Мычка

Дома, дома, дома. Всюду, куда ни кинь взгляд: слева, справа, позади. Мычка не переставал изумляться, откуда набралось столько народу в одном месте. Конечно, понятно, что сперва появились несколько домишек, потом возникли еще и еще, село строилось, разрасталось. Но ведь всему есть пределы. А сколько они едят? Ведь это просто прорва мяса и зелени! Правда, Зимородок говорила, что тут научились готовить из травы, как она тогда сказала - хлеб? Но все равно верится с трудом. Хотя, сомнения - сомненьями, а глаза не врут, вокруг люди, здоровые и сытые. Значит как-то живут.

Улица раздалась, здания потеснились, отступили в стороны. Мычка замедлил шаг, а потом и вовсе остановился. В глазах зарябило от цветов, а в ушах загудело от гомона. Все видимое пространство впереди заставлено прилавками с товарами, высокими и низкими, широкими и в руку длиной. Часть открыты, другие под прикрытием навеса, кое-где виднеется потемневшее от времени дерево, но большая часть новенькие, едва срублены.

Возле каждого прилавка хозяин, а то и два, машут руками, расхваливают товар на все голоса. Народу вокруг столько - не продохнуть, кто-то ругается во весь голос, кто-то примеряет красивости, а иные ходят с брезгливым видом, презрительно поглядывая по сторонам. Так вот он каков, рынок! Открыв рот от изумления, Мычка медленно двинулся меж рядов, вслушиваясь, осматриваясь, принюхиваясь.

Взгляд теряется в лабиринте рядов, ноздри щекочут сотни ароматов, а в ушах гудит от шума. Однако, хаос вокруг творится лишь на первый, поверхностный взгляд. Стоит немного обвыкнуться, как отличия возникают, словно по волшебству. Однородный до того, рынок распадется на части. Вон там лотки полнятся мясом, маслянисто блестят сочные куски плоти, сложенные горкой, мертво таращатся застывшими глазами головы коров и свиней, с деловитым гудением закручиваются вихрики мух.

А оттуда разносится сладкий запах удивительных растений. Крупные, в голову размером, и совсем мелкие, с ноготь, россыпью и по одному, ярко-красные, медово-желтые, синие, как полуденное небо плоды. Тут же торгуют грибами: мохнатые, яркие рыжики и крепкие, ядреные боровики, пятнистые шляпки опят и блеклые кустики грибов-палочников.

Мычка ускорил шаг, стараясь как можно быстрей проскользнуть через рынок, не в силах смотреть на все это вкусное великолепие. Вызывающие обильное слюноотделение и недовольное ворчанье желудка лотки остались позади, сменились столами с одеждой. Рубахи и штаны, платки и сарафаны. Все разных расцветок, форм, и даже материала. Мычка смотрел с изумлением, трогал, принюхивался, не переставая удивляться качеству материала, что мягок, приятен на ощупь, и прозрачен на просвет. Конечно, в лесу от такой рубахи враз останутся клочья, но в городе, где отовсюду не торчат жесткие ветви кустарника, а под ноги не выпрыгивают узловатые щупальца корней, лучше не придумать.

Мимо рядов с кожаными изделиями Мычка прошел, не замедляя шага, все то же, что и в родной деревне, только намного больше, да качество выделки чуток получше, но дальше... Глаза расширились, а рот невольно открылся, когда впереди заблистало металлом. Забыв обо всем, Мычка шел мимо рядов, словно завороженный глядя на выставленные красоты. Мечи и топоры, ножи и дубины. Всевозможных форм и размеров: обоюдоострые и заточенные лишь с одной стороны, идеально прямые и изогнутые. Кистени с тяжелыми шипастыми шарами на цепях, витиеватые кастеты, и еще много невиданного, удивительного настолько, что и не сразу догадаешься как ухватиться.

Рынок остался позади, утих гомон, исчезла тяжелая взвесь запахов, отброшенная налетевшим ветерком, но Мычка продолжал двигаться, как в тумане. Перед глазами, в облаке искристых брызг, плавает оружие, дразнит изящными обводами, манит хищным блеском клинка, далекое и недоступное. Едва не налетев на идущего навстречу мужичка, что опасливо шарахнулся, Мычка встряхнулся, с усилием отбросил мысли.

В десятке шагов впереди улицу пресекает другая, чуть поуже, но дома заметно богаче: брусья стен мощнее, заборы крепче, а во двориках раскинули ветви-руки могучие деревья, что значит место не берегли, строили на широкую руку, оставляя вокруг дома больше земли, со всем, что росло изначально. Местами ветви разлапились настолько, что полностью закрывают крышу и часть верхнего этажа, днем спасая хозяев от полуденной жары, а ночью умиротворяя нежным шепотом листвы.

Вспомнив наставления корчмаря, Мычка двинулся вперед, достигнув улицы, свернул направо. Ноги невольно замедлились, а брови взлетели на лоб. В дальней части улицы высится здание, гораздо больше и массивнее прочих, и на поверх выше! Тут же еще несколько, похожих очертаниями, но поменьше. Вокруг возвышается стена, скрывая от взоров внутренний двор, однако, врата распахнуты, можно рассмотреть снующих внутри людей.

Мычка закусил губу. Похоже, наместник и впрямь человек непростой. И совершить задуманное будет сложнее, чем представлялось. Мычка нахмурился, упрямо нагнув голову, двинулся к вратам. Терем приблизился, став еще больше и внушительнее, навис деревянной громадой. Три поверха, пять зданий, десятки комнат. Как найти нужную? Куда, а, главное, как пробраться, чтоб взглянуть хотя бы глазком - действительно ли наместник в тайне обзавелся наложницами, или все не более чем досужие выдумки завистливых горожан?

Через врата входят и выходят люди, все, как на подбор, плечистые, высокие, в доспехах и при оружии, лица суровы, взгляды тяжелы. Не зашибли б ненароком. Мычка остановился возле врат, потоптавшись, робко вошел, озираясь по сторонам.

- Парень, тебе чего?

Сразу за вратами длинный дом, на крыльце трое воинов. Двое о чем-то негромко переговариваются, третий повернулся вполоборота, смотрит пристально.

Мычка замедленно приблизился, сказал с запинкой:

- Мне бы наместника увидеть.

Теперь уже три пары глаз взглянули с неприкрытым удивлением. Тот, что задал вопрос, ухмыльнулся, сказал с издевкой:

- Да ты что! Вот прям так сразу и наместника? А может еще золотишка в придачу, не желаешь?

Мычка помотал головой, сказал твердо:

- Золото мне ни к чему, мне наместник нужен.

Один из мужчин, рыжий, с тяжелой нижней челюстью и побитым шрамиками лбом, сказал с угрозой:

- Сам за ворота выйдешь, или помочь?

Внутри похолодело, но Мычка лишь прищурился, сказал с насмешкой:

- Да, вроде, выходить не собираюсь. Только пришел, если кому не по глазам.

Мужик побагровел, подался вперед, но стоящий рядом, не то товарищ, не то просто знакомый, высокий, с цепким взглядом водянистых глаз, придержал за плечо, сказал с укоризной:

- Рудый, тебе еще мальчишек по улице гонять! Уймись, стыда не оберешься. - Взглянув на Мычку, произнес холодно: - Парень, иди по добру. Наместник сегодня не принимает.

Рудый оскалился, добавил с насмешкой:

- А бродяг в обносках, вроде тебя, не принимает вообще.

Подчеркнуто не замечая рыжего, Мычка сухо произнес:

- Одежда доступна каждому, достоинство - удел немногих. - Добавил, обращаясь к остальным: - Как я могу поговорить с наместником, если не сейчас, и не в этих... обносках?

Воин, что обратился первым, и с тех пор молчал, оскалился в белоснежной улыбке, воскликнул весело:

- Вот неугомонная душа! Сказали тебе - не будет он говорить, хоть в перья ты нарядись, хоть в рубаху расписную.

Чувствуя, как земля уходит из-под ног, но не желая сдаваться, Мычка спросил в отчаянье:

- Но разве может такое быть? Или... наместник не разговаривает вообще?

Парень гоготнул, бросил со смешком:

- Разговаривает, еще как разговаривает, но не абы с кем. Вот если бы ты был каким купцом, одним из старейшин города, или сотником стражи... ну, пусть даже десятником, иногда он снисходит и до них, тогда пожалуйста. А без того - даже не думай.

Ощутив, как вновь затеплился угасший уголек надежды, Мычка вкрадчиво произнес:

- Чтобы получить звание старейшины, нужно долго прожить на одном месте. У купца должно быть много денег. Но... что необходимо, чтобы стать десятником?