Страница 47 из 69
Я потерла рукой кусок фольги и поднесла к соседнему дереву. Подул ветерок, и фольга затрепетала.
— Видите? — воскликнул дикарь.
— Нет, — честно ответила я.
— Оно отталкивает вас, отойдите.
Я посмеялась про себя, но послушалась. Парнишка казался все интереснее.
— Как вас зовут? — спросила я.
— Мирослав.
— Откуда вы?
— Из Киева.
— С Украины? — удивилась я. Речь его была чистой русской.
— У нас в лагере много ребят из Украины, Белоруссии. А вы откуда? — Мирослав с интересом посматривал на меня.
— Из Москвы, — неохотно ответила я. — Но вы еще не рассказали о главном: как черпать биоэнергию.
Мирослав прислонился к дубу:
— Вы подходите к дереву, прижимаетесь к нему: женщины — лицом, мужчины — спиной…
«Надо же, какие разграничения!» — невольно подумала я.
— …обнимаете руками, начинаете говорить с ним. Постарайтесь мысленно слиться с ним, почувствовать себя деревом…
«Еще чего!»
— …почувствуйте его корни, движение соков из земли вверх по стволу, по веткам, листьям, впитайте в себя его силу…
Я чувствовала, что поддаюсь завораживающей интонации его голоса.
— Почувствуйте, как биоэнергия опускается из воздуха по листьям вниз, по стволу, через корни уходит в землю. Вы участвуете в энергообмене между космосом и землей.
Юноша сопровождал свою речь выразительными жестами, которые тоже завораживали, гипнотизировали, и я почувствовала, что меня тянет к нему неведомой силой. Не к дереву, а к Мирославу, так он был чувственен в своем рассказе. Я мысленно поздравила себя с зачислением в племя язычников, но была смущена невероятно. Поспешила распрощаться с молодым дикарем.
— Что ж, удачи вам в столь серьезном деле. — Я постаралась говорить без иронии.
Я чувствовала, что Мирослав смотрит мне вслед, поэтому уже не пряталась, шла прямиком в лагерь. Когда я почти скрылась за деревьями, он крикнул:
— Как вас зовут?
Я оглянулась, секунду помедлила и ответила в его духе:
— Хельга.
Впереди мне открылась большая поляна, на которой были разбиты палатки, горели костры, суетился чудной народ. Впечатление складывалось такое, что здесь снимается исторический фильм о жизни древних славян. Девушки ходили с распущенными волосами или косами, в белых холщовых рубахах, в лентах, босиком, мужчины — тоже в холщовых рубах и кожаных штанах. Вообще было много кожи, шнуровок; это, конечно, красиво.
Впрочем, многие и вовсе не отягощали себя одеждой, ограничиваясь купальниками и шортами. Обойдя поляну, я вышла к озеру. Там обнаружила купальню, а немного дальше — мостки, где мыли посуду и стирали. В воде бултыхались дети, а взрослые нагишом ходили по берегу. Нет, я не готова была к этому зрелищу.
Углубившись в лес, я то и дело натыкалась на небольшие поляны со скоплениями шалашей и палаток. Посреди самой большой, как площадь, и, видимо, главной поляны был сооружен навес, а под ним стоял длинный обеденный стол с лавками. Все здесь было устроено, продумано, вплоть до туалета и выгребной ямы. Среди лагерного люда преобладала молодежь, но встречались взрослые люди моего и твоего возраста.
Конечно, я помнила о том, что в любую минуту могу столкнуться с тобой, и тряслась от страха. Я никак не могла определить, где же участники фестиваля. Спрашивать боялась. Я постаралась раствориться в народе, чтобы не быть замеченной. Для маскировки распустила волосы и перехватила их на лбу тесемкой, вытянутой из рукава кофточки. В целом мой внешний облик вполне соответствовал обстановке. Главное, чтобы я не выделялась.
На большой поляне был установлен деревянный стенд. Я приблизилась к нему. Здесь, по всей видимости, вывешивались объявления. Я внимательно изучила содержимое стенда. Правила жизни в лагере, расписание дежурств по кухне… Ага, вот! Программа фестиваля. Мое сердце невольно дрогнуло, когда я наткнулась на твое имя в списке жюри. Где же ты? И с кем? Я вернулась в реальность, с грустью вспомнив, зачем я здесь.
Внимательно вчитавшись в письмена на стенде, я поняла, что фестиваль проходит не в лесу, а в соседнем селе Колоколуша. Там, если верить объявлению, была сооружена сцена под открытым небом, а зрители должны располагаться прямо на траве. Так и участники фестиваля наверняка остановились в этом селе, подумала я.
Выходит, водитель завез меня в другую деревню, не в Колоколушу. Он выбрал свою дорогу, которая привела к деревушке по другую сторону озера. Поэтому-то тропинка была нехоженой!
В программе фестиваля было указано, что концерты начинаются в пять вечера. Кульминация праздника — ночь накануне Ивана Купалы (с седьмого на восьмое июля). Судя по программе, главное произойдет этой ночью, то есть послезавтра. Из объявлений на доске я еще узнала, что в лагере категорически запрещено любое спиртное, включая пиво, а также курение травки. Есть отдельная поляна, где живут «пьющие», но они позволяют себе только медовуху, сваренную по старинным рецептам. Некоторые объявления показались мне забавными: «Научу плести фенечки!» или «Кто играет на джамбеях, приходите к нам!»
Если б я так не боялась случайной встречи с тобой, то, наверное, с удовольствием изучила бы жизнь «Святояра», даже пожила здесь некоторое время. Тут забываешь о цивилизации, погружаясь в какую-то первобытную атмосферу. Но у меня была цель, и я стремилась к ней. Теперь я знала, что в пять часов увижу тебя обязательно на концерте — ведь ты возглавляешь жюри. Значит ли это, что мы не столкнемся здесь случайно?
Нервы мои были на пределе, и я сильно вздрогнула, когда рядом ухнул колокол. Оглянувшись в испуге, я увидела молодую женщину в длинном льняном платье, которая дергала за веревку колокола, привязанного к перекладине между двух столбов. Отовсюду стекался народ и рассаживался на лавки под навесом. Завтрак, догадалась я и тотчас ощутила страшную пустоту в желудке. Интересно, если я сяду за стол, меня не прогонят? Есть еще опасность, что здесь появишься ты. Тут я увидела Мирослава. Он улыбнулся и поманил меня:
— Садитесь рядом.
Я не заставила себя ждать. Молодая женщина, улыбаясь, подала нам миски с дымящейся кашей. Народ за столом собрался занятный. Я расспрашивала Мирослава о всяких знаках, медальонах, которыми украшались здесь многие, включая самого юношу.
— Это рунические амулеты, — объяснял он, не забывая уминать гречку с тушенкой, — они обладают магической силой.
— Для чего их носят? — Я тоже отдала должное каше, показавшейся мне невероятно вкусной.
Мирослав, видимо, уже свыкся с ролью моего наставника и гида. Он разъяснил:
— Вот у меня, например, на амулете изображена руна Зигель. Это руна солнца, она символизирует силы священного солнечного диска, прославляет победу света над тьмой.
— И зачем вам это?
Мирослав удивился:
— Я уже сказал, амулет имеет магическую силу. Мой — привлекает могущество солнца для покровительства и врачевания. Это руна победы.
И юный Лель посмотрел на меня многозначительно. Несмотря на постоянное нервическое ожидание, я опять помимо воли почувствовала его притягательную силу. Да-а, магия в действии. С ума сойдешь здесь с этими язычниками. Я пошарила глазами по противоположному ряду. Молодые загорелые лица кругом. Разве мне здесь место? А тебе? Где ты? С кем? С какой-нибудь загорелой нимфой наподобие этих? Мне сделалось грустно. Мирослав тем временем продолжал вещать:
— Амулеты делаются из камня и дерева, иногда из слоновой кости. У нас предпочитают деревянные. Вот у девушки, что сидит напротив, из камня.
Однако я уже не могла слушать его, и Мирослав это заметил. Он взял мою руку в свои и тихо произнес:
— С вами что-то происходит. Могу ли я помочь?
Я чувствовала тепло его рук, и оно успокаивало. Мне захотелось открыться юноше, пожаловаться, рассказать о тебе. Но я не имела права. Даже если бы не назвала имени, Мирослав вполне мог догадаться. Нет, мне нельзя бросать тень… Впрочем, с сытостью прибыли силы, и я согласилась побродить с Мирославом по лагерю и по лесу. Я, конечно, не забывала оглядываться вокруг, чтобы нечаянно не столкнуться с тобой. Пока мы гуляли, Мирослав поведал мне историю славяно-ариев, наших далеких предков, о том, как они пришли с Севера в Азию и основали великое царство на территории Индии, Казахстана, Пакистана, о ведической вере и Прави.