Весёлая переменка

— Мы с Пашкой решили волю закалять! — выпалил с порога Вадик.

— Как Диоген, — уточнил Пашка.

— Кто это? — поинтересовался я.

— Очень давно в Древней Греции жил такой философ, — сказал Вадик.

— У него была воля железная, прямо как твоя батарея. Железобетонная воля! Я про него целую книжку прочитал. Он был против всяких излишеств. Диоген считал, что человек вполне может обходиться тем, что у него есть. Правда, это мало у кого получается, — добавил Вадик.

— Вот мы и решили стать такими же волевыми, как он, — вставил Пашка и спросил: — А ты, Семён, хочешь волю закалить?

— Ещё бы, — кивнул я. — Мне папа давно твердит про эту самую волю. Говорит, что я порой веду себя, словно кисельная барышня.

— Не кисельная, а кисейная, — поправил Пашка.

— Какая разница? — отмахнулся я.

— Кто будет первым волю закалять? — строгим голосом спросил Вадик, серьёзно поглядев на нас с Пашкой.

Первым вызвался я. Уж очень мне хотелось поскорее волевым человеком стать.

— У тебя бочка дома есть? — спросил Пашка.

— А зачем? — опешил я.

— Диоген жил в бочке, так как считал, что дом для человека — это излишняя роскошь. Для чего жить в роскоши, когда можно бочкой обойтись, — объяснил Вадик.

— Бочки нет, — развёл я руками.

— И как ты только живёшь без бочки? — удивился Пашка.

— А у вас что, дома бочка есть? — спросил Вадик у Пашки.

— Нет, зато ведро есть! — гордо сообщил тот.

— Погоди, у нас есть бак для грязного белья, — обрадовался я. — Может, подойдёт?

— Давай, — согласился Вадик. — Будешь в баке жить.

Я притащил из ванной круглый плетёный бак, и Пашка с Вадиком быстро вытряхнули из него всю грязную одежду на пол.

— Теперь залезай внутрь! — скомандовал Вадик. — Представь, что ты Диоген!

Я забрался в бак и приступил к воспитанию воли.

— Тесновато тут, — посетовал я через некоторое время.

— Ну ты и неженка! — усмехнулся Вадик. — А Диогену, думаешь, в бочке просторно было? Кстати, знаешь, как ему идея про бочку пришла? Однажды он увидел улитку с домиком на спине и понял, что для жизни достаточно и бочки. Это короли там всякие да вельможи во дворцах шиковали, хотя им и там тесно было. А скромным людям, вроде нас с Диогеном, и бочка подойдёт или на крайний случай бак для белья.

Я посидел ещё полчаса, и мне стало нестерпимо жарко. Ведь на дворе самый разгар лета.

— Пить хочется, — жалобно простонал я.

— Пить разрешается, — смилостивился Пашка. — Жажда — это не излишество. Но вот чашки не получишь. Диоген был против всякой посуды.

— А как же пить? — удивился я.

— А как первобытные люди пили? Черпали воду из ручья пригоршней и пили.

— Ладно, сейчас тебя напоим, — пообещал Пашка. — Жди!

Ребята убежали на кухню. Я слышал, как они возятся там возле раковины. Набрав в ладони воды, мальчишки понеслись ко мне в спальню. Но пока они добежали — почти всё расплескали. Лужи были повсюду: в коридоре, в гостиной, в спальне. Пока я напился вдоволь, весь пол в квартире был мокрый и скользкий, как в школьном бассейне.

— Может, протрёте пол? Мама заругает, — попросил я.

— Сам высохнет! — махнув рукой, ответил Вадик. — Диоген не стал бы на такую ерунду время тратить. Он был выше всяких мелочей!

— Можно старыми газетами пол накрыть, тогда нам не мокро будет ходить, — предложил Пашка. — Бумага воду хорошо впитывает. Газеты у тебя есть?

— Нет, мама их выбрасывает, — Отозвался я из бака.

— А это что? — спросил Вадик, показывая на письменный стол.

— Это папины бумаги, — объяснил я.

— Годится, — решил Вадик. — Давай их по полу раскидаем.

— Какие листы брать, чистые или исписанные? — спросил Пашка.

— Бери исписанные, — велел Вадик. — Зачем чистые-то портить? Они ещё пригодятся.

— А вдруг они папе нужны? — засомневался я.

— Вот чудак-человек! — засмеялся Вадик. — Ты сам подумай, нужны ли тебе прошлогодние исписанные тетрадки?

— Нет! — уверенно ответил я.

— Правильно, — согласился Вадик. — Чистые тетрадки всегда пригодятся. Вот и с папиными листочками так же.

Ребята с усердием принялись за дело, и через пару минут папины бумаги белели на полу по всей квартире. Чернила от воды тут же расплылись бледными кляксами.

— Теперь другое дело! — радовался Вадик. — Сухо, и мухи не кусают!

— Мороженого хочется, — робко намекнул я. — Жарко же!

— А ты медведя попроси, — предложил Пашка.

— Какого медведя? — не понял я.

— Плюшевого, — засмеялся Пашка, — который на комоде сидит.

— Ты что, сбрендил? — рассердился я. — Он же не может сходить на кухню и достать из морозилки пломбир. Медведь же игрушечный!

— Правильно! — важно сказал Пашка. — А Диоген, между прочим, просил милостыню у статуи. Когда прохожие его спрашивали, почему он обращается за подаянием к гипсовой скульптуре, философ отвечал, что таким образом приучает себя к отказам. Вот и ты приучайся. Мороженое — это излишество.

— А еда — тоже излишество? — спросил я на всякий случай. — Есть хочется.

— Терпи, Семён, — пробурчал Вадик, набивая рот бутербродом, который приготовил себе на кухне. — Диоген терпел голод, и ты терпи. А то из тебя вряд ли человек получится!

— Диоген, кстати, обедал не каждый день, — добавил Пашка. — Он считал, что каждый день обедают лишь богачи. Так что — закаляй волю, — сказал друг и тоже побежал на кухню.

Я сильно проголодался, но решил не сдаваться. Диоген ведь научился голод переносить, значит, и у меня должно получиться. Чем я хуже!

Ребята включили телевизор. Там начинался какой-то фильм про шпионов. Пашка с Вадиком уселись перед экраном так, что мне ничего не было видно.

— Подвиньтесь чуть правее, — попросил я. — Вы мне весь обзор загораживаете! В баке сидеть и без того тесно и скучно.

— Семён, ну ты даёшь! Просто вылитый Диоген! — обрадовался Пашка.

— Это ещё почему? — удивился я.

— По кочану. Как-то раз Диоген, искупавшись, сидел на берегу и обсыхал на солнышке. Мимо ехал великий царь Александр Македонский.

Узнав знаменитого философа, царь сказал: «Я исполню, любую твою просьбу. Хочешь, подарю бочку золота? Проси всё, что пожелаешь»! А Диоген спокойненько так ответил ему: «Отойди, ты загораживаешь мне солнце».

— А ты мне загораживаешь телевизор! — выкрикнул я.

— Хватит болтать, ребята. Давайте лучше каким-нибудь полезным делом займёмся, — предложил Вадик, выключая телевизор.

— Каким ещё делом? — угрюмо спросил я.

— Вылезай из бака, будем его по квартире катать.

— Разве это дело? — удивился я.

— А то нет! — воскликнул Вадик. — Да будет тебе известно, однажды правитель Македонии Филипп Второй, отец Александра Македонского, решил напасть на город, в котором жил Диоген, и все жители города, узнав об этом, принялись готовиться к осаде. Диоген вылез из бочки и начал катать её по улице взад вперёд. Когда его спросили, зачем он это делает, философ ответил: «Ну, все что-то делают, и я решил заняться каким-нибудь делом».

Смеясь и пихаясь, мы схватили бак, положили его на бок и принялись катать по комнатам. Он, как нарочно, цеплялся за всё что ни попадя. Случайно мы расколотили две маминых вазы, горшок с кактусом и уронили торшер. Хорошо ещё, что абажур не порвали, а только испачкали.

— Ерунда! — успокоил меня Пашка. — Зато делом заняты, а не бездельничаем, как другие.

— Ну всё, — утирая пот со лба, твёрдо заявил Вадик. — На сегодня хватит. Пора по домам. Завтра продолжим волю тренировать.

Тут я взглянул по сторонам. Ух, что в квартире творилось! Всё было перевёрнуто вверх дном, словно по комнатам пронеслось стадо диких бизонов.