Братва и кольцо

Он поднял глаза на табло, где мигала контрольная лампочка: «Внимание: ракета».

Пилот лихорадочно защёлкал тумблерами на панели приборов, попутно выходя на связь с центром управления полётом:

— Алё, база, говорит полковник Пауэрс. What the fuck??? Я попал под плотный заградительный огонь!!! Не было такого уговора, за одну зарплату под пули лезть. My ass is on fire!!! Я вам в Гастелло не записывался!!!

Он вжался в кресло, подобрал ноги, сорвал защитную скобу и рванул ручку на себя.

Через секунду от кабины аэроплана отделилось кресло с пилотом.

И почти тут же ракета безошибочно нашла двигатель самолёта-разведчика.

Когда в небе возник причудливый огненный силуэт, очень похожий на сказочное чудовище, сельчане мигом перестали жрать, бухать и танцевать. Вспышка была столь неожиданной, что опровергла многочисленные обещания «успеть вынуть» и породила в близлежащих кустах будущий демографический взрыв в Шире.

Фёдор обрадовался неожиданной возможности отбрехаться от назойливой болтовни:

— Бульба! Бульба! Зацени — дракон!

— Быть того не может. Пендальф последнего в зоопарке задушил!

Обгорелый Мерин Гек кряхтя поднялся с земли, потирая ушибленное место. Очень сильно потирая — его лицо лучилось счастьем:

— Было круто!

Чук ошалело мотнул головой и тут же предложил:

— Давай ещё разок жахнем!

Их обоих тут же повалил на землю ловким милицейским приёмом закончивший своё небольшое расследование Пендальф. Поскольку он был единственным представителем законно избранной власти на данной вечеринке, своё расследование он заодно и завершил. Вынесением приговора:

— Мерин Гек и Пилигрим Чук. Вот сейчас кто-то огребет.

Исполнение приговора не заставило себя ждать…

От халявного хлеба и зрелищ у сельчан уже давно болели животы и туманились глаза. Постепенно толпа доходило до нужной кондиции, и вот тут-то и наступило горячо любимое — «а поговорить???» Поскольку языки сельчан явно не способны были толком поддержать позывы их души, искомое «поговорить» разгорячённая толпа стала требовать от виновника торжества. Бульба же набивал себе цену, до тех пор пока просьбы не превратились в скандирование:

— Речь! Бульба, речь! Бульба — речь, речь, речь!!! Речь, Бульба, речь, Бульба — речь, речь, речь!!! Олеее-олааа… Бульба — реееечь!!! Бульба — рееееечь!!!

Изобразив на лице снисходительную улыбку, Бульба отхлебнул пива из большой кружки и развязной походкой отправился на сцену к импровизированной трибуне. Больше всех в толпе старался Фёдор — в конце концов не зря же Бульба мучил его своей «импровизированной» речью всю предыдущую неделю. К тому же его жуть как интересовал сюрприз, припасённый Бульбой на самый конец выступления. Этот момент хитрый старикан скрывал даже от него! Так и репетировал, запираясь в туалете и просиживая там часами. Всё, что смог расслышать Фёдор, подслушивая под дверьми, так это непонятное «Гудбай» и звук сливаемой воды… Поэтому, когда Бульба влез-таки на бочонок из-под вина, Фёдор весь обратился во внимание.

— Мои дорогие Сумкины и Шлюмкины, — начал Бульба. — Чуки и Перестуки, Рытлы и Корытлы, Тузиксы, Телепузиксы, Татталья, Барзини…

— Сопрано! — откликнулись сельчане.

— Ага, Сопрано и все остальные, — согласился Бульба. — Сегодня мне стукнуло сто одиннадцать лет.

— С днём рождения! — взревела толпа. Бульба выдержал паузу и продолжил:

— Я стар. Я очень стар! Я просто суперстар! Шутка, конечно! Половина из вас — просто славные карапузы. А с другой половиной я запросто пошёл бы в разведку. У меня есть две новости. А точнее, одна, и щас я вам её скажу. Дальше откладывать некуда. Я ухожу. Сейчас, гудбай.

И тут… Бульба действительно ушёл. Сразу! Исчез!! Растворился!!! Никто, кроме Пендальфа, так и не успел заметить, как Бульба надевает себе на палец неприметное колечко… Толпа захлебнулась восторженным рёвом, попадали в обморок впечатлительные барышни, а очнувшиеся алкаши пропитыми голосами стали требовать повторить представление. Какой-то деревенский мальчишка так и застыл с раскрытым ртом, продолжая пялиться в пустоту на то место, где только что стоял Бульба. Подзатыльник, щедро отвешенный ему приятелем, вернул парнишку в реальность.

— Копперфильд-раззява… Ты чего пялишься, Дэвид??? Себя на том месте увидел? Придурок!!! Читал, что написано? Не пробуйте повторить это дома!!!

— Вот именно, — бросил в их сторону проходивший мимо Пендальф — он с хитрым прищуром следил, как прогибаются доски на сцене под тяжестью шагов невидимого Бульбы. — Жрал бы ты поменьше, может, и вправду был бы невидимым, дорогуша… — хмыкнул он в усы и пошагал вслед, отмечая то открывшуюся саму по себе калитку, то повернувшийся в дверном замке ключ, то, наконец, отворившуюся входную дверь.

Довольная харя Бульбы возникла посреди комнаты самым невероятным образом — стянув с пальца кольцо, он помусолил его в ладонях и, удовлетворённо хмыкнув, упрятал своё сокровище в карман жилетки. Что-то напевая себе под нос, он принялся расхаживать по дому в превосходном настроении — пока в одной из комнат не наткнулся на насупленного Пендальфа.

— И чё это было? Амаяк Акопян и его ляськи-ма-сяськи???

— Да ладно, Пендальф! видал, как всех заколбасило? — не мог остановиться Бульба.

— Полегче с волшебным кольцом, дружище Сумкин. Иногда проще просто курнуть… а то может и башню сорвать.

— Да, ладно, расслабься!!! Я только разок-то и попробовал. Пригляди за хлопцем. За Фёдором. — Несмотря на взвинченность, Бульба явно понял, к чему клонит его кореш, и всячески пытался «слезть с темы».

— Отдыхай, дружище. Всё будет ништяк.

— Я ему всё оставляю.

— А золото, бриллианты?

— Да, да. Кольцо в конверте, на каминной полке, — Бульба оглянулся на Пендальфа, шагнувшего к камину, и понял, что попался. — Ой, ошибочка вышла. Оно у меня на кармане. Вот тебе раз! Хотя… это ж подарок судьбы. А подарки не передаривают.

Пендальф насупился:

— Есть мнение, и не только моё, что кольцо надо оставить.

Бульба ринулся в атаку, неуклюже и со всей дури:

— На это я пойтить не могу! Да. А придётся! Надо было сразу его в ломбард сдать, как только нашёл. Я теперь придётся за так отдать!

— Спокуха, без пены, — давил коротышку авторитетом Пендальф.

— Я что ты меня заводишь? — дёрнулся Бульба, отвернулся от приятеля, сунул руку в карман, словно ища поддержки, и пробурчал себе под нос: — Колечко, колечко, выйди на крылечко…

— Знакомый базар, где-то я такое уже, это, слышал… Вышел Бульба на крыльцо почесать своё кольцо… Хе-хе…

Не стерпев издевательства, Бульба снова завёлся не на шутку:

— Моё кольцо! Хочу — отдам, хочу — золотые зубы вставлю!

— Будешь упираться — тебе и вправду зубки вставлять придётся… Ладно, не гоношись… Я тебе и так денег дам — хоть в три ряда вставь, как у акулы.

И тут Бульба окончательно потерял разум:

— Ааа, я понял — ты кольцо себе закрысить хочешь!

Пендальф решил, что пора брать быка за рога и давить на психику. Он словно стал на две головы выше, в комнате потемнело и запахло вазелином.

— В этот раз разозлил ты меня, Бульба, по-настоящему. Гляди, как бы чего не вышло. Плетнём придавит или авария какая случится. Не зли меня, крысёныш. Отдай кольцо по-хорошему от греха подальше. Не кривляйся, давай уже.

Бульба моментально растерял остатки геройства, сник, но быстро сумел собраться, да так умело, что Пендальф был вынужден признать свою школу — коротышка не оставил надежд выкрутиться:

— Ты прав, Пендальф. Была не была, отдам кольцо Фёдору. Что-то я засиделся, пора валить. Пора.

Бульба подошёл к столу, вытащил драгоценность из кармана, подбросил на ладони и со вздохом разочарования… сделав вид, что оставляет кольцо, одновременно ловким движением опытного напёрсточника в последнюю секунду смахнул его себе в карман.

Пендальф аж крякнул от удовольствия — мелкий гадёныш знал своё дело крепко.