Страница 45 из 67
-- Мистер Райзен, вы считаете, если бизнесмен живёт в Сан-Франциско, ему будет выгодно строить дороги на Аляске? Строить дорогу, окупаемость которой пятнадцать-двадцать лет совершенно невыгодно! Я вижу это на примере улиц Атлант-Сити! Я в этом ещё раз убедился! -- воскликнул Фрэнк насмешливо. -- Бизнесмену невыгодно вкладывать деньги в фундаментальные исследования, которые в очень редких случаях приносят прибыль. Жить только по законам выгоды -- это, в конечном счёте, бесчеловечно. Пока я буду думать о законе спроса и предложения, рабочий моего завода умрёт из-за того, что не найдёт деньги на операцию.
-- И вы будете испытывать чувство вины перед этим рабочим? -- быстро спросил Джордан. -- Вы считаете, что обязаны обеспечить его деньгами на дорогостоящую операцию, даже если его работа не покрывает её стоимость? Да, Эдвард, вы известны свои популизмом в городе. Призываете к самопожертвованию. Хотите, чтобы альтруизм воровал у разума его достижения. Но вы не понимаете, что альтруизм не совместим со свободой, капитализмом и правами индивидуума.
-- Мистер Джордан, то, о чем вы говорите, на самом деле альтруизмом не является, -- ответил Фрэнк невозмутимо. -- Это политики сулят золотые горы: снижение налогов, инфляции, создание новых рабочих мест, социальную помощь всем нуждающимся. Но когда их избирают, обычно они не выполняют своих обещаний. Я не политик, никому ничего не обещаю, ни к чему не призываю, просто делаю. Помогаю, как могу.
-- Почему же вы все-таки это делаете? -- спросил ядовито Райзен. -- Вы стали религиозны? Церковь учит, что человек грешен по своей развращённой, порочной природе, как потомок Адама. Он должен каяться, творить добрые дела, как следствие оправдания своей греховности, -- с сарказмом продолжил он. -- У него нет выбора, нет свободной воли. Церковь отказывает ему в этом. Творимое человеком благо -- это самоотречение ради спасения на небесах. Крест -- символ пытки. Христос принял мученическую смерть на кресте за грехи порочных людей. И во имя этого символа от вас требуют, чтобы вы приносили свою жизнь, талант в жертву никчёмным людям.
-- Мистер Райзен, есть религиозные догматы, а есть общечеловеческая мораль, -- объяснил спокойно Фрэнк.
-- Эдвард, нет никакой общечеловеческой морали, -- проронил брезгливо Райзен. -- Есть два вида моральных концепций -- религиозная и общинная. Мораль -- лишь кодекс поведения, чтобы угодить или Господу, или соседу за дверью.
-- Я сам делаю выбор, и не жду ничего взамен -- ни прощения моих грехов, ни призрачного рая после смерти, -- проговорил спокойно Фрэнк. -- Я знаю, что там, после смерти -- ничего нет. И меня не встретит апостол Пётр с ключами и не проведёт в рай, потому что я помог кому-то здесь, на земле. Я называю это совестью.
-- У каждого свои понятия об этом, -- пробормотал Блейтон. -- Это внутренний закон. Он у каждого свой. Человек должен подчиняться только правилам конкуренции. Свободный рынок позволяет людям иметь дело друг с другом только с точки зрения разума, путём честного и добровольного выбора в целях обоюдной выгоды. Это система основана на признании индивидуальных прав личности, и исключает применением физической силы, потому что соответствует рациональной природе человека. Она защищает выживание человека, как человека, а правящий принцип свободного рынка -- справедливость, -- закончил он самодовольно, сделав акцент на слове "справедливость".
-- Вы полагаете, мистер Блейтон, что у бизнесмена, который начинает действовать в условиях свободного рынка, автоматически появляется чувство справедливости, честности, уважение к человеческому достоинству? Если у предпринимателя нет этих качеств, то рынок ему их обеспечит? -- спросил Фрэнк с чуть заметной иронией. -- В условиях свободного рынка никто не может применять физическую силу друг против друга, потому что все основано на признании индивидуальных прав личности?
Блейтон занервничал, у него забегали глазки. Он начал мучительно соображать, знает ли племянник сэра Роджера, кто подстраивал ему аварии на трассе. И станет ли хозяин города вести расследование. Он бросил взгляд на Райзена, и успокоился, увидев, с каким презрением и брезгливостью тот смотрит на Эдварда.
-- Эдвард, вы подвергаете сомнению принципы существования этого города? -- спросил Райзен надменно. -- Может быть, вы хотите разрушить этот принципы?
-- Ну что вы, мистер Райзен, -- ответил Фрэнк, стараясь, чтобы его голос звучал нейтрально. -- Я лишь спросил. У меня в мыслях не было...
-- Я вам напомню, молодой человек, -- оборвал его ледяным тоном Райзен. -- К чему привёл отказ от этих принципов в России. Эта страна до сих пор не может накормить свой народ! Почему вы спросите меня? Потому что во главу угла они поставили принцип самопожертвования и коллективизма. Злейших врагов свободного человека, безнравственные препятствия на пути прогрессу и процветанию. Альтруизм, коллективизм -- система моральных ценностей, которая утверждает, что человек не имеет права существовать ради самого себя, что единственное оправдание его существования в том, чтобы служить другим людям, и что самопожертвование есть величайший моральный долг, ценность и благо. Это привело к диктатуре и уничтожению лучших людей страны. В России произошёл переворот, пришла к власти чернь. Которой не нужны талантливые и умные люди! Им нужны покорные, безынициативные, серая масса. Талантливых, неординарных людей они уничтожают. Во имя общественного блага, -- закончил он свою обличительную речь, и взглянул торжествующе на оппонента.
-- Мистер Райзен, если мерзавцы для поддержания диктатуры используют гуманные идеи, не значит, что эти идеи автоматически становятся плохими, -- возразил Фрэнк спокойно. -- Столовым ножом можно нарезать хлеба, и накормить своего гостя, а можно убить, вонзив этот нож в его спину. Все зависит не от ножа, а от того, кто держит его в руке.
-- Вы, европейские интеллектуалы, так и не смогли понять американскую систему свободного рынка. И как все британцы в плену предрассудков, -- изрёк с усмешкой Райзен, который, наконец, взял себя в руки и обрёл самообладание. -- Если бы вы пожили в Америке, то поняли бы, что только эта страна даёт истинную свободу человеку и избавляет от ложных стремлений. У меня нет иной возможности отдать Америке более высокую дань признательности, чем сказать: это страна разума, справедливости, свободы, творческих и производственных достижений.
-- Мистер Райзен, вы уже забыли, что эта страна "разума, справедливости и свободы" выгнала и почти уничтожила коренное население? -- проронил Фрэнк с улыбкой, прекрасно помня, что говорил ему Роджер об отношении главы города к индейцам. -- А когда заполучила их землю, не смогла использовать из-за острой нехватки рабочей силы. Поэтому захватила и обратила в рабство семь миллионов самых сильных и здоровых мужчин из Африки. И хочу напомнить, что патриархальная Англия отменила рабство на полвека лет раньше, чем Америка, и билль о правах приняла на целое столетие раньше. И даже Россия отменила рабство на пару лет раньше Америки, -- добавил Фрэнк. -- Я ещё припоминаю, -- добавил он, -- Как США отняла у Мексики Техас, богатый нефтью, сбросила атомные бомбы на два маленьких, японских городка, не имеющих никакой стратегической ценности. А отменив рабство, вешает таблички в автобусах: "Только для белых".
Фрэнк заметил, как побледнел Роджер, но вошёл в такой раж, что не мог остановиться.
-- Похвально, Эдвард, что вы с такой безрассудной смелостью отстаиваете эти взгляды, -- проронил Райзен саркастически. -- Жаль, только, что это не ваши мысли. Их вам внушила эта жалкая газетёнка "Городские новости", которая пытается завоевать себе место под солнцем. Но у неё это плохо получается. Потому что она творческий паразит. Выбор горожан все равно за теми газетами, которые ратуют за реальную свободу, и отстаивают главным принцип жизни человека -- стремление к личному счастью, -- закончил он.