Дочь бутлегера

Когда я выходила из машины, Дуайта окликнул Джек Джемисон, молодой толстенький помощник шерифа:

— Майор Брайант, можно вас на минутку?

На самом деле это заняло гораздо больше одной минуты. Что бы ни показал Джемисон Дуайту в салоне «вольво», это вызвало новый всплеск активности. Полицейский, к которому я обратилась, не успел передать диспетчеру мое сообщение, как Дуайт уже начал подавать в розыск данные на серый «форд» Майкла Викери.

Солнце наконец растворилось за соснами. Быстро стемнело. Я вдруг почувствовала себя такой уставшей, словно целый день работала на табачной плантации. Внезапно меня охватила грусть по поводу насильственной смерти Дена. Он был почти на пятнадцать лет старше, и они с Майклом вели достаточно замкнутый образ жизни, поэтому близкими друзьями мы с Деном не были, но мы были друзьями, и я меня огорчила смерть такой яркой личности. Я печально улыбнулась, вспоминая шутки Дена во время репетиций «Ночи 16-го января», его откровенные замечания относительно моих собратьев-актеров. Едкие, умные и удивительно точные. Нашему любительскому театру будет непросто найти замену Дену Макклою.

Все это промелькнуло у меня в голове, пока Дуайт описывал внешность предполагаемого водителя пикапа. Наверное, я сама не сознавала в полной мере свою усталость, потому что никак не могла понять, почему Дуайт дает описание Дена.

Наконец санитары вытащили из машины безжизненное тело. Подойдя к ним, я заставила себя еще раз внимательно посмотреть на убитого, не задерживая взгляд на обезображенном лице.

Мы всегда видим то, что хотим видеть, правда? Я предположила, что человек, сидящий в машине Дена, за рулем, где должен был сидеть Ден, на том самом месте, где Ден предложил встретиться, и есть Ден.

Я ошиблась.

Теперь я ясно видела, что выстрел из ружья размозжил лицо Майклу Викери.

Убийство попало в одиннадцатичасовой выпуск новостей всех местных телеканалов и на передние полосы воскресных газет восточной части Северной Каролины.

Отпрыск влиятельного местного семейства, полиция ищет его пропавшего партнера, труп обнаружила известная кандидатка на судейскую мантию — вся та ненужная огласка, которой раньше мне удавалось избегать, теперь вернулась с лихвой.

Телевизионные сюжеты вращались в основном вокруг Майкла и Дена, но у газет было достаточно времени и места для того, чтобы упомянуть и меня, поскольку экспертиза определила, что Майкл был убит около девяти часов вечера в пятницу, в то самое время, когда Ден Макклой должен был встретиться со мной. Канцелярия шерифа никак не комментировала ни официально, ни приватно то, почему вместо Дена к театру приехал Майкл Викери и почему встреча, на которую я не пришла, обернулась убийством.

Дуайт поступил очень любезно, воздержавшись от догадок вслух, однако средства массовой информации оказались не такими тактичными.

Упомянув про мое образование и профессиональные достижения, газеты не преминули напомнить о том, что я являюсь «единственной дочерью Кезии Нотта, одно время считавшегося крупнейшим бутлегером Северной Каролины». Два-три издания намекнули на то, что я — по крайней мере, до недавнего времени, — оставалась единственной белой овечкой в печально знаменитом семействе, в то время как другие уцепились за эпизод с листовками, оставив впечатление, будто убийство Майкла имело какое-то отношение к моим взглядам на проблемы секса, цвета кожи, наркотиков, беспошлинного алкоголя и бог знает чего еще.

Хотя средства массовой информации очень осторожно избегали публиковать любые материалы, которые могли бы привести к искам о защите чести и достоинства, огромная трясина вопросов без ответов, многозначительных намеков и недомолвок надолго засосала внимание аудитории. У меня возникло мрачное предчувствие, что я наблюдаю за тем, как мутный, неприятно пахнущий поток уносит прочь мою судейскую мантию.

Прошел понедельник, а никаких известий о Дене Макклое и сером «форде»-пикапе не появилось.

Когда миссис Викери узнала о гибели Майкла, с нее случился сердечный приступ, и она, по слухам, двое суток провела на сильных успокоительных, опустошенная, не в силах принять смерть сына. Впервые на моей памяти Ивлин Викери настолько отдалась обычному горю. Пошли пересуды о том, что она близка к самоубийству и при ней постоянно дежурит сиделка, однако никто в это не верил. Доктор Викери отказывался встречаться с журналистами, но рабочие, трудившиеся в мастерской «Гончарный круг» его сына, наоборот, никак не закрывали рты.

В особенности одна из них, Кати Кинг, страдающая тем, что дядя Эш называет «врожденной деформацией языка»: язык прикреплен к небу посередине, и оба его конца свободно болтаются.

— Право, я ничего не могу сказать, — заявляла она каждому журналисту, обратившемуся к ней, после чего начинала болтать без умолку.

Единственный положительный момент — для Дена Макклоя — заключался в том, что не только Майкл знал о встрече, которую Ден назначил мне у театра. Кати рассказала об этом в переполненном магазине, куда заскочила за свежим молоком, а затем распространялась на репетиции хора. Репетиция закончилась в половине девятого вечера, так что теоретически к без четверти девять о намеченной встрече могла знать половина Коттон-Гроува.

С другой стороны, репутации Дена очень вредило то, в каких красочных подробностях Кати описала ссоры, происходившие между двумя партнерами в последние месяцы. Судя по ее словам, их долгие отношения близились к концу. Похоже, я со своим легкомысленным замечанием насчет мужской менопаузы оказалась не так уж далека от правды. После того как Майклу стукнуло сорок, он зачастил в гей-клубы по всему Университетскому треугольнику. Первое время Ден старался не обращать внимание на непостоянство Майкла, однако в последнее время это часто приводило к буйным и желчным сценам.

— Последний год был просто ужасным! — повторяла Кати.

Ее коллеги по работе были не так словоохотливы, но все же скрепя сердце подтверждали заявления Кати насчет усиливающегося раскола в отношениях между двумя мужчинами. Кроме того, все сходились в том, что в среду по мельнице стрелял Ден. Кати видела, как он взял винтовку из кабины пикапа Майкла и бросил ее в свой «вольво». По ее словам, Ден даже признался, что ездил в лес и сделал пару выстрелов по сосне, но при этом он не целился в Майкла. «Если я когда-нибудь в него выстрелю, то не промахнусь», — якобы пригрозил он.

— На самом деле, — заявила одному из журналистов Кати Кинг, — лично мне показалось, что мистер Макклой хотел напугать Гейл Уайтхед.

После чего, естественно, в понедельник газета, в которой работал этот журналист, опубликовала подробный отчет об убийстве Дженни Уайтхед.

Гейл тотчас же залегла на дно в доме у своей бабушки.

— Я не хочу общаться с прессой, — сказала она, когда я позвонила, чтобы проведать ее, — но знаешь, Дебора, возможно, все это не так уж и плохо. Конечно, я говорю не про смерть Майкла Викери — это ужасно! Я до сих пор не могу поверить, что мы совсем недавно говорили с ним, а сейчас его уже нет в живых. Но раз это заставило всех вспомнить о моей матери… Как ты думаешь, быть может, он все же знал больше, чем сказал нам? Быть может, он поделился этим с Деном, а тот намеревался рассказать тебе?

— В таком случае, зачем Дену его убивать? — спросила я, пытаясь взглянуть на случившееся с точки зрения логики. — Если Ден собирался уличить Майкла, это Майкл мог попытаться его остановить, а никак не наоборот. Тут есть неувязка.

— Ничего, ты все распутаешь, — поспешно сказала Гейл.

Вот как? Сейчас, когда мне нужно спасать избирательную кампанию?

— Послушай, дорогая… — начала было я, но Гейл остановила меня протестующим завыванием.

— Дебора, теперь ты просто не можешь остановиться. Ты уже так все разворошила, что достаточно будет просто задавать нужные вопросы, и что-нибудь обязательно всплывет. Ну пожалуйста!

Вздохнув, я согласилась по крайней мере выслушать любого, кто остановит меня на улице и захочет излить душу.