Снохождение

Миланэ приложила пальцы к щеке, закрыв глаза. Устала читать, свет солнца слишком ярок.

Совершенно ясно, что это маленькое, не особо хлопотное задание — лишь формальность, своего рода проверка, но такая, когда и проверяемая, и проверяющие знают — всё будет сделано, как полагается. Ведь, по сути, его можно было поручить любой ученице, которая только взошла на порог совершеннолетия.

«Да какая там проверка…», — Миланэ играла когтем с подвеской, подняв высоко голову, всё так же не глядя на мир. — «Видимо, Хильзари хочет, чтобы я завела первые знакомства в столице. Да и отметку нужно поставить: вот ученица, да, была в библиотеке Марны в Особом зале, да. Чтобы воочию всё увидела, чтобы походила по самой библиотеке…».

Открыла глаза. Солнечные лучи уже ласкали ладони.

«Жаль, не оставила иных заданий, даже советов не дала. Зато дано целых три дня, хотя тут можно управиться за час. Что ж, наведаюсь к местным сёстрам…».

Перевернуть страничку. Ещё. Решение Круга Девяти, так-так, ну это неинтересно. Резолюция Надзора, ещё скучнее. 679 год Эры Империи. Волей Ваала, от имени Императора. Сила Империи! Мощь духа Сунгов.

Ещё страница. Вот и суть.

Ученица Миланэ перечитывала эти строки раз десять. Времени в путешествии было много.

Ваала мы видим, Ваала мы слышим и только Ему покоримся.

С. с. Малиэль Млиссарская, что навсегда изгнана, опорочена и отлучена от сестринства Ашаи-Китрах, предалась недостойным Ашаи соблазнам да намерениям, создав и отдав миру своё творение, известное под именем «Снохождение», изданное в году 665 Эры Империи. Сестринство явственно знает, что подобные творения возникают суть от безумного духа, от «мастру нан нйах» — спеси силы. Дух неблагодарности, дурной, отступной гордости витает во строках «Снохождения», а потому не было иного пути, кроме запрещения сего творения, ибо смуты не должны сеяться в душах юных сестёр и несведущих светских, которые осмелятся прочесть эти строки.

Все Ашаи-Китрах, и мы в том числе, которым было поручено составить мнение о «Снохождении», в скорби прижимаем уши оттого, что с. с. Малиэль Млиссарская, изгнанная, опороченная и отлученная, некогда не вняла советам верных сестёр, не прислушалась к зову Ваала и доводам разума, отвергнув извечные истины веры всех вер. Её объяла обманчивость превосходства…

И так далее, и тому подобное. Переверни страницу.

…и повинна в вероборчестве, а именно: прямом отрицании избранности духа Сунгов; ужасном сомнении львицы, обладающей знанием Ашаи, в существовании Первосущности Сунгов — Ваала…

Послышались громкие шаги, чей-то низкий и уверенный тон: голос львицы, хорошо поставленный, привычный к вниманию голос. Так, теперь ты не сама. Осанка. Руки. Положение лап. Ах да, где же сумка? Вот, здесь. Завернуть комментарии обратно в ткань. Когда кто-то войдёт — встать.

Быстрым, нервным движением открылись двери. Это влетела старшая сестра, за нею семенил — иначе и не скажешь — торопливый Хал, которому такая спешка вовсе не шла, и Миланэ сразу встала, повернувшись к ней лицом, левая лапа впереди, а правая — позади, и вот теперь чуть присесть с кивком головы, да правая рука у сердца, а левая скользит сверху вниз в воздухе, начиная свой путь ото лба и заканчивая далеко позади, у поясницы, за спиной.

Всё, как подобает, всё, как положено ученице.

Но нипочём это приветствие Ваалу-Ирмайне, львице невысокой, грубоватой в чертах, тёмной шерсти. Маленькие глаза, широкие скулы, надменно-властное выражение рта. Она в лёгком пласисе, с чересчур длинными, отвисающими рукавами, крайне невыразительного светло-серого цвета.

«Какой широкий пояс, как всё портит! Ужасные пропорции», — подумала Миланэ, склоняя голову.

— Восславим Ваала, видящая его свет…

— Я видела распоряжение, слышащая, — перебила Ваалу-Ирмайна. — Так что там?

Бывает, перед Приятием ученицу всячески испытывают, причём все, кому не лень. Ученица — ещё не сестра, к ней большого пиетета нет. Сейчас Ирмайна воспользовалась подчёркнуто небрежным «слышащая».

— Мне поручили поместить новые комментарии к вероборческим книгам, а старые забрать в Сидну.

Ваалу-Ирмайна ухмыльнулась, протягивая руку за комментариями.

— Не сидится сёстрам в Сидне, всё писаниной… — Ирмайна начала бегло, даже слишком, перелистывать страницы. — …маются. Ладно. Хал, это, давай ключи.

Верхний замок Ирмайна открыла ключами Хала; нижний начала открывать своими, но всё никак не могла найти в связке нужный ключ. Потом весьма долго не могла управиться с замком, а потому ей пришлось несколько раз толкнуть плечом дверь. «Что за манеры», — весьма неодобрительно подумала Миланэ, и тут же, сразу, Ваалу-Ирмайна посмотрела на неё. Ученица опустила взгляд.

Ваалу-Ирмайна вдруг легко и без усилий провернула ключ, да чуть улыбнулась краешком рта. Улыбкой хитрой, даже хищной.

— Вот, пожалуйста, — открыла дверь и небрежно отдала библиотечные ключи Халу. — Делай, что надо. Книги найдёшь по каталогу. Хал, покажешь ей, где каталог. Понял? Покажешь всё и пойдёшь.

— Да, госпожа.

— Я побежала, дел множество, просто невпроворот, вскоре вернусь. Когда всё сделаешь, то оставайся внутри.

И протянула ученице свои ключи. Это было настолько неожиданно, что Миланэ просто застыла на месте.

— Бери же, — потрясла ими старшая сестра.

Миланэ удивилась такому внезапному доверию; она сомневалась, стоит ли благодарить или нет. Пока терзали сомнения, Ваалу-Ирмайна была уже у коридорных дверей.

— Мастру нан нйах, — вполголоса молвила Ирмайна, открывая дверь, не оборачиваясь. — Ха.

— Простите? — учтиво переспросил Хал, но дверь захлопнулась, и они с Миланэ остались наедине.

Глухие шаги уходят прочь.

Халу этого не понять, обыватели не знают древнего. Но он ей неприятен, потому Миланэ не стала переводить — пусть мается неведением. Только она сама не вняла, зачем Ирмайна это сказала. «Просто так? Или какой-то сарказм? Что-то припомнила? Или это обо мне?».

Тем временем Хал вошёл в Седьмой зал. Немного погодя его примеру последовала и Миланэ. Светлое помещение, с большими окнами, не огромное и не маленькое. Окна не выходят во внутренний двор, как в большинстве залов, а наружу — в сад, в сердце сада. Книги на многоярусных полках, пыль в лучах и на большом читальном столе, но присутствует ощущение объёма — зал не забит битком книгами, они здесь в уютном соседстве или, скорее, в уютном заточении. Текстам, что живут здесь, не положено жить, они должны умирать в одиночестве, забытые умами и временем.

— Вот каталог, — Хал его взял с напольной подставки, но тут же положил, ибо он тяжёл, в руках держать неудобно. — В нём пусть львица ищет.

— Может, лев помнит, где все книги, чтобы я не искала?

— Сожалею, но ничем помочь не смогу. Я не обслуживаю этот зал.

«Точнее, не имеешь к нему допуска», — догадалась Миланэ.

— Хорошо.

«А»… «Б»… «В»… Нужно искать здесь. Ой, что же я, в каталогах имя указывается без приставки. «Г»… Гамон Черкози, «Утешение в разврате». Популярнейшая книжка в некоторых кругах учащихся высших школ. «Д»… ля-лям, ля-лям. «И». Иримэ Эйланская, «Прямо в бездну». Классика ереси, отрицания Ваала, вероборчества и всего самого такого ужасного. Полный букет. Написана ещё триста лет назад. Посмотреть бы ветхий оригинал, вот прямо сейчас. Ведь интересно же, а то знаешь лишь из пересказов наставниц да из книг. Ну, не будем мечтать. «К». Клирр Истальский, «Тщательное и полное исследование некоторых культов Севера». Миланэ смутно помнит эту книгу; когда она только пришла в Сидну, то помогала выносить несколько экземпляров из местной библиотеки. Сначала книга эта казалась заурядным научным трудом, но потом кто-то из Палаты дел Ашаи-Китрах и охранения веры зорко нашёл в ней некое вероборчество, и она была изъята из всех библиотек Империи. Потом служители дисциплария куда-то унесли эти книги; говорят, сожгли, и Миланэ с неприятием представляла себе языки пламени, что пожирают их.