Без имени

Но далее, теперешний Николай не знал, куда идти. Здесь, где-то, был фитнес-центр, куда и ходил настоящий Николай. И потому, спрашивать, где это, - было бы странным от лица завсегдатая.

- Николай, - к ним подходил незнакомец, очень обрадованный и взволнованный, - Как давно тебя здесь не было! Болел, что ли?

"Николай" буркнул что-то невразумительное, то ли "угу", то ли "ага".

- Ты сейчас на фитнес? Не спеши. Они до десяти работают. Пойдем пока со мной, - предложил парень. - Ты же не знаешь, на связь не выходил, не звонил... А сегодня - наши собираются. Назначено на шесть. Идём?

- Да.

- А этот новичок с тобой - надежный парень? - спросил он очень тихо. Но Лис услышал: он обладал очень тонким слухом.

- Вполне, - тоже тихо ответил мнимый Николай.

- Тогда, пускай идёт к Виталику, познакомится. Стандартная проверка. А мы с тобой - поспешим на собрание. Некрасиво опаздывать.

Лис растерялся.

- Ну? Чего смотришь? Иди, - сказал ему Николай покровительственно, командным голосом.

- Да он же - первый раз здесь, Николай. Ещё не знает, куда идти... Эй, парень, на втором этаже есть зал для разминки, с зеркалами. На дверях так и написано: тренировочный зал. Пройдешь его весь, и выйдешь в заднюю дверь. А там - налево, и в кабинет небольшой. Скажешь Виталику, что от Валерия. Валерий - это я. А я звонок ему сделаю. Понял?

- Ага, - ответил Лис, всё более недоумевая. "Ну, ничего... Там, в зале, куда идёт Николай, вряд ли что успеет случиться плохое. Бухать или драться, похоже, эти ребята не собираются. А я быстро вернусь", - подумал Лис, и поспешил на второй этаж.

Комнату, в которой должен быть Виталик, Лис нашел без труда. Когда он вошел, то увидел у окна человека, сидящего за компьютером. Спиной ко входу.

- Заходи, - сказал он Лису, не оборачиваясь.

Лис подошел к нему поближе.

- Садись, - предложил Виталик, кивнув на стул рядом с собой. Лис присел, и только тогда тот посмотрел на него. Очень внимательным, оценивающим взглядом.

- Новичок? И хочешь вступить в наши ряды? - спросил он.

- Ну... Да, - растерялся Лис. Он совершенно не знал, о чем идет речь.

- А ты знаешь, что это не безопасно? За нами... Похоже, с недавнего времени установлена слежка.

- А что сейчас безопасно?

- Это верно... Ничего. Даже по улицам гулять. А что ты знаешь о герменевтике?

- А это здесь при чем?

- Ну, мы же - Новая Космическая Академия Наук... И знания - это то, что нас должно отличать от других людей. А еще, то, что в нашем кругу они распространяются бесплатно. Я недаром спросил именно про герменевтику: она - наука о смыслах. Именно смысл утерян сейчас человечеством.

- Смысл чего?

- Всего... В каком вузе ты учишься?

- М-мм..., - Лис растерялся.

- Понятно. Не учишься, - утвердительно сказал Виталик. - Ладно... Ну, не понимаю, что в тебе такого, интересного, нашел Николай? А вроде, он - парень серьезный. Кого ни попадя ни разу не приводил... Ладно, пробьем по базе... Что-то в тебе и правда есть. Особое или странное. Ты - будто, человек с закавыкой. Двуличный, что ли... С двойным дном.

- Вы меня недооценили, шеф, - неожиданно сам для себя, вспылил Лис. - Личностей во мне - по крайней мере, три. Двуличные сейчас долго не живут. Малый фактор приспособляемости.

- Занятный ты, однако. Нет, Николай не ошибся. И похоже, вот теперь ты говоришь то, что и впрямь сейчас думаешь. Итак, ввожу твои данные... Зовут-то тебя как?

Лис напрягся. У него не было имени. Только прозвище. С детства его называли только прозвищем. Однако, еще лет в пять или шесть он видел свою анкету, лежащую на столе дежурного по интернату. Тот не думал, что кто-то из ребят умеет читать. Но Лис уже научился. Сам. Случайно, когда лежал в больнице. Его отправили в обычную больницу, где были нормальные дети. И у них были книги. И букварь. И Лис, когда эти дети при нем учили буквы, заинтересовался. И долго рассматривал книги, букварь с картинками, заучивал потом буквы долгими, томительными часами одиночества в палате... Других детей выписали, но книги остались в тумбочке.

- Борисов Илья, - всплыло имя, можно сказать, из подсознания, и неожиданно для него самого.

- Борисов... Илья, - задумчиво повторил Виталик. И вдруг вскочил, как ошпаренный. - Как-как? - и снова посмотрел на Лиса, будто пытаясь считать информацию с его лица.

Потом он что-то набрал на компьютере, и открылась страница. На ней, на пол-экрана, появилась фотография. Лицо человека... Очень похожего на Лиса, только он был лет на семь его старше. Была и подпись под фотографией: Иван Борисов. "Дело четырёх".

- Я... Лично знал его. Подожди, - сказал Виталик, отошел к двери и плотно закрыл её.

- Здесь установлено устройство, исключающее любую прослушку, - добавил он, вернувшись на место.

- Можешь ты сказать, Иван Борисов - это твой отец? - спросил он тихо.

- Не знаю, - честно ответил Лис.

Но его сердце сжалось.

- Он был взят и репрессирован в 2039-м году. Проходил по так называемому "делу четырёх". Тогда он и ещё трое таких же молодых парней забрались в Следственную Контору: огромное, темное здание, окруженное охраной, забором с колючей проволокой и собаками. Вроде, они тайно отремонтировали ни базе старого авиаклуба поврежденный вертолет, и на нём сели на крышу здания. И спалили архивы по "нацпредателям", забравшись в самый центр. Весь. Пожар перекинулся и на другие этажи. Хорошо горело. Конечно, их потом нашли и взяли. Пришили дело по статьям за бандитизм, уничтожение имущества в особо крупных размерах, порчу национального достояния и что-то ещё. Но Конторе потом с нуля пришлось начинать свою грязную работу по сбору компромата.

- Кто такие "нацпредатели"?

- В нашей несчастной стране так называются люди, которые борются со структурой, занимающейся пропагандой шовинизма, враньём, строительством тюрем и уничтожением культуры, - ну, в общем, со всеми проявлениями "системы", представляющей из себя сращение бандитской и государственной структуры, уничтожающей и перетирающей в хлам всё живое.

- А что случилось потом с Иваном Борисовым?

- Он был отправлен в ссылку. Его жена участвовала в организации побега, ему удалось бежать. Они долго скрывались, но в конце концов, их раскрыли. И, при попытке побега через границу, схватили. Борисов был расстрелян. А его жена была определена на пожизненное. У неё был новорожденный ребенок, но его забрали у Анны и "определили на казенное воспитание", как это было сформулировано. Его следы теряются. Анна была освобождена через два года, покинула Московию и стала ведущим блоггером. Писала в сети, что ей на постоянные запросы ничего не ответили о судьбе сына. Она не смогла найти о нем никакой информации, не знает, жив ли он. В общем, о её сыне, - и тут Виталик проницательно посмотрел на Лиса, - и мы не знаем ничего. Даже, раздобыв некоторые секретные архивные документы. Итак, вернемся к тебе... Ты расскажешь мне, кто ты есть, чем занимаешься?

Лис внезапно обхватил голову руками, ощутив сильную боль. На глаза внезапно навернулись слезы.

- Я понимаю, - спокойно сказал Виталик. - Сказать правду ты не можешь. А лгать - тоже: здесь стоит фильтр. Мучаешься, да?

Лис вдруг поднялся, выхватил нож... В один миг его лицо исказилось яростью. Виталик побелел, и, вскочив с кресла, попятился к дверям. Но там быстро принял боевую стойку, и приготовился к защите.

Но Лис... Переложив нож в левую руку, быстро полоснул по ладони правой. Там, как он знал, был зашит его личный индикатор.

Кровь брызнула фонтаном, орошая компьютерную клавиатуру. Лис вставил нож в разрез и, поковыряв в ране, наконец, нащупал металлическую пластину. Потом поднес руку ко рту и зубами выдрал эту пластину из собственной плоти. Сплюнув "железку" на пол, он окровавленными губами проговорил:

- Мне... всю жизнь... врали... что я... родился... в тюрьме. Сын бандита и..., - Лис, побелев, завалился набок, но руки Виталика, подоспевшего вовремя, не дали парню упасть.