Страница 46 из 75
Мутант снова исчез в обильной пене. Он попытался встать, но чешуйчатые руки воина обхватили его, когтистые пальцы вцепились в горло, удерживая тело под водой. Фигура воина потеряла четкость, опала, вода пошла тяжелыми волнами, затем успокоилась. Последней вещью, которую Даниэлла увидела перед беспамятством, была угасающая рябь на поверхности озера.
Что-то твердое и холодное впивалось в ее ребра там, где она лежала. Болт-пистолет инквизитора. Она должна дотянуться до него раньше чем потеряет сознание.
Деликатно, словно она была сделана из хрупкого стекла, Даниэлла перевела израненное тело в сидячее положение. Порвав до конца дырявую ткань туники, она осмотрела свою рану. Повреждение затянулось и не кровоточило, но шрам останется навсегда.
Она подняла голову и увидела Валдеза, медленно бредущего по отмели к берегу. Он перехватил ее взгляд и попытался выпрямить свое избитое тело, но боль свела на нет все усилия: он лишь схватился за ребра и выругался. Понадобилось время, чтобы он снова сфокусировал на ней взгляд.
— Мутант? — наконец спросил он.
— Умер. Без сомнения, — она вспомнила невыразимый ужас Толманна перед тем, что покоилось в водах озера. Тот, Кто Ждет.
Валдез бросил взгляд назад, на дальний берег озера.
— Значит миссия завершена. Заражение уничтожено.
Хватка на рукояти пистолета стала крепче.
— Может быть, — произнесла она.
В Валдезе было что-то неправильное, или, скорее, в ее восприятии инквизитора. Она потянулась к его разуму и с шоком осознала, что ее сила пропала.
Валдез зашагал к ней.
— Что? Почему ты так странно на меня смотришь?
— Вы дрались с мутантом. Вы были в контакте…
Валдез сделал неуклюжую попытку забрать оружие и выругался, когда она отшатнулась.
— Не будь такой дурой. Взгляни своими псайкерскими глазами. Ты вполне четко увидишь кто я такой.
Даниэлла взглянула. Все, что она видела, соответствовало человеку. Неожиданно она постигла вселенную, темную невидящую вселенную, где только немногие одарены мыслезрением. Она постигла пути слепцов, тех, кто должен стоять на страже Империума.
— Расстегни тунику, — сказала она прицеливаясь.
Валдез уставился на нее так, будто она сошла с ума. Наконец он отодвинул толстые складки ткани, прикрывавшие бок. Жирный, кровавый сироп сочился из рваных ран, нанесенных ударами мутанта.
— Откуда я могу знать, что инфекция остановлена? Откуда я могу знать что она не в вас? — она заставила себя выдержать его взгляд.
— Скажите мне, — потребовала она, — что сделал бы инквизитор?
— Хватит уже этого дерьма! Давай свяжемся с капсулой и я просто забуду об этом.
Он сделал шаг вперед. Даниэлла подняла пистолет так, что дуло уставилось прямо в лицо инквизитора.
Валдез остановился, на его лице заиграла кривая усмешка.
— Этот пистолет, — сказал он. — Он заклинен.
— Был заклинен.
— Откуда вдруг такая уверенность?
— Ее нет, — сдавленным голосом ответила Даниэлла.
Валдез медленно протянул к ней сильную руку.
Даниэлла спустила курок.
Голос из вокс-комма прозвучал шокировано.
— Мертв? — повторил Голан. — Тчак тоже?
Даниэлла помолчала, потом решительно кивнула.
— Он отдал свою жизнь служа Императору.
Тон Голана стал плоским, лишенным эмоций.
— Очень хорошо, — сказал он наконец. — Из этого следует что вы главная. Я связался с Кар Дуниашем по каналам вольных торговцев. Через несколько минут они настроят на нас военный канал. Какое сообщение передать?
Освежающий воздух ветерок шелестел в деревьях. Спокойствие озера нарушалось лишь мелкой рябью. Мертвый воин древней забытой расы свершил свою месть. Дух-хранитель снова покоился в мире.
Ожидание. Ожидание нового цикла, когда битва начнется опять. Битва без начала. Или без конца. Она — часть этого.
Даниэлла разглядывала новый мир, полный неопределенностей, который она должна пройти до конца. Побеги зла были выкорчеваны. Но что еще из корней, из инфекции Хаоса перенес на Кабеллу варп-шторм? Может ли она быть уверена, что семя зла уничтожено?
— Эй? Могу ли я сказать им, что все в порядке?
— Нет. Дождись восстановления канала и переключи их на меня. Я объясню им, что надо сделать. И еще, пришли сюда кого-нибудь в помощь.
Она посмотрела на тела Валдеза и двух солдат.
— Есть работа, которую надо закончить.
В тростнике, рядом с телом Валдеза, что-то сверкнуло. Даниэлла нагнулась и подняла крошечный серебряный череп, знак высокого служения Инквизиции. Она разместила его в глубоком кармане, там, где она могла быть уверена, что он не потеряется.
— Спасибо, — сказала она, — спасибо за то, что проверял меня. За то, что научил меня силе, проистекающей из сомнений.
Вокс-комм снова мигнул красным. Командование сектора было готово к приему инструкций.
Гэв Торп
НЕЧИСТОГО НЕ ОСТАВЛЯЙ В ЖИВЫХ
Яков поймал себя на том, что дремлет, убаюканный усыпляющим действием теплого солнца и монотонным стуком копыт по булыжникам мостовой, когда его подбородок коснулся груди. Моргнув, он стряхнул с себя дремоту и, сидя в открытой повозке, принялся оглядывать здания, проносившиеся мимо. Фасады с колоннами и рядами балконов простирались на несколько этажей вверх, разделенные широкими разветвленными улицами. Карнизы из мрамора с толстыми прожилками неслись мимо, за ними следовали гранитные фасады, чья полированная поверхность, отражала полуденные лучи солнца. Ещё километр, и стали видны первые признаки упадка. Крошащаяся мозаика рассыпалась по неровной мостовой, ползучие растения обвивались вокруг балюстрад и карнизов. Пустые окна, некоторые даже без стекол, взирали на него. Крикнув на лошадей, кучер остановил повозку и подождал, пока проповедник спустится на булыжники мостовой.
— Дальше мне нельзя, — сказал кучер, даже не повернувшись, и его слова звучали одновременно и извинением, и благодарностью. Яков подошел к его сиденью и пошарил в кармане в поисках монеты, но кучер, избегая его взгляда, тронулся с места, поворачивая повозку на боковую улицу. Яков знал, что так будет — ни один честный человек на Карис Цефалоне не взял бы платы от священника, но он так и не избавился от привычки платить за услуги и товары. Он как-то попытался всучить чаевые носильщику на железной дороге, но тот в ужасе чуть не разрыдался. Яков был здесь уже четыре года, но так ещё и не привык к местным обычаям и верованиям. Забросив свой вышитый холщовый мешок на плечо поудобнее, Яков продолжил свой путь пешком. Длинные ноги быстро несли его мимо руин счетных домов и древних магазинов, апартаментов, что некогда принадлежали сказочно богатым людям, мимо бывшего королевского казначейства, ныне вот уже семь столетий как покинутого. Он прошел уже с километр, как вдруг постепенный подъем кончился и, стоя на вершине холма, Яков оглядел свой приход.
Низенькие уродливые лачуги гнездились по дорогам и аллеям среди некогда могучих строений королевского квартала. Он чувствовал запахи бездомных: вонь немытых тел и аромат в некотором роде даже экзотической стряпни, что принес ему дым тысяч костров. Солнце только начало садиться, когда он направился вниз по холму, и вскоре главная улица погрузилась в прохладную тень, заставляя ежиться от холода после недавнего тепла. Хижины, сколоченные из рифленого металла, грубых досок, листов пластика и других обломков, упирались в обработанный камень старых городских домов. Стало слышно бормотание голосов, визг детей, тявканье и лай собак. Грохот сковородок, на которых готовили пищу, смешивался с плачем младенцев и кудахтаньем кур. Жителей было почти не видно. Большинство из них были дома, готовясь к ужину, остальные работали в полях или в шахтах на дальних холмах.
Маленькая девочка, около двенадцати земных лет, выбежала из-под растрепанного куска грубо сотканной пеньки. Она визгливо рассмеялась, когда мальчик, немного младше ее на вид, догнал и повалил ее на землю. Они увидели Якова одновременно и сразу же успокоились. Отряхнувшись, они поднялись и уважительно склонили головы в ожидании.