Без имени

- Ну... Был такой факультет, - отвечал он по инерции. - Сейчас их все везде позакрывали уже. Сказали: больше не нужно... Со школы все грамотные.

- А-а..., - протянул Палыч, - Понятно. Это - из не востребованных жизнью. Значит, классическое, говорите? Классиков изучали, что ли?

"Нет, как в классики играть, - чуть не ляпнул Евгений, но вовремя сообразил, что эта шутка может стоить ему работы. Что "классическое" - это латынь и древнегреческий, он тоже решил не уточнять.

- Да, мы проходили мировую литературу, - сказал он робко.

- Ну, что ж, похвально! "Преступление и наказание" читали?

- Читал.

- Ну, вот его должникам и цитируйте. И больше - про наказание. Про его неизбежность, так сказать. Неизбежность и подчеркивайте. Уловили?

- Да.

- Ну, что ж! Алёна покажет вам обучающие ролики, потом - пройдете стажировочку. Обучение - бесплатное; но, если уволиться надумаете раньше, чем через год - выплатите нам указанную в договоре сумму. Поняли? Да, и ещё: первые три месяца - испытательный срок, при этом будете получать только половину оклада. Вам повезло: человек нам нужен, и при том срочно. Мы расширяем наше дело. Константин вот перешел на выезды, - и Палыч кивнул в сторону окна, где, спиной к ним, стоял тип в майке. - Их стало много. Выездов. Он и я ездим по адресам, беседуем, так сказать, напрямую. Ну, это - особая форма нашей работы.

- Они идут, - обернувшись как раз в это время, сказал этот самый Константин Палычу.

- Ну, что ж, будете контракт подписывать? - спросил тот у Евгения.

- Да.

- Подойдите тогда к секретарше, к Алёне, она вам всё объяснит и даст подписать договор. Документы у вас с собой?

- Да.

- Получите у нее инструктаж, и с завтрашнего дня начнете смотреть учебные фильмы...

- Хорошо.

- Идите! - и Палыч указал на дверь.

Через несколько дней просмотров учебных фильмов о способах и методах взыскивания задолженности, Евгений познакомился с тем, что ему предстояло теперь делать: в рабочий день, с восьми до восьми, он обзванивал должников, разговаривая с ними по предложенным шаблонам "обработки" и проведения беседы, два рабочих дня перемежались с одним выходным. А еще, примерно раз в неделю, в любое время, он продолжал просматривать учебные ролики и программы мотивации: непременно на работе, в отдельном кабинете. Ровно в восемь он, к счастью, должен был тут же покинуть помещение, даже оборвав, если нужно, затянувшуюся беседу с клиентом. После восьми помещение не принадлежало коллекторскому агентству: шеф сдавал его в аренду другой фирме или организации.

Работа была нервной, но сносной. И Евгений уже начинал втягиваться в режим: двое суток на работе - с восьми до восьми, потом - выходной... А работал он в самом дальнем и темном углу за одним из шкафов-перегородок, с маленьким-маленьким окошком. Его непрерывно проводимые звонки, все до одного, регистрировались на особой аппаратуре. Все "операторы связи", как их здесь называли, работали сами по себе, почти не соприкасаясь друг с другом: разве что при очереди в туалет. Иногда он перекидывался парой фраз с секретаршей Алёной, а ещё его время от времени донимала контролерша, Зинаида Васильевна, которая прослушивала записанные разговоры, пропесочивала за ошибки и давала ценные указания, одно из которых нередко противоречило другому. В общем, Евгений сразу понял, что при любом конфликте виноват будет всегда только он сам, и его языком организация хочет говорить, но при этом "за базар" не отвечать.

Сегодня Евгений был особенно раздражен, поскольку поцапался с Зинаидой Васильевной, которая требовала "еще раз" нажать на одну из клиенток, несмотря на то, что та долго плакала в телефон и объясняла, что у нее нет денег. Эта клиентка потеряла работу, но через неделю обещала отдать часть суммы, когда получит перевод.

"Ты должен был на неё нажать сильнее, пусть поспешит", - прошипела Зинаида, - Нельзя быть таким сговорчивым и мягкотелым, а то я тебя уволю!"

До конца работы оставалось уже менее часа, но нервы Евгения были расшатаны; он был сильно взволнован. Потому, звоня по телефону (ему нужно было осуществить еще целых пять плановых звонков), он то теребил край пиджака, то открывал и закрывал ящик стола. В очередной раз открыв этот несчастный ящик, Евгений заметил там немного кристаллического белого вещества (соль? сахар?), и, послюнявив палец, провел им по просыпанному кем-то белому порошку. Потом, закончив разговор, посмотрел на свой запачканный палец и машинально лизнул. Вкус у порошка был странный, незнакомый. Через несколько минут он сделал последний звонок, произнеся все фразы абсолютно так, как это полагается по инструкции, хотя язык от усталости уже еле-еле ворочался. И вдруг...

Он почувствовал головокружение и почти сразу же упал. Было почти восемь; напарник Евгения Игорь, также дежурный сегодня, оделся и выскочил минутой ранее; шеф, Алёна, Зинаида Васильевна и все остальные работали не в смену и ушли в пять. Помещение Евгений никогда не закрывал: в здании были другие "съемные объекты", с другими хозяевами, и внизу сидел охранник, а сюда должны были вскоре прийти те, кто снимал это помещение на поздний вечер. Тело Евгения осталось здесь лежать, соскользнув под стол с вращающегося офисного кресла; и, будто бездыханный труп, ватная кукла, валялось на полу...

Когда он открыл глаза, Евгений сразу не понял, где он и кто он такой. Он приподнял голову, ударившись о сидение стула. Осмотрелся, и медленно, на четвереньках, вылез из-под стола. Вокруг было много людей, некоторые из них орали и пели, да и остальные явно испытывали экстаз... Кто танцевал или кружился, кто ползал по полу; один парень, оттолкнув Евгения в сторону, подбежал к окну, и, схватив стоявший на нем горшок с фикусом, вынес его на середину комнаты, поставил на пол, и, встав на четвереньки, откусил от бедного цветка кусочек листика и стал жевать. Дама с очарованными глазами, будто бы закапанными белладонной, неподалеку от Евгения истерически хохотала, а крупный, высокий парень с довольно длинной бородой и глазами чуть навыкате, сообщал всем о том, что он зайка - попрыгайка. Наверное, ему казалось, что это жутко весело, а он - массовик-затейник.

"Они все уколотые или обкуренные", - подумал Евгений, судорожно пытаясь вспомнить, как и когда он попал в это помещение.

Потом он попытался уйти отсюда, но дверь была закрыта, и, похоже, снаружи. Он посмотрел на смартфон, вынув его из кармана пиджака. Шесть часов четырнадцать минут. Пробираясь между незнакомых людей, Евгений вернулся на свое рабочее место и подошел к окну без занавесок и фикуса. В проемах между тучами, на темно-синем небе, были видны яркие звёзды. Начинал падать снег, белый и рыхлый.

Нервно сглотнув, Евгений еще раз глянул на смартфон: "Какой сейчас месяц? Год? Нет, слава богу, год помню, а месяц... ноябрь. Второе ноября. Снег пошел... Ну и что, бывает... Уже белым-бело за окном.

- Потанцуем? - томно предложила блондинка в красном платье, обнимая его.

"И...Где же она предлагает танцевать, между туалетом и кабинетом шефа, среди шкафов, перегораживающих пространство довольно небольшой комнаты? - подумал Евгений, освобождаясь от цепких пальцев незнакомки. - И как они все...вообще здесь помещаются!

Народу собралось человек пятнадцать, не меньше. Быть может, что кто-то из них был еще под столами или в туалете. Они продолжали то и дело натыкаться друг на друга, ползать, визжать, декламировать что-то, что-то жевать, спотыкаться, падать или завывать.

"Бред!" - подумал Евгений. Блондинка, которую он только что отцепил от себя, внезапно стала заваливаться как-то набок. Евгений успел подхватить её за талию и осторожно опустить на пол. Она была довольно симпатичной, стройной, но слегка сутулой; её чуточку портили несколько выступающих вен на лбу и шее, причем венка на шее судорожно дергалась. А рядом, за спиной Евгения, упало что-то грузное. Он обернулся и увидел, что упал здоровенный мужик, он рухнул, как подкошенный. Да и многие другие уже распластались на полу, а вскоре и вовсе все вокруг лежали. Похоже было, что они не спали теперь, а пребывали в странном, "выключенном" состоянии.