Внук котриарха

Словом, дворовые собрались не все, но в изрядном количестве.

Снотра строго оглядела присутствующих, постучала хвостом, призывая к тишине.

– Начинаем. Все ли выполнили домашнее задание?

– Какое? – искренне удивился Трофим, прогулявший прошлый урок ввиду крайне уважительной причины.

Свадебная компания, уже вдоволь нафотографировавшаяся днем, решила пойти на ночные съемки, и счастливый жених на всю набережную требовал подать к столу (походную самобранку умело накрыли прямо на парапете) ТОГО САМОГО кота. Тем самым был Трофим. Услышав зазывные вопли, он не преминул явиться – работа есть работа. Невеста нацепила на него надоевшую фату, жених взял на руки, предварительно отогнав новоявленную супругу: куда лезешь? Не видишь, я уже с невестой!

Фотосессия проходила бурно и эффективно. Трофим вдоволь накушался икры, слизывая ее с бутербродов, отведал ветчинки и буженинки, от настойчиво предлагаемого вискаря наотрез отказался: на работе не пью – и залакировал дружеский ужин солидным ломтем малосольной семги. Домой едва дошел – тяжеловато, зато вернулся, как и был на празднестве, в фате. Благо вечер к тому времени серьезно перешел в ночь, и на волочащийся по асфальту аксессуар никто из редких прохожих не наступил.

После столь тяжелого рабочего дня было не до искусства. Трофим зарылся в белую пену фаты и уснул. Утром, пробудившись, понес фату в подарок своей давней симпатии – рыженькой Морковке, но по пути был перехвачен разгневанным Рубиком.

Вступать в бой Рубик не рискнул, субординацию понимал: Трофим – не кошка, можно огрести по полной программе, а если еще и Василий с Мартином на подмогу явятся… Да, драться не стал, но от собственной подлой натуры куда денешься? Прыгнул, выхватил фату – и деру. Трофим рванул за ним, догнал, сцепились. Беспризорная фата немножко поскучала рядом, а потом раз – и взлетела. И не куда-нибудь, на самую крышу, полетала, выбирая, куда приткнуться. И пристроилась на самую красивую голову – к Афродите. Афродита обрадовалась нечаянному подарку, за пальцы зацепила, чтоб ветер не отнял.

Через пару часов вокруг Эрмитажа образовалась толпа, на набережной даже движение встало: «Чудо! Чудо! Смотрите! Афродита в фате! Это знак!»

К чему этот знак, что несет, никто почему-то даже предположить не попытался. Просто радовались. Любовались. Пока полиция не разогнала.

Директор целое расследование учинил: как фата на скульптуре оказалась? Неужели снова руферы? Охране влетело, крышу несколько часов на предмет повреждений обследовали.

А к вечеру в «Инстаграме» появились свадебные фотки. И на них – Трофим в той самой фате. Во-первых, стыдно: все-таки кот, не кошка. Во-вторых, свадьба с мужчиной, еще более неприятное событие – несмотря на давнее членосечение, Трофим считал себя натуралом. В-третьих, фотографии увидела котофанка Галя и все поняла. Вытащила Трофима за шкирку из подвала, заперла у себя: никаких фотосессий целую неделю. Наказан.

Потому Трофим о домашнем задании и не знал. Зато Снотра хорошо знала историю про фату и не удержалась:

– Даже некоторым молодоженам не помешает небольшая толика знаний, чтобы было что детям передать.

Ляпнула, конечно, про детей – не подумав. Трофим же был уязвлен в самое нутро…

Кошки завертели головами: о каких молодоженах речь? У кого это тут могут быть дети? Трофим оскорбление стерпел, сделал вид, что тоже не понял. Хорошо, шерсть пока не подводит, густющая, не то все бы увидали, как в краске зашелся.

– Ну так что? – еще строже поинтересовалась Снотра.

Домашнее задание на этот раз было предельно простым: всего-то и требовалось – навестить котофанку Галю и взглянуть на картину, висевшую на стене. Матисс. «Танец». В отличие от громадной эрмитажной, эта репродукция раскрывала истинную суть картины, доступную лишь самому художнику да немногим посвященным: вместо мускулистых мальчиков на ней танцевали плотоядные коты.

– Мы ходили! – крикнули Гюльчатай и Синеглазка.

– Я уже сто раз видал, – сообщил Мартин.

– А я двести, – хвастанул Бихар.

– Врет, – радостно заложил Гоа. – Его Галя к себе не пускает.

Бихар тут же вломил доносчику лапой, тот в долгу не остался. Однако привычной драки не случилось: хвост Снотры прочертил в воздухе резкую черту, и коты мячиками разлетелись по разным сторонам прохода.

– Еще один такой случай – превращу в мышей, – пригрозила Снотра.

– Уж и пошутить нельзя, – немедленно сдался Бихар. – Мы же играем.

– Мне очень, очень понравилось это произведение, – проникновенно проговорил Гоа. – Я бы сказал, это величайшее творение мастера.

– Отлично, Гоа, – похвалила Снотра. – Скажи, дружок, сколько котов там танцует?

Кошки захихикали, Гоа смутился, занервничал.

– Да он же считать не умеет! – выкрикнул Бихар. – Это все знают!

– Вот как? – поразилась Снотра. – Значит, следующий урок посвятим арифметике. А сегодня поговорим о современной живописи, – развернула к кошкам один за другим три живописных фантома. – Начнем.

– Извините, – возник в дверях встревоженный кот необычного камуфляжного окраса, в просторечье именуемого черепаховым. – Снотра, тебя срочно вызывают в Тронный зал.

– Что за спешка? У меня урок. Позже. – Снотра недовольно взглянула на нарушителя, немедленно признала в нем кэльфа Богарди из службы безопасности. – Что-то случилось?

– Да… Нет… – тот смешался. – Скорей, все уже собрались.

– Я отлучусь ненадолго, – Снотра оглядела умирающих от любопытства котов и кошек. – Но это совершенно не значит, что вы можете проводить время в праздности. Прошу внимательно изучить представленные работы. Матисс, Шагал, Сезанн.

Военный совет

– Ну что? – накинулись на запыхавшегося малютку присутствующие, занявшие все пространство тронного возвышения. На первый ошарашенный взгляд могло показаться, что кто-то вывалил на помост склад отдела кукол игрушечного магазина. На самом же деле это были вполне живые люди, только очень маленькие, ну примерно такие, если б смотреть на обычную толпу сквозь уменьшающие окуляры бинокля. Впрочем, если приглядеться совсем уж пристально, то можно было заметить, что полностью людской внешностью обладали не все. У некоторых человеческие тела венчали красивые кошачьи головы, у других, наоборот, переведи взгляд с чудной красоты лиц, не поверишь глазам: все остальное – кошачье, грациозное, изящное, но – кошачье. Третьи же вообще – совершеннейшие кошки.

На алом бархатном троне, поставив ноги на перекладину и подперев щеку кулачком, в темно-синем строгом костюме сидела женщина. Шонхайд, главная кэльфиня.

– Снотра? Позвал?

– Я уже здесь, – отозвалась от двери вошедшая в этот момент Снотра, уже совсем не кошка, как недавно в подвале, а золотоволосая крошечная кэльфиня, ростом меньше большинства присутствующих, в черных брюках и черном же свитере.

– Друзья, – обратилась к собранию Шонхайд, одним своим словом гася искры вопросов, которые уже достаточно накалили воздух в зале. – Прежде чем мы начнем наш совет, определимся: в каком виде проводим собрание. Как помните, закон предписывает кэльфам во время серьезных обсуждений иметь единый вид, чтобы не отвлекаться на частности. Итак, – она улыбнулась, – снимаем шубы и шапки, жарко.

Несколько секунд в зале раздавалось легкое шуршание, словно ветерок играл конфетными фантиками, над некоторыми ступенями помоста появился серебристый дымок. Когда же все стихло и рассеялось, оказалось, что кошачьи головы и тела исчезли, и теперь все пространство помоста занимают светловолосые, синеглазые, красивые и очень молодые на вид крошечные люди. Жесты, повадки, выражения их лиц однозначно говорили – это вовсе не дети. Джинсы, свитера, платья, юбки – привычная городская одежда, только очень хорошего качества, явно не из китайско-турецких бутиков. Общим у присутствующих было одно – обмотанные вокруг шеи шарфы – дымчатые, переливающиеся, меняющие цвет в зависимости от настроения хозяев. Сейчас все они мерцали приглушенно-серым в черный отлив траурным светом.