Мычка

Сперва было невмоготу, но от яростных движений мышцы разогрелись. Вместе с грязью ушла усталость, тело наполнилось силой. Выбравшись на берег, Мычка тщательно принюхался, с удовлетворением отметив, что запах почти исчез. Осталась лишь малость, от которой не избавиться даже самым тщательным купаньем. Освеженный и довольный, Мычка еще некоторое время побродил по лесу, после чего вернулся в деревню. Пробравшись в сарай, он рухнул на топчан, и уснул, исполненный самых радужных ожиданий и надежд.

ГЛАВА 10

Весь следующий день Мычка провел словно во сне. Подолгу замирал на одном месте, с блаженной улыбкой бродил, не глядя под ноги, отчего то и дело спотыкался. Глядя на странное поведение гостя, хозяин поначалу лишь хмурился, но когда, в очередной раз, Мычка выронил нож, едва не воткнув себе в ногу, не выдержал.

- Ты чего, дурман травы объелся? Иди-ка, подыши воздухом, а то, того и гляди, руку себе рассечешь, все кровью забрызжешь.

Виновато улыбаясь, Мычка покинул избу, некоторое время потеряно топтался по двору, затем вышел, побрел по деревне. Попадающиеся на пути собаки в угрозе щерили зубы, а селяне провожали угрюмыми взглядами. Но, погруженный в мечты, Мычка не замечал ничего вокруг, двигался, словно и не к нему обращены распахнутые пасти, а неприязнь селян порождена какими-то неизвестными причинами, а он лишь случайный свидетель, волею случая оказавшийся рядом.

Порой, выныривая из тумана мечтаний, Мычка смутно удивлялся, что вокруг по-прежнему светло. Ведь в фантазиях давно наступил вечер, и вместе с прекрасной незнакомкой они уже бродят по насыщенной невидимой жизнью, исполненной тайн и чудес чаще. Но, вскоре вновь погружался в насыщенный тенями и мороком зыбкий мир грез.

- Шел бы ты отсель, да побыстрее.

Мычка остановился, сморгнул, пытаясь сообразить, что отвлекло от столь приятного занятия. Напротив, у заборчика, на стесанном бревне развалился мужичок. Рубаха подрана, нечесаные вихры торчат в стороны ежовыми колючками, лицо заросло щетиной, щеки отдают синевой, не то от грязи, не то выдавая скрытую хворь, но глаза смотрят цепко, не упуская из виду случайного прохожего.

Пожевав губами, мужичок повторил:

- Уходи из деревни, и чем быстрее, тем лучше.

Удостоверившись, что селянин обращается к нему, Мычка пожал плечами, спросил с недоумением:

- Почему я должен уходить?

- Ты чужой, а чужих здесь не любят.

Подбирая слова, Мычка осторожно произнес:

- Я заметил нечто подобное, но решил, что обманулся. Ведь для ненависти нужен повод.

Мужик ухмыльнулся, отчего рожу перекосило так, что стало страшно смотреть, сказал со смешком:

- Какой еще повод? Ты чужой, этого достаточно.

Видя, что собеседник настроен на разговор, Мычка приблизился на шаг, сказал смелее:

- Да, я не местный, и не знаю ваших обычаев, потому иногда глуплю. Но ведь я такой же, как и вы.

Мужичок покачал головой, сказал с насмешкой:

- Такой, да не такой. Вон, бледный какой, словно призрак, и статью слаб, не в пример нашим мужикам. А уж про уши и вовсе молчу.

Мычка коснулся кончика уха, спросил озадачено:

- А что уши?

- Как что? - Мужичок аж подпрыгнул. - Да они ж торчком, как у зверя!

- И это все? - Мычка вздернул брови.

- А тебе мало? - Мужичок вздернул брови в ответ. - Людей за меньшее изгоняют. А ты так и вовсе не человек. Вершинник - одно слово.

- Я запомню твои слова, - произнес Мычка сдержано, отступая на шаг.

- Запомнишь, не запомнишь - мне без разницы. Только уходи, а то поздно будет. - Воровато оглянувшись по сторонам, мужичок подался вперед, жарко зашептал: - Уходи прямо сейчас, пока есть возможность. Ладно б в избе сидел, носа не казал, так по селу же маешься, глаза людям мозолишь.

Мычка отступил еще на шаг. В глубине души росло отвращение к этому грязному, похожему на больного зверька, мужичку. Ему предлагают уйти. По быстрому, тихо, словно нашкодившему волчонку. И не просто уйти - бежать, забыв про долг, данное слово, а главное, прекрасную девушку, что еще день назад была недосягаемой мечтой, но уже сегодня, как солнце склонится к закату... Нет, этому не бывать!

Похоже, чувства отразились на его лице так ярко, что мужик вздрогнул, мгновение молчал, затем неторопливо вернулся на бревно, откуда вскочил в мгновенном порыве, произнес замедленно:

- Вижу, на ветер слова. И дернуло же меня с тобой, выродком, заговорить. Знал же, не будет толку.

Мычка развел руками, сказал с деланным радушием:

- Ты сказал, я слышал. В любом случае, благодарю за беседу.

Пятясь, он отступил на шаг, затем еще. Мужик хмуро смотрел вслед, затем не выдержал, сказал с досадой:

- Вот же дурачина. Ладно б просто глупости творил, но ты же сыновей старосты в грязи извалял, на него тень бросил. Такое с рук не спускают. - Он замолчал, махнув рукой, отвернулся.

Отвернулся и Мычка, двинулся дальше. Однако, слова случайного собеседника запали в душу. Если мужичок не врет, та троица, о которой он и думать забыл, далеко не последние в деревне люди, и это тревожит. Однако, он уже дважды встречался с их отцом, старостой, и тот мало что не выказал недовольства, но еще и защитил его от разгневанных селян.

Вспомнив последние встречи с высоким, носящим вислые усы мужчиной, Мычка улыбнулся. Староста, как и положено старшему в деревне, не просто могучий, опытный муж, но и справедливый управитель. Ведь ему постоянно приходится разрешать возникающие среди селян многочисленные споры, а принять верное решение может лишь тот, кто руководствуется справедливостью и честью, а не корыстью и личной заинтересованностью.

То, что дети приняли позор, вряд ли понравится отцу, и, нет сомнений, староста зол на него. Но, как настоящий вождь, он не позволяет чувствам взять верх. Именно поэтому староста дважды встал на его, Мычки, сторону, переломив волю селян, лишь потому, что того требовала справедливость. И вряд ли кто-то в деревне осмелится противиться воле вождя.

Мычка с облегчением выдохнул. Было потускневший, мир вновь засверкал яркими красками, а предостережения мужичка показались бессмысленными и смешными. Тем более, желай дети старосты поквитаться, они бы выбрали место и подгадали время, как и в первый раз. Однако, этого не произошло. Судя по всему, наставления отца поубавили пыл сыновей, подобно тому, как повеления старосты умерили гнев селян.

Погуляв еще немного, Мычка вернулся, исполненный самых радужных надежд. Взглянув на его сияющее лицо, хозяин лишь покачал головой, молча указал на стол, где громоздилась гора рыбы. Вооружившись ножом, Мычка приступил к работе, выплескивая переполняющие тело силы. Прислушиваясь к дробному стуку ножа, хозяин некоторое время с недоверием следил за руками гостя, но вскоре успокоился, продолжил прерванное занятие, время от времени поглядывая на Мычку и одобрительно покачивая головой.

Ближе к вечеру Мычка забеспокоился. Поглядывая то в окно, где стремительно угасал день, то на груду рыбы, что, казалось вовсе не уменьшилась, он хмурился и кусал губы. В отчаянье, что время уходит, он попытался работать быстрее, но лишь порезался, да разлохматил несколько рыбин так, что изуродованные тушки стали годны разве что в мусор.

Хозяин посматривал с интересом, наконец вздохнул, сказал ворчливо:

- Устал - скажи прямо. И нечего рыбу переводить. Иди, отдыхай, да захвати чешую, а то совсем дышать нечем.

Мгновенно просветлев лицом, Мычка поднялся, быстрыми движениями сгреб мусор, подхватив корытце, выскочил из избы. Хозяин проводил его недовольным взглядом, но едва за вершинником захлопнулась дверь, с отрешенным видом вновь погрузился в работу.

Сбегав до околицы, Мычка вытряхнул чешую за ограду, двинулся назад, косясь на псов, что сперва угрожающе скалили зубы, но стоило ему отойти, тут же затрусили в сторону широкой щели в заборе, рассчитывая поживиться останками. Вернувшись, Мычка поставил корытце на место, ушел в сарай, дожидаться назначенного времени. Но неподвижно лежать, вперив глаза в потолок, оказалось не по силам. Распираемый нетерпением, он принялся мерить шагами двор, нетерпеливо поглядывая на небо.