Дочь бутлегера

Вечером у меня было намечено выступление на ужине Общества одиноких родителей — от меня ждали разъяснений по некоторым вопросам опеки и алиментов; я хотела заручиться лишними голосами, — но мне все равно нужно было еще убить час времени. Повинуясь внезапному порыву, я развернулась и поехала назад в Коттон-Гроув.

Не то чтобы я ожидала по прошествии двадцати четырех часов застать Дена на стоянке перед театром. С другой стороны, если они с Майклом помирились и приняли скоропалительное решение уехать на выходные, подобный экстравагантный жест вполне возможен. Я представила себе, как Ден укладывает плащ в полиэтиленовый мешок для одежды и вешает под аркой черного входа с большой запиской «Меа culpa[3], Дебора» или другим столь же драматичным признанием.

Странно наблюдать в семейных парах центробежные силы, которые со временем сближают супругов или же наоборот разводят их в разные стороны. Минни и Сет с годами становятся все более похожими друг на друга; с другой стороны, остается только гадать, почему брак Викери не развалился еще много лет назад. Гордость? Нежелание перемен? А взять Майкла и Дена. Вот уж точно странная пара. Майкл такой холодный и приземленный, если не считать ограду, увенчанную правильными крестами. И Ден, такой театральный и импульсивный — определенно, он дал мне по-новому прочувствовать выражение «взрывной как порох», — но в то же время способный на щедрое тепло, которое я никогда не замечала в Майкле. Неудивительно, что их союз в беде.

«По крайней мере, они по-прежнему чтят данные друг другу обеты», — чопорно произнес святоша у меня в душе.

Прагматик промолчал.

Здание, в котором размещался любительский театр Коттон-Гроува, начало свою жизнь сто лет назад в качестве школы в центре города, состоявшей из единственной классной комнаты. Одна комната разрослась до трех, но затем в двадцатые годы школа перебралась в новое кирпичное здание. Старое здание сразу же купила община пятидесятников и перенесла его на берег ручья Поссум-Крик, на пять миль от северной окраины Коттон-Гроува. В пятидесятые, вскоре после того, как старейшины церковной общины взяли новую закладную для перестройки здания, давно тлевшие среди верующих разногласия по поводу трактовки Священного Писания наконец разгорелись открытым пламенем, что привело к расколу общины. Более состоятельные члены, покинув старое здание, выстроили новую церковь на пересечении дорог к югу от Коттон-Гроува. Остальная паства, не в силах справиться с выплатами по закладной, вскоре перетекла в другие секты, и банк лишил их права пользования недвижимостью.

Здание пустовало несколько лет, переходя из рук в руки. Различные предприниматели пробовали основать здесь свое дело, но все затеи заканчивались неудачей. И вот наконец только что организованный любительский театр, собрав средства, выкупил здание. Расположенный достаточно близко Роли поставлял приличных любительских актеров; и после того, как театр сделал себе имя неплохими музыкальными комедиями и мелодрамами, тот же Роли стал обеспечивать его публикой, готовой платить за билеты.

Гравийная дорога петляет от шоссе между соснами и азалиями до старого белого бревенчатого здания на берегу ручья. Освещенная в спину вечерним солнцем, я выехала на просторную стоянку. Аккуратная афиша извещала о том, что первого июня состоится премьера «Обручения беспокойной Бетти». Как я и думала, стоянка оказалась пустой, но я объехала здание. Там, сзади, под аркой крыльца находились двустворчатые двери черного входа, через который в театр вносили мебель и декорации.

К моему удивлению, у дальнего конца бетонного пандуса стоял «вольво» Дена. На дверь черного входа падала тень, и все же я разглядела, что одна створка чуть приоткрыта.

Я посигналила.

Ничего.

Заглушив двигатель, я вышла из прохлады кондиционера на раскалившуюся на солнце траву. Горячий воздух облепил мне обнаженные руки словно тот самый красный бархатный плащ.

Солнце уже опустилось за вершины сосен, и на берег ручья легла тишина. Пройдя по бетонному пандусу, я толкнула незапертую дверь.

— Ден! Майкл! — окликнула я. — Есть здесь кто-нибудь?

Вдруг до меня дошло, как же глупо заходить в уединенное здание, расположенное у черта на рогах. Возможно, пустое, а может быть, и нет. Если учесть, что всего в десяти футах от входа стоит машина Дена.

«И не будем забывать, что он слишком беспечно обращается с винтовкой», — заметил прагматик.

«Та, которая, убоявшись, убегает, остается жива, чтобы встретить в страхе следующий день», — нервозно согласился святоша.

Я попятилась назад, чувствуя себя довольно глупо. С другой стороны, в багажнике моей машины лежит снаряженный револьвер 38-го калибра, и я решила, что сейчас самый подходящий случай достать его.

Бетонный пандус возвышался над землей всего на восемь или девять дюймов, но, обернувшись, я оказалась как раз напротив переднего сиденья «вольво». Внезапный резкий прилив адреналина отшвырнул меня назад. Движимая неудержимым первобытным инстинктом самосохранения, я ни о чем не думала. Единственной моей реакцией стал стремительный рывок через открытое пространство к своей машине. Объятая ужасом, я прыгнула за руль и рванула с места так стремительно, что во все стороны брызнул гравий. Я сползла вниз и пригнулась, ожидая в любое мгновение получить между лопатками заряд из ружья.

Такой же заряд, как тот, что выбил лобовое стекло «вольво» со стороны водителя и превратил в кровавое месиво лицо Дена Макклоя.

18

Пусть весь мир уходит прочь

— Со мной все в порядке, — в третий раз повторила я.

— Ты уверена? — не унимался Дуайт Брайант.

В качестве начальника следственного отдела он распределил всех своих людей по местам и теперь сам получил возможность подойти к моей машине и выслушать мой рассказ. Я остановилась на краю лужайки позади театра и, открыв дверь, выставила ногу на землю. Дуайт прислонил свое крупное мускулистое тело к машине, и мы смогли разговаривать, следя за происходящим.

Хотя было еще достаточно светло, фотографы расставили вокруг «вольво» Дена переносные софиты, чтобы снять салон во всех ракурсах перед тем, как извлечь труп.

Пока что все делалось четко по инструкциям. Возможно, я оставила следы на месте преступления, приехав и уехав, но после того, как я добралась до телефона и позвонила в канцелярию шерифа, первый же откликнувшийся на вызов полицейский перегородил дорожку, которая вела от шоссе. Все машины чрезвычайных служб проехали напрямую через лужайку к стоянке за театром, а один из ребят из команды Дуайта внимательно осмотрел дорожку и стоянку. Сомневаюсь, что он что-либо нашел. На гравии не остается никаких следов, дождей не было уже больше недели, а после двух-трех жарких солнечных дней песчаная почва становится твердой как камень.

Дуайт хотел узнать, как я обнаружила тело, и я рассказала ему про Сильвию Дейли и сообщение, которое Ден оставил на автоответчике.

— И ты полагала, он будет ждать так долго? — недоверчиво спросил Дуайт.

— Не он, — объяснила я. — То, что он собирался мне дать.

Бархатный плащ казался такой мелочью по сравнению со смертью Дена, что я решила по возможности не упоминать о нем. Прежде чем Дуайту пришла в голову мысль спросить меня об этом, я сказала:

— Он случайно не упоминал об этом во время вашего разговора в четверг?

— Нет.

— А что он сказал? Я хочу сказать, по поводу выстрелов в среду.

Дуайт печально усмехнулся.

— Побожился, что он тут ни при чем, дал слово больше так не делать. — Он перенес вес своего тела на машину, проминая рессоры. — Мне очень хочется знать, где сейчас Майкл Викери.

— Ты полагаешь, это Майкл…

— Ну, ты сама говорила о мужских менопаузах.

В одной из полицейских машин затрещала рация, и я вдруг вспомнила, что меня ждут. Дуайт предложил попросить одного из полицейских связаться с диспетчером, чтобы тот предупредил Общество одиноких родителей Мейкли о том, что я не смогу приехать.

3

Виноват (лат.).