Снохождение

— Премного благодарен, — сказал он уже в прихожей, осматриваясь.

Хильзе закрыла дверь.

— Пусть лев не видит оскорбления в том, что я так одета, — провела она ладонями по талии и бёдрам. — Я никого не ждала и полагала, что это пришла Ваалу-Миланэ.

Они вошли в столовую.

— О нет, нет никакой нужды в извинениях, — кивок в ответ на приглашающий жест Хильзе. — В свою очередь… пусть львица не сочтёт грубостью, — повиновался жесту Хильзе и сел за стол, — что я не могу передать письмо кому-то, кроме благородной Ваалу-Миланэ.

— Да всё понимаю. Мой гость выпьет немного вина? — тут же Ашаи достала с полки запечатанную бутыль.

— Нет-нет, спасибо, но я на службе, — важно помахал он рукой. — Не положено.

«Сейчас мы с тобой побеседуем», — внутренне усмехнулась Хильзе.

Вино очутилось на столе.

— Будем же добрыми Сунгами и позволим себе то, что одобряет Ваал в этот день. Вино отличное, стоит испробовать, — она очутилась позади него, с кубком в руке.

— Должен заметить, что тот день, к сожалению, уже прошёл.

— Но его эхо живо в наших сердцах, — подошла она с другой стороны. — Пусть лев не отказывается принять гостеприимство сестринства Ашаи.

Это прозвучало убедительно, и он чуть неуклюже взял кубок. И себе взяв кубок из серванта, Хильзе ловко налила в него вина. Когда она обернулась, то как-то очень близко, прямо возле руки льва, мелькнул её хвост.

— Лев не сочтёт фамильярностью, если мы, учитывая равный возраст, перейдём на «ты»? — села напротив него.

Хильзе сильно заинтриговал этот посланец. Имперская посыльная служба используется для пересылки важных сообщений и документов, причём именно государством и Легатой; дисципларии, например, ею не пользуются. Простое, вечное любопытство самки так и раздирало её. Поэтому она потихоньку-полегоньку решила вытянуть из него, с чем именно он пришёл к Миланэ.

— С радостью, — произнес он с улыбкой, исполненной весёлого удивления.

«Сейчас узнаем, кто таков», — поняла Хильзе.

Звон бронзовых кубков.

Лев утёрся ладонью и придирчиво посмотрел на кубок, подняв на уровень глаз.

— Хорошо, давай познакомимся. Ваалу-Хильзе из рода Астал, — исполнила она приветственный жест знакомства: правая рука к груди, кивок головой, ближе к правому плечу.

— Тэнгай из рода Хластров, — вдруг в нём проснулся кавалер и он торопливо поцеловал руку Хильзе.

Напыщенность как хвостом смахнуло.

— Вот и познакомились. Очень приятно.

— Мне тоже, Ваалу-Хильзе.

— Можно просто Хильзе, — с весёлым прижмуром взмахнула ладонью Ашаи.

— А это не нарушение… правил… канонов?

— Нет. Это знак.

— Чего же, могу ли узнать?

— Доброго расположения. Не больше. И не меньше. Только вот прошу, Тэнгай, скажи: зачем желал ты обидеть меня этим глупым «вы»?

— Эм… — дёрнулся он.

— Странно была одета? — пригладила себя за ушком.

— Я не…

— Да, поговорка «встречают по одёжке» верна, да не совсем. Одёжек у львицы бывает много, и одинаковых нет. А иногда нет вовсе.

Тэнгай замахал руками, даже встал:

— Я… честное слово… нет. Я не имел в виду ничего обидного. Клянусь кровью рода.

Она тоже встала, чтобы Тэнгая за плечи усадить.

— Ну если так, то забудем об этом. Пока мы ждём Миланэ, предложу льву тушеную свинину с имбирем, от которой он не откажется, — и упорхнула на кухню.

— Нет, я вовсе не голоден… — он вяло попытался воспротивиться.

Хильзе практически тут же вернулась.

— Ах, не пристало льву так скромничать, особенно в аппетитах, — поставила ладони на стол. — Лев ведь всегда голоден, верно?

— Когда наелся, так откуда взяться голоду?

— Но ведь голод бывает разного рода, да?

Её левая бровь предательски поднялась, еле-еле. Но Тэнгай заметил это, заметил на грани неясного узнавания.

Было? Или не было?

— Каким же он бывает? — потёр ладони.

— Мне ли объяснять льву такие вещи, — улыбнулась Хильзе.

— А я настаиваю и хочу услышать.

Она молчит. Почему она молчит?!

— Ой, там моё блюдо на огне, — снова упорхнула она на кухню.

Тэнгай посидел, нервно побарабанив когтями по столу.

— Так пусть Ваалу-Хильзе продолжит свою мысль, — сказал он громко.

— Какую мысль, пусть напомнит Тэнгай? — возникла Ашаи в дверях, словно из ниоткуда, словно по мгновенному зову.

— О голоде и его видах.

Хильзе подошла.

— Не припомню, что я хотела сказать.

Его заворожило это маленькое движеньице, почти незаметное: она словно переминалась с лапы на лапу, еле-еле, и каждый раз бедро слегка покачивалось; она повторяла его для каждого бедра именно два раза, не один, не три, а именно два; и вот эти два раза почему-то начали пробуждать в нём тёплую, колючую волну вожделения. Именно эти два раза. Повторяет. Каждый раз.

— Я, кажется, начинаю понимать, — почесал он шею, а потом и грудь, проникнув когтями через ворот рубахи.

— Так говорить не надо, о таком не говорят, — прекратила.

Только не прекращай!

— Иногда говорят. Зависит от времени и места.

— И разве здесь время да и место?

Ну же. Давай ещё. Ну.

— Мне сложно судить об этом, — выдохнул сквозь зубы.

— Об этом судит всегда лев, львица лишь корится, — посмотрела в сторону и вверх, обнажив шею.

— А львица хочет мне покориться? — сжал кубок, но потом нежно отпустил, словно он был живым.

— Может, да. Может, нет. Сама не знаю свой ответ, — взглянула прямо ему в глаза.

Ладно, довольно игр.

— Хильзе, я хочу тебя, — протянул он к ней руки, но помешал стол. Он отбросил стул назад, вмиг поднявшись на лапы, приблизился к ней и жадно схватил за плечо.

— Будь по-твоему, — она казалась невероятно изумлённой, но его руки не сбросила, — но знай: прежде всего мне надо кое-что узнать.

— Что? — сглотнул он.

— С чем пришёл к Миланэ?

— С посланием, я не знаю содержания. Я никогда не знаю текста посланий.

— А кто послал?

— Сенатор Тансарр Сайстилларский воспользовался правом на посыльную службу. У него есть дело к Миланэ. Иди сюда.

«Ну ничего себе», — удивилась Хильзе, поэтому тут же утратила цепкую хватку взгляда. Он же обнаружил, что крепко держит её за талию. Убрал руки, сосредоточенно нахмурился.

Немилосердный, тяжеловатый взгляд Хильзе.

— Садись.

— Зачем ты это сделала?

— Сделала что?

— Ты решила разузнать о послании!

Хильзе поморщилась и фыркнула.

— Не устраивай балаганных сцен. Ты сам всё рассказал.

— Зачем тебе знать, что в послании? Я предупрежу Ваалу-Миланэ.

— Предупреждай сколько угодно: у сестринства Ашаи нет тайн. Она моя лучшая подруга ещё со времён дисциплария. Что ты ей скажешь? Как всё сам мне расплёл?

Он сильно выдохнул, бессмысленно толкнув стул, взъерошивал аккуратную чёрную гриву.

— Это непорядочно, Хильзе.

— Непорядочно со спесью обращаться к Ашаи, да и вообще к любой душе, — Ашаи начала устраивать порядок на столе. — Я бы всё простила, но не это мерзкое выканье.

— Я извинился! Ты же сказала, что забудешь об этом!

— Видимо, забыть не смогла. Ладно, ты прощён. Думаю, мясо уже готово. Будешь?

— Пожалуй, я пойду.

— Да сиди, сиди, — ушла она на кухню. — Миланэ скоро будет.

Хильзе внесла огромную сковороду и соорудила для неё место на столе. Положив на тарелку гостю и припросив отведать, села напротив, заложив лапу за лапу.

— Не обижайся, — взяла в ладони кончик хвоста. — Другого способа выведать, с чем ты да кто ты, не существовало.

— Это будет мне хорошим уроком, — уплетал он с набитым ртом, не церемонясь.

— Верно подмечено. Ты бы…

— Хильзе, — перебил лев, — ты больше не утянешь меня в этот омут. Я, прости, поем, потом допью вино, потом встану на улице и буду ждать Ваалу-Миланэ. Потом я ей передам письмо, потом отчитаюсь, а потом уйду домой. Вот так и будет.

Тэнгай съел всё из тарелки.

— Хорошее блюдо, — сказал и встал.