не рваное.
– У меня какая-то проволока через всю кровать, будет давить, – пожаловался Гена.
– Пойди у администраторши матрац возьми и заодно штуки три тремпеля попросишь, вон в стену гвоздики вбиты, повесим шмотки, – посоветовал Журба.
Из коридора позвали:
– Журба, к командиру зайди, он в 214 комнате на втором этаже.
– Ща иду, – крикнул милиционер.
– Разрешите? – спросил Иван, открывая дверь 214 комнаты.
– Заходи, – сказал командир. – Все собрались? Кого еще нет? Василек здесь?
– Здесь! – ответил зам командира первой роты Васильков. Они с командиром не ладили. Васильков Владислав Васильевич по своему характеру был тихий, спокойный, но что не нравилось командиру – медлительный, поэтому капитан постоянно опаздывал на совещания, да и с милиционерами был мягок, всегда становился на их защиту. Командир всегда ему говорил: «Нужно тебе, Владислав Васильевич, в адвокаты идти, потенциал у тебя большой».
– Ну, если и Владислав Васильевич здесь, тогда все в сборе, – немного смутившись, командир назвал Василькова по имени отчеству.
– Все расселились? Места хватило? Сейчас старшие обойдите комнаты и перепишите себе, кто где живет. Посмотрите, как устроились. Командировка немного затягивается, но сами видели какая ситуация. Я сегодня был в Управлении, пока скажите людям, продлили до 29 ноября, если все будет спокойно, поедем домой, но сильно не обнадеживайте. Я выдам старшим автобусов деньги, командировочные раздадите людям, пусть в ведомости распишутся. Еще, Григорий Иванович, выдайте на автобус по пять паков воды и ящик тушенки, что из подразделения брали. Есть еще вопросы? – спросил командир.
– Товарищ полковник, народ интересуется, в магазин сходить можно?
– Пусть сходят, только в гражданке, видели, как народ к ментам относится, и не больше двух человек из автобуса. Пусть идут группой, человека по четыре. Спиртного не брать под вашу ответственность, офицеры. Скажите милиционерам, если у кого-то колется, чешется, фельдшер в 301 комнате. Все, всем отдыхать, по территории не шляться, чтобы меньше видели. Завтра в девять выезд, проверяйте личный состав.
Журба вышел из 214 комнаты и сразу возле лестницы его ждал Игорь Одас.
– Сказали, можно в магазин смотаться? – спросил он.
– Да. По два человека из автобуса, – уточнил Журба. – Ты нашел с кем пойдешь? Игорь кивнул.
– Зайди к Григорию Ивановичу, получишь у него на наш автобус пять паков воды и ящик тушенки, поставишь все сзади в автобусе. Ты с Рыжим идешь? Вон он стоит на лестнице между этажами. Леха, иди сюда! Ты не узнавал у наших, кому еще что-то надо в магазине? Ну, так узнай, на двадцатку мне печенья купишь.
– Какого?
– Возьми к чаю, не кривись, всех в магазин командир не пускает.
Зайдя в комнату, Иван завалился на кровать и, достав телефон, начал обзванивать своих, делая пометки у себя в списке, кто в какой комнате живет, заодно предупреждая, что завтра в девять построение возле автобусов. Потом взял книгу и попытался сосредоточиться на чтении, но в голову лезли посторонние мысли. У младшей дочки сапоги в прошлую зиму порвались. Обещал жене съездить купить, но до командировки так времени и не нашел. Нужно сказать, пусть заедет к Лере на секонд, у нее там бывают хорошие вещи. В кухне обоина на потолке отклеилась, приеду, нужно подклеить, а может все переклеить, уже пять лет обои, что-то нужно и менять, не забыть завтра с женой посоветоваться, ее как раз это отвлечет от переживаний. Скажу, пусть на базар съездит, посмотрит, выберет новые обои, заодно и развеется, отвлечется от дурных мыслей.
– Из магазина пришли без происшествий! Воду и тушенку в автобус поставил! – в комнату заглянул Одас со своей неизменной счастливой улыбкой. Засунув руку в большущий пакет, вытянул кулек с печеньем.
– Лови! – бросил печенье Ивану. – Заходить не буду, берцы грязные, натопчу вам в квартире.
– Спасибо! – Иван, лежа на кровати, поймал кулек. – Бухла не брали, а то рожа довольная?
– Обижаешь, начальник, – Игорек закрыл двери.
Утром Иван стоял в строю вместе со всеми. Сырость заползала под бушлат и китель, тело, которое еще не отошло от сна, пробивала мелкая дрожь. С утра был туман и в воздухе висела мокрая взвесь, оседая капельками на всем, что не впитывало воду. Рядом стоял Ахтыркин, на рукаве у него был нашит старый еще резиновый шеврон «Беркута». Осевшие капли тумана скатывались с него, казалось, что птица плачет. Стоять на улице было неприятно, и каждый думал, поскорей бы в автобус. Перед строем вышел Олег Викторович, замкомбата.
– Все в строю? Сейчас разойдись! Завтракать, а в одиннадцать построение, комбат с совещания приедет, может новости какие привезет. В магазин ходить так, как и вчера, по несколько человек.
Журба зашел в номер, где Андрей сидел на кровати и ковырялся в своей сумке, выкладывая на одеяло вещи.
– Да где же ты ее положила?
– Что ищем? – спросил Иван.
– Да нитку с иголкой, где-то жена положила. Не могу найти. Вчера бушлат зацепил, нужно зашить рукав.
– И мне дашь, как найдешь, а то у меня мотня порвалась, когда возле Кабмина через гранитные плиты перелазили, не сильно, но может дальше разлезться.
Иван уже дошивал штаны, когда на телефон позвонил Васильков.
– Да, Василичь?
– Оповести своих, выходите строиться, командир приехал, внизу ждет. Давайте побыстрее, – посоветовал замкомандира роты.
Журба повернулся к Кольницкому.
– Андрюх, не в службу, а в дружбу, звякни нашим, пусть побыстрее выходят строиться, а я штаны пока дошью.