Братва и кольцо

— Блин, я, типа, подумал, что ты слинял.

Фёдор недовольно скривил своё и без того не самое симпатичное лицо и грубо оборвал приятеля:

— Чё ты гонишь?

— Ну, я, типа, старикана вспомнил, — запричитал Сеня.

— И чё? — всем своим видом Фёдор показывал что процесс, прерванный Сениной истерикой, явно не заладился.

Сеня попробовал было оправдаться:

— Он сказал: «Сеня, потеряешь пацана — глаз на жопу натяну». И ведь натянет.

Фёдор примирительно усмехнулся:

— Сеня, мы ещё только до огорода дошли. Да ладно, забей! — Он явно не собирался бросать начатое дело на полпути, но в этот самый момент всем его намерениям пришёл окончательный и бесповоротный кирдык в лице двух друзей — Мерина Гека и Пилигрима Чука, вывалившихся из зарослей картофеля прямо у них перед носами.

— Фёдор! Мерин, ядрён батон, это же Фёдор! Я смотрю, вы тут к сельской поэзии приобщаетесь? — гоготнул Гек и начал декламировать что-то на тему: «Хорошо в деревне летом…»

Сеня побагровел и принялся загораживать Фёдора своим неслабеньким телом:

— О ну, отвали, вуайерист проклятущий!!! Впрочем, его слова не нашли никакого отзыва у двух проходимцев, чьё настроение сегодня явно зашкаливало, вероятно, в связи со внезапно подвалившей им свободой. Они принялись отпускать остроты с ещё большим рвением, и тогда Сеня на правах личного телохранителя «мистера Фёдора» решил применить грубую физическую силу к нарушителям спокойствия и просто-напросто швырнул Чука и Гека оземь. Те со всей дури брякнулись в заросли ботвы, и из-за их пазух посыпалась свежеворованная картошка.

— А это что за ботва?! Хищение сельхозпродукции? — неожиданно приободрился Сеня, но тут над его головой что-то громыхнуло с такой силой, что ему только и оставалось, что ойкнуть и рухнуть вниз, прикрывая голову руками.

Откуда-то справа им наперерез пробирался через картофельную плантацию хозяин местных полей, размахивавший дробовиком и яростно вопивший что-то многообещающее для подростков, шагнувших в постпубертатный период своего развития:

— Ворьё растёт! Поймаю, пасть порву, моргалы выколю, рога поотшибаю!!!

Карапузы сорвались с места и ринулись бежать прочь, пригибаясь к земле и петляя, как пьяный заяц на озёрном льду. При этом они не стали оставаться в долгу в словесной перепалке с рассвирепевшим фермером.

— Вот же, контра недобитая. Картошки ему жалко. Дождётся, гад, скоро наши в деревню вернутся, — проорал Гек и добавил уже вполголоса: — Давай за мной, я дорогу знаю.

— Точно, Гек. Всё ему, гаду, припомнится, — вторил ему Чук, и только Сене было не до мстительных выпадов, он бежал в сам хвосте колонны и совершенно оправданно больше всех переживал за сохранность своей задницы…

Когда картофельное поле, казавшееся практически бесконечным, всё же закончилось, карапузы со всей дури посыпались в мелиоративную канаву, отделявшую поле от просёлочной дороги.

Гек, удачно свалившийся на Чука и тем самым смягчивший своё падение с немаленькой, в общем-то, высоты, попробовал на прочность передние зубы и удовлетворённо хмыкнул:

— Было круто!

Его приятель явно пострадал куда больше — с озабоченным видом он ощупывал свою промежность, и лицо его мрачнело с каждой секундой.

— Кажись, я чего-то сломал.

— Ты поменьше думай о соседских телках. Был бы не так напряжён — ничего не сломал бы. — Хорошее настроение не оставляло Гека. Чук только отмахнулся от гогочущего дружка и осторожно, практически с небывалой нежностью засунул руку себе в штаны. Насторожённости на его лице явно прибавилось, он медленно потянул руку и вытащил… раздавленную картофелину.

— Уффф… Пронесло… — Улыбка блаженства припечатала к его физиономии самую идиотскую из возможных гримас.

Сеня, окончательно убедившийся, что его филейной части более ничего не угрожает, насупился и запустил картофельным огрызком в тыкву Геку:

— Гек, из тебя проводник, как из дерьма пуля.

— Пацаны, я же, типа, напрямки хотел, — тот даже не удосужился потереть ушибленный затылок, подтверждая справедливость закрепившейся за ним с самого детства «дразнилки»: «Мерин чесоточный».

— Ну и чё? Срезали? — набычился Сеня. — Если бы Федю не пронесло, да этот козёл-фермер не вляпался в ту кучу — точно поубивал бы всех.

— Ага — а теперь ему самому каюк, — хихикнул Чук, а Гек, сделав вид, что обиделся, отвернулся от Сени, бесцельно шаря глазами по жухлой траве. Внезапно его взгляд зацепил выводок поганок-галлюциногенов на склоне канавы. Он аж подпрыгнул от столь приятной неожиданности:

— Грыбочки!

День явно не собирался становиться менее удачным. Нашарив в кармане штанов складной нож, Гек с тупой улыбкой срезал один гриб и отдал его Фёдору:

— Этому дала, — схохмил он, срезал следующий гриб и протянул его Чуку: — И этому дала…

Последний из грибов Гек срезал с особым желанием и протянул его Сене, но стоило тому лишь попытаться хапнуть предложенное, резко отдёрнул руку и гоготнул недотёпе в лицо:

— А этому не дала. Ты ещё маленький.

Сеня попробовал изобразить, что происходящее ему совершенно по барабану, и как бы невзначай поинтересовался:

— Сколько надо таких грибочков, чтобы как следует закинуться?

Гек даже не пытался скрыть свою идиотскую улыбку, которая с каждой минутой расползалась по его лицу всё больше и больше:

— Я их ещё не ел, а меня уже плющит.

Фёдор отшвырнул поганку, брезгливо отёр руку и, подтянувшись на руках, вылез из канавы. Постоял немного в задумчивости, пнул прошлогоднюю шишку и, повернувшись к приятелям, глубокомысленно высказался:

— Я вот что думаю, братва… На дороге нас сто-пудово возьмут за задницу.

Фёдор оглянулся на дорогу — словно в подтверждение его слов, вдалеке заклубилась пыль и через несколько мгновений среди деревьев появился чёрный всадник. Фёдор сиганул через дорогу, к лесополосе, шипя как ужаленный:

— Атас! Педофилы!

Остальные ринулись вслед за ним и залегли в ближайшем буреломе, весьма неумело прикидываясь издохшими от невзгод и лишений лесными жителями. Поравнявшийся с их убежищем всадник спешился возле следов, цепочкой пересекавших дорогу, опустился но колени, словно принюхиваясь, мазнул что-то указательным пальцем, попробовал на вкус и, достав из-за пазухи тюбик с раствором, принялся снимать слепки.

Фёдор легонько щёлкнул по Сениному затылку — тот от любопытства чуть не целиком высунулся из убежища:

— Тихо!

— Что за на фиг? — одними губами спросил Сеня Фёдора, но тот только непонимающе развёл руками.

Всадник тем временем вбил колышки по обе стороны дороги, натянул на них полосатую ленту с надписью «Не пересекать. Полиция», подтянул седло и, вскочив на лошадь, исчез в пыли.

Сеня первым поднял голову:

— Никого?

Фёдор осторожно приоткрыл один глаз и согласился с приятелем:

— Кажется, никого…

— Че происходит-то? — Мерин Гек оставался на своей волне, впрочем, на это уже никто не обращал внимания.

— Какой-то мужик на лошади, возможно, педофил, — откликнулся Сеня и поняв, что, в общем-то, его ответ Мерину Геку исключительно до фени, обратился к своему «хозяину»: — Ты-то как думаешь, Фёдор?

— Вот что, пацаны. Нам с Сеней надо попасть в Бри.

Пилигрим Чук уставился на Фёдора, часто-часто хлопая ресницами. Мыслительный процесс в его голове никогда не отличался особенной скорострельностью, но, надо признать, толковые идеи посещали его голову куда чаще, чем бестолковые тыковки остальных карапузов. Вот и сейчас он внезапно повеселел, смачно высморкался на соседний куст и выпалил:

— Да легко. Форсируем реку на пароме! — Он поплевал на палец, поднял его вверх, будто определяя направление ветра, и со знанием дела указал куда-то за правое плечо: — За мной!

Дорога не обещала быть лёгкой, да и к тому же им стоило поторопиться, пока вражеский конный отряд не отрезал единственный путь к переправе. Они со страшным треском продирались сквозь кусты, еле успевая зажмуриваться от хлещущих по щекам веток.