Страница 16 из 35
— Ещё нет. Но ласты уже заворачиваются!
И верно — Фёдор закатил глаза, тельце карапуза забилось в конвульсиях, изо рта уверенно и обильно пошла зелёная пена. Карапузы испуганно смотрели на умирающего приятеля.
Из темноты донеслось лошадиное ржание.
Перегрин Чук вскочил на ноги:
— Они рядом!
Агроном притянул к себе Сеню и, не давая тому перехватить ни глотка воздуха, спросил:
— Сеня, ты в траве разбираешься?
— Только в ганджубасе! А что? — испуганно пролепетал карапуз.
— А то, что надо хорошей травы.
— Хорошей? Щас найдём. Хотя откуда на этих болотах хорошая трава? — последнюю фразу он уже пробурчал себе под нос.
— Трава содержит природный пенициллин! Ме-ресьева знаешь? — Сеня отрицательно помотал головой. — В общем, подробности тебе ни к чему!!! Но если вкратце — чувак тоже ранен был нехило, к своим пробирался — неделю одни шишки жрал, тем и спасся!!! Так что — живо шишки ищи!!! — На эту тему Сеню два раза просить никогда не приходилось. И он, и остальные карапузы принялись рвать траву обеими руками, оставляя за собой полосы голой земли.
Агроном тем временем наклонился к Фёдору, отёр рукавом ошмётки пены с губ издыхающего карапуза и принялся делать искусственное дыхание рот в рот.
Увлечённый этим занятием, он и не заметил, как из кромешной темноты к его шее протянулся клинок, в зеркально начищенном лезвии которого блеснула убывающая луна.
Насмешливый женский голос произнёс из темноты:
— Так. Так. Так. Ну что, завалил службу, зёма? «Неотложку» вызывали?
Даже не взглянув в сторону ночной гостьи, Агроном молча указал ей на место рядом собой. Он словно боялся оторваться от губ Фёдора — как будто тот мог сдуться, как надувная баба в самый неподходящий момент.
Девушка убрала клинок в мягкие кожаные ножны, опустилась на колени и тоже склонилось над Фёдором. Сеня, вернувшийся к месту стоянки с огромной охапкой разнообразной травы, замер в изумлении в трёх шагах от склонившихся над телом Фёдора фигур. До него доносились только обрывки фраз на незнакомом ему языке:
— Дефибриллируй!!!
— Не дефибриллируется!!!
— Дефибриллируй!!!
— Не дефибриллируется!!!!
Девушка взяла Фёдора за ухо и заорала дурным голосом:
— Фёдор, я Арвен. Передаю по буквам: Анна, Рая, Вера, Елена, Нина!!!
От давления на барабанную перепонку глаза Фёдора полезли на лоб, но в чувство он так и не пришёл, всем видом показывая, что ему всё уже по фигу…
На поляне появились замызганные Чук и Гек с охапками сена в руках. Остановившись чуть поодаль, они наблюдали за происходящим. Гек шагнул к Чуку и, стараясь не повышать голоса, спросил:
— Это что за овца?..
Объект его интереса тем временем продолжала воплощать в жизнь собственные методики нетрадиционной медицины: она трясла Фёдора с такой силой, что его голова совершала колебательные движения с нечеловечески широкой амплитудой, ожидать каковой от существа из плоти и крови было нелегко.
Карапузы опасливо подошли поближе и бросили траву к ногам Фёдора, замерев в неестественной позе.
Агроном мрачно усмехнулся, глядя на них:
— Идут пионЭры — салют Мальчишу…
После этих слов Чук и Гек сочли лучшим вариантом отойти на почтительное расстояние и наблюдать за происходящим в сравнительной безопасности.
Арвен уже перестала трясти Фёдора, но голова бедняги продолжала крутиться, как на сеансе известного психотэрапэута.
Гек сунулся к Сене со своим вопросом, который дюже мучил его последние несколько минут:
— Это чё за телка???
Сеня посмотрел но Гека, как на идиота:
— Да ты че, не в курсе? Это Арвен! У неё папа — Аэро Смит, или этот… агент Смит, не помню точно… короче так… баба одна… из местных.
Арвен поднялась с колен, подняла мрачный взгляд на собравшихся, потом посмотрела на Фёдора и вдруг выругалось так, что Пилигрим Чук достал из кармана замусоленный клочок бумаги, огрызок карандаша и, сально улыбаясь, записал услышанное.
Арвен тем временем продолжила:
— Черт. Чего вы встали? Мы его теряем! Надо срочно отвезти его к ветеринару. Фёдор, подонок! Я ж тебя встречаю!
Арвен сделала ещё одну неуклюжую попытку поднять Фёдора, но тот выскользнул у неё из рук и кулём повалился на землю…
От такого обращения с Фёдором у Сени заныло сердце, а при воспоминании о Пендальфе ещё и засвербило где-то в районе задних карманов штанов. Сеня чуть не с кулаками бросился к Арвен:
— Ты куда его тащишь?
Агроном оттеснил возбуждённого карапуза в сторону и помог девушке поднять раненого. Вместе они подтащили его к лошади, на которой приехала Арвен, и перебросили остывающее тельце через седло. Кобыла, ощутив на свой спине такой груз, попыталась было взбрыкнуть, но хозяйка жёстко осадила нерадивое животное. Повернувшись к сгрудившимся возле лошади карапузам, она небрежно бросила:
— У вас на хвосте пятеро эсэсовцев. Остальные где-то в засаде.
Агроном похлопал лошадь по морде и с некоторым нажимом сказал девушке:
— Прикрой нас сзади. Я повезу Фёдора. Арвен посмотрела на него с лёгким удивлением, потом улыбнулась какой-то своей мысли и, гордо вскинув голову, ответила с лёгкой издёвкой:
— Лучше я повезу. У меня первый разряд по стоклеточным шашкам.
— Ну, тогда конечно, — парировал Агроном.
Карапузы медленно офигевали — с их ушей можно было накормить полк голодающих итальянцев лапшой отменного качества. Первым не выдержал Сеня:
— Чо оно гонит?
Двое у лошади не обратили на эту реплику никакого внимания.
Арвен положила свою руку на плечо Агроному:
— Мне бы только до реки добраться. В там уже наши. Фашисты туда не сунутся.
Бродяга приобнял девушку, положив свою пятерню на её аппетитный задик:
— Онайнасски. Арвен, давай живо! Одна нога здесь, другая там!
Арвен игриво шлёпнула по его ладони и прошептала:
— Норы маймундэ кутагам!
Пока Сеня и другие карапузы медленно сходили с ума, Арвен лихо вскочила на лошадь, придавив при этом руку Фёдора. Полутруп-полукарапуз живо продемонстрировал свои вокальные способности, издав истошный вопль, — и без того напуганная лошадь рванула с места, будто укушенная. Вслед им заорал вконец ополоумевший Сеня:
— Не гони — на пень наскочишь!
Белая лошадь посреди унылого степного пейзажа служила неплохим ориентиром для отряда конных эсэсовцев — их чёрные силуэты постепенно подбирались всё ближе и ближе к беглянке со столь ценным грузом. Когда вырвавшийся вперёд всадник почти настиг Арвен и попытался дотянуться до Фёдора, девушка смахнула набежавшую слезу и швырнула под копыта чёрного эсэсовского скакуна любимую косметичку, взорвавшаяся под подковой пудреница рассеяла облако пудры, а четыре таблетки виагры, растоптанные следующим всадником, практически моментально лишили его скакуна былой прыти — тот постепенно перешёл на мелкий шаг, а потом и вовсе остановился, стряхнув с себя своего седока и принявшись гоняться за ним по всему полю.
Арвен тем временем скинула с себя плащ, блузку, юбку и, оставшись в одном только шикарном кожаном бельё, игриво распустила волосы.
Конные эсэсовцы издав дружное: «Oh, ja», пришпорили своих коней с ещё большим рвением и принялись срывать с себя свои шмотки, оставаясь в одних только чёрных семейных трусах.
Арвен потянулась к уху своей лошади:
— Шевели копытами, тупое животное! Догонят — никому не поздоровится!!! Видела, какие у них жеребцы??? Их восемь — ты одна, задумайся!!!
Лошадь Арвен, явно впечатленная нарисованной перспективой, словно заправская спринтерша, сделала резкий спурт и, оторвавшись от преследователей, выскочила к давно видневшейся уже реке с невысокими каменистыми берегами. На полном скаку влетев в реку и поднимая фонтаны брызг, они выбрались на другой берег. Арвен лихо развернула лошадь, застыв лицом к фашистам, высыпавшим на противоположный берег.
Теперь их разделяла только неглубокая речка, пусть и с достаточно быстрым течением, но эсэсовцы, к её удивлению, в нерешительности застыли у самой кромки воды. Их лошади нетерпеливо переминались с ноги на ногу, но хозяева словно не решались войти в воду, гарцевавший впереди остальных рослый всадник поднял вверх левую руку и, поправив капюшон, обратился к Арвен. Голос его звучал глухо, а слова были сильно исковерканы немецким акцентом: