Страница 210 из 211
- Сейчас…
- Да-да, чертово время такое, что либо ты, либо тебя. Но… Двадцать три человека. Из них только девятнадцать – потому что они были ублюдками. И вопрос стоял именно такой. Ты или они. Но остальные… Одного я убила по ошибке. Самого первого. Ты читал про это. Первая жизнь, отнятая мной. Еще двое – из милосердия. И последний… я убила его из-за таблеток. Я тогда только-только восстановилась после ранения. Голова болела нещадно. Тебе даже не описать как. Когда каждый звук, свет, движение – это боль. А не двигаться ты не можешь, потому что умрешь иначе. И я тогда искала обезболивающее. В каждой аптечке машины. Потому что в домах искать не могла еще. Была слабая. И однажды я встретила его. Он подошел со спины, когда я нашла упаковку. Целую упаковку. У меня даже руки затряслись… как у наркомана. Он потребовал отдать. Все отдать ему. Я просила. Умоляла. Оставить мне хотя бы половину… треть… хотя бы пару таблеток. В тот момент я сделала бы все ради них, клянусь… эта боль… позднее она стала терпимее. А тогда… это был ужас. Пытка. Каждую секунду. Я действительно была готова на все ради таблеток тогда. Но никогда не думала, что буду готова на убийство… он начал кричать на меня, стал угрожать… достал пистолет… я попросила одну-единственную таблетку. Он сказал, чтобы я валила к херам. А потом я разозлилась…и все… хлоп, я в темноте… думала, что просто свалилась в обморок. Иногда такое бывало. У меня, видимо, низкий болевой порог. Но тогда… я его застрелила. Когда я очнулась, у него была дырка во лбу. А у меня в руке пистолет. Я его убила… ради таблеток… Видишь, какая я стала теперь…
Дэрил ложится рядом с ней и привлекает ее к себе, позволяя спрятать свои слезы на его плече. Очередной рассказ из ее прошлого, и снова она выворачивает и закручивает узлом его внутренности.
Триста долбанных шагов… триста долбанных шагов, и она никогда бы не пережила этого.
Ее слезы обжигают сейчас его кожу. Его сердце.
- Готов поспорить, что это был долбанный нарик. Для варки какой-нибудь херни. Типа, винта, - глухо замечает Дэрил.
И потом - кто может спокойно смотреть, как она мучается? Будь он тогда рядом с ней, Дэрил бы точно свернул шею тому долбанному мудаку.
- Правда? – шепчет Бэт в его плечо.
- Правда. Так что… не все так, как может казаться.
Они некоторое время лежат молча, слушая, как шелестит за окном дождь. А потом Бэт произносит:
- Знаешь, мне тогда показалось, что он выглядит странно… но я… я решила, что это мне это показалось, а теперь… Ты можешь быть прав. Это, конечно, ничуть не…
- Бэт, ты уверена, что он первый не попытался грохнуть тебя? Я видел тебя, когда ты …не в себе. Ты вряд ли бы завалила его без причины, – прерывает ее Дэрил. Она только молчит в ответ, а потом подносит его руку к губам. Просто целует ее и шепчет тихое «Спасибо», еле различимое на фоне шума дождя.
Этот шелест и ее тепло рядом действуют на него настолько убаюкивающе, что помимо воли, он проваливается в сон. И ему снится логово волчьей стаи. Не только взрослые волки, но и маленькие щенки, еле стоящие на ногах. И почему-то он знает, что это не просто волки. Потому что в волчице с белой отметиной в шерсти прямо у острого уха он узнает Селену. И эта отметина на волчице ни что иное, как ее седая прядь в волосах. Он видит, как к логову подходят охотники, медленно крадясь между деревьев. И недоумевает, почему волки не чувствуют их приближения. Ведь волки за мили чуют человека, и хер их поймаешь просто так. А потом видит настоящую бойню, когда охотники стреляют по волкам, не жалея никого – ни малых, ни больших. Кровь… визги и хрипы… щенячий скулеж, от которого стынет кровь в жилах. Последнее, что Дэрил видит прежде, чем проснуться, это то, как умирает волчица с белой отметиной у уха. Защищая совсем не своих щенят. Пытаясь закрыть их своих телом.
Этот сон оставляет горечь во рту и какое-то неприятное ощущение в душе. Волки – хищники, но видеть жестокую смерть как-то радости не доставляет. Особенно при понимании, что волчицей была Селена. А еще он понимает, что рядом нет Бэт, и дождь, льющий стеной всю ночь напропалую, закончился с первыми же лучами солнца, которое ласково пробует дотянуться до него одним из своих лучей.
Она свалила. Она взяла и свалила. Это первое, что приходит ему в голову. Второе – это, что надо одеться и идти следом за ней по следам, которых сейчас полным-полно будет на мокрой земле. Потому что накал дождя, когда он проваливался в сон, был уже не такой, как в самом начале.
А мелким дождиком ни за что не смоет следы, мисс Я-Умнее-Всех. Ни за каким хером.
Дом весь залит первыми солнечными лучами. В нем по-прежнему царит умиротворение и покой. Но ее арбалета в холле нет, как отмечает Дэрил, быстро спускаясь, по лестнице. Правда, в кухне стоит на столе кружка с недопитым чаем. А еще до его уха доносится странный скрипящий звук. Еле слышный в тишине утра.
Он медленно открывает дверь и выходит на крыльцо, чувствуя, как спадает напряжение, охватившее его в спальне. Потому что Бэт никуда не делась. Сидит на качелях, подогнув под себя одну ногу, а второй отталкивается от пола и раскачивается. Качели чуть слышно скрипят, впервые за долгие годы пустившись в движение, и Бэт иногда морщит носик, когда скрип становится резче обычного.
- Привет, - произносит она, замечая Дэрила. Качели тут же останавливаются. – Я разбудила тебя? Прости… я знаю, что они нещадно скрипят, но не думала, что ты услышишь.
- Неа, - отвечает он. Достает из кармана джинсов смятую пачку, чтобы притвориться, что вышел просто покурить. А не спускался вниз, перепрыгивая через ступени. Потому что хотел догнать ее и оторвать голову.
- Мне не спалось, - говорит Бэт. – Так что я караулила. А потом на рассвете вышла сюда…
Она в длинной мужской футболке и в своих ботинках на босу ногу. Кутает плечи в вязаное покрывало, которое, скорее всего, откопала среди всяких поделок этой старой леди, которая осталась лежать в пикапе при въезде на ферму. Волосы собраны в узел на затылке, открывая взгляду тонкую шейку. И от ее вида у него снова перехватывает дух.
Он ни за каким хером, наверное, не сумеет привыкнуть к этой ее трогательной беззащитности и хрупкости. Наверное, именно из-за них и хочется спрятать ее от всего этого долбанного мира за стенами.
- Я не пойду в Скотленд. Не хочу, - вдруг говорит Бэт, и помимо воли, он сжимает сигарету сильнее обычного, с трудом сдерживаясь, чтобы не послать ее к херам со всеми ее желаниями.
С Бэт Грин как на долбанных качелях. Ни хера неизвестно, что тебя ждет в следующую минуту…
- Я не хочу идти туда без тебя, - продолжает она, и его сердце делает долбанный кувырок в груди. – Я поняла, что никуда не хочу идти без тебя. И… если ты хочешь, чтобы я пошла в Скотленд, то тебе придется идти со мной. Вот как-то так… Я понимаю, что не могу… не могу просить тебя оставить Рика… и остальных… но… ты когда-то был готов жить со мной. И я подумала, что ты можешь… потому что я… потому что мы…
Она сбивается и начинает накручивать прядь волос на палец в волнении, а он только и может сейчас, что смотреть на нее, как долбанный идиот. Потому что в голове вообще никакой мысли, а тело стало таким легким, что грозится утащить его к херам, как воздушный шарик.
А потом Бэт Грин снова вышибает из него дух всего тремя словами. Она смотрит на него пристально, прямо в глаза, словно пытаясь проникнуть куда-то вглубь него.