Снохождение

— А едет куда?

— В Дэнэнаи, — подал голос подросток.

— Куда именно?

— Какая разница? Я свободный гражданин, еду, куда хочу.

— Ну-ка, свободный гражданин, выходи-ка сюда.

— Я же попросила, — настойчиво молвила Миланэ.

— Пусть меня простит слышащая Ваала, но моя служба — досматривать особ, что вызывают подозрения. И я её должен исполнять.

— Чего в нём подозрительного? Да, одет бедно. Да, худой, без лоска. Но он — добрый Сунг. Ты ведь добрый Сунг?

— Да, сиятельная, прекрасная Ашаи. Да. Я — честный, хоть и беден. Еду к больной тётушке…

— Я настаиваю, — твёрдо заявила Миланэ.

— Прошу простить… Формальность. Мы должны соблюсти формальность.

Страж небрежным жестом пригласил подростка выйти из экипажа. Тот вышел, тоскливо оглядываясь.

— От крысы, не отстанут от дитяти, — начал подниматься Хайдарр.

— Пусть лев сядет. Пусть. Это ненадолго, — поспешила успокоить его Миланэ, понимая, что он-то может устроить скандал или чего похлеще.

Дочь Сидны стала наблюдать за происходящим вовне, оставив дверь дилижанса открытой.

— Вот, я вышел. Что вам нужно?

Миланэ чувствовала его страх.

Веяли сухие степные ветры, необычные для этих мест. Носило вечную пыль по дороге.

— Покажи всё, что при себе, — приказал страж, а второй, совсем молодой, начал похлопывать подростка по бокам, сверху донизу.

Вдруг тот изо всех сил метнулся в сторону, извергнув из-под лап клубы дорожной пыли. Второй страж попытался поймать юного льва, но рука хватила воздух; первый страж не успел вовремя осмыслить происходящее, поймался на неожиданности.

Миланэ метнулась наружу.

Ваал мой, да что ж такое?

Беглец рванул за дилижанс, в отчаянной попытке сбежать прочь, на восток, прочь от Сармана и его стражей; верно, и убежал бы, поддерживаемый страхом и молодостью, если бы не третий страж, что лениво осматривал багаж позади экипажа. Опытный, возраста силы лев, со впалым шрамом на щеке, вмиг выхватил короткую палицу с круглым наконечником стали — обычное оружие стражей — и нанёс простой, быстрый и точный удар прямо по животу беглеца. Тот пробежал ещё несколько шагов, но дыхание совершенно перехватилось, а потому распластался от боли и недостачи воздуха по земле.

Дочь Сидны осадилась в яростном порыве, держась за огромное заднее колесо; нотар и Хайдарр также уже оказались снаружи, живо заинтересовавшись событиями; высунулась перепуганная голова марионеточника.

— Оставьте его, не то… — зло воскликнула-возгрозилась Ваалу-Миланэ, но застыла на месте, вся как была.

Юный лев распластался по земле. В шаге, позади него — лежал большой, тяжёлый кошель, перевязанный бордовым шнуром с медными наконечниками.

Она бы узнала его среди тысяч — её кошель.

Выставив ладонь вперёд, веря и не веря глазам, она подошла к нему, присела и подняла перед собой, разглядывая, словно видела в первый раз.

— Кошель преподобной? — спокойно, крайне буднично спросил третий страж, прилаживая палицу к поясу.

Не ответив, Миланэ метнулась к дилижансу, схватила сумку с крючка на стене. Вышла обратно, изумлённо осматривая. Из дилижанса все вышли, даже мать и дочь. Миланэ приблизилась, осматривая небольшой порез на своей сумке. Первый страж без слов осторожно взял её в руки, осмотрел и с кривой усмешкой отдал Миланэ.

— Я попрошу экипаж задержаться. Мастнар, Хэйди — пропускайте других. Клиента — к нам. Преподобная, посмею просить пройти со мной.

Она пошла за ним вослед, сама не своя и не слыша, как грязно ругается Хайдарр, сетует нотар и зло смеётся извозчий. Не видела, как юному льву без всякой церемонии и жалости туго связали руки жёсткой пеньковой верёвкой.

Старая, низенькая, сиротливая башня стражи угнетала серостью, отдавала холодом; на её верхушке безвольно трепетало красно-золотое знамя Империи Сунгов. Возле башни ютилась казённая деревянная пристройка с тёмными окнами, куда и вошли Миланэ со стражем. Глаза не сразу привыкли к темноте. Ударил тяжёлый запах казёнщины. Окружил неуют и сумрак.

Прошли по коридору, свернули налево, сели у окна, у длинного, неприглядного стола. Страж убрал с него меч и принадлежности для заточки, жестом пригласил её сесть. Он ничего не говорил, лишь глядел на Миланэ; она же тоже молчала, уставившись в муть и плесень окна.

В дальнем углу сидел ещё один лев-страж — судя по всему, глава поста — и что-то нацарапывал в большой, окантованной железом книге. Позади него пылала чаша с огнём на длинной, напольной стойке. Потухшая лампа с нефтью опасно стояла на краешке стола.

— Что там? — посмотрел на них, отбросив перо.

— Вор.

Не впечатлившись, глава стражи снова взял перо, но вдруг остановился, приглядевшись к Миланэ.

— Моё почтение, сиятельная, — кивнул.

— Сильного льву дня, — бесцветно молвила она.

В коридоре раздался шум, хриплое и сбитое дыхание, стук сандалий, бряцание оружия. Пинком открылась дверь, страж со шрамом на щеке ввёл в помещение юного льва-ворюгу и небрежно привязал его за руки к лаве. И без слов вышел.

Глава стражи откинулся на скрипучем стуле, покусывая кончик пера.

Первый страж жестом попросил Миланэ дать кошель, и с пиететом, церемонно поставил его у краешка стола.

— Один из самых тупых карманников, что я видел. Дилижанс из Марны, украл кошель у Ашаи, никто не обнаружил пропажу заранее. Вытянут из дилижанса при беглом осмотре, когда вытащили на тщательный, то совершил попытку к бегству. Улика выпала на дорогу, улика опознана потерпевшей, то есть сиятельной. Пожалуйста, имя, — деловито осведомился он.

— Ваалу-Миланэ-Белсарра, из рода Нарзаи, дисциплара Сидны.

— Прибежал к успеху, — кратко засмеялся глава стражи, колупаясь пером в зубах. Удостоил вора взглядом: — Ты что, совсем дурак? Каждый идиот знает, что в Сармане есть пост. Бездомыши, которые воруют рыбу на рынке, и те знают: здесь есть пост.

Ухмыляясь, первый страж подошёл в грубо сколоченному комоду, вытащил оттуда листы бумаги, перья в банке и чернильницу.

— И ты, в таком виде, украв кошель у Ашаи, не сбежав после кражи, хотел проехать пост Сармана в дилижансе? Я ещё такой жирной наглости не видел.

Глава стражи почесал гриву.

— Сиятельная дисциплара, прошу, пусть слышащая Ваала расскажет, как было дело, — вздохнул.

— Я выехала из Марны, — медленно молвила Миланэ, — заночевали в постоялом дворе, поехали дальше…

При каждом слове она покачивала головой, приложив палец к виску.

— Когда садились в дилижанс утром, то кошель ещё был? — перебил глава стражи.

— Да, — посмотрела на вора.

— В пути останавливались? — хмурый взгляд главы стражи.

Первый страж заметил, что воришка пытается ослабить веревки, и осадил его ударом по плечу.

— Конечно. На питьё и обед.

— Он вскрыл ей сумку, — заметил страж, спокойно копошась в карманах и одежде юного льва, который пока не проронил ни слова и сидел, низко склонив голову под капюшоном. Страж резким движением откинул его. — Очевидно, где-то перед Сарманом, или на последней остановке. Наверное, в Сармане и хотел сойти.

На стол рядом страж выложил всякое добро вора: маленький ножичек, обломанное лезвие, шнурок, смятый обрывок бумажки, шило, горсть мелких монет, видавший виды перевязанный мешочек, вилку, две ложки и катушку ниток с иголкой.

— Так, давай без геройства. Чистосердечное признание — и все довольны. Имя?

Терпеливо подождал, и снова спокойно спросил:

— Имя?

— Райнар.

— Сколько лет?

— Девятнадцать.

Выглядел он на шестнадцать-семнадцать, даже гривы толком не имел.

— Украл перед Сарманом?

— Перед Сарманом.

Голос у него был сдавленным. Видимо, боль от удара палицей ещё не прошла.

— При последней остановке?

— Да.

— Сколько украл? — встал глава стражи, начав прохаживаться туда-сюда.

— Не знаю.

— Не считал деньги в кошеле?

— Некогда было.

— Почему не сразу сошёл прочь?

— Хотел в Сарман приехать.