Страница 6 из 8
«Когда увидишь его, даже и думать не думай, чтобы сомкнуть веки на мгновение, ибо он только этого и ждёт», — Лена была уверена, что у неё дежавю: где-то она уже это слышала.
Его истории были такими реалистичными, и говорил парень с таким ужасом в голосе… не поверить было сложно. Девушка услышала с десяток историй, но ей хотелось большего, ей хотелось услышать ту самую историю. Историю, непосредственно связанную с исчезновениями.
Многие говорили, что эту историю он рассказал только один раз в жизни, а потом ходил, вздрагивая от каждого шороха.
— Гаврюш, — девушка подсела рядом с ним, — ты такой интересный. Расскажи ещё парочку историй.
Мужчина отстранёно вздохнул и посмотрел вдаль; подул ветер, принося с собой сладковатый запах валерьяны и йода.
— Но мне больше нечего рассказать, — он пожал плечами, наблюдая за едва волнующейся гладью. — Думаю, сегодня вечером начнётся шторм, стоит укрепить теплицу, и закрыть окна.
— А как же история про заброшенную церковь на востоке? — напористо спросила Елена, перебивая его размышления о погоде, и Гаврила вздрогнул, словно услышал нечто страшное.
— Пора готовиться к шторму, — он встал с песка, взял ведро и медленно зашагал обратно, оставив девушку без ответа.
— Постой! — Лена побежала вслед за ним, — ты так и не рассказал мне эту историю!
Она схватила его за руку, но мужчина грубо оттолкнул девушку.
— Тебе не нужно этого знать! — прошипел он сквозь сжатые зубы. — Я чуть не поплатился, рассказав однажды это. А тут приезжает столичная чудачка и требует пойти ради неё на жертвы!
Он сверкнул глазами.
— И даже не пытайся узнать что-то сама, — это прозвучало словно приказ, но для Лены это стало спусковым крючком. Двадцать семь, но всё ещё такая же любопытная, как и в детстве.
Когда Елена пришла обратно в дом тётушки Агриппы, та сидела в кресле-качалке и потягивала вино. Вид её был хмурый, даже… какой-то грустный. Старый виниловый проигрыватель крутил что-то из оперы, а в воздухе витал запах жареного мяса.
— Оленина действительно вкусная, однако немного жестковата, — Агриппина улыбнулась Лене, а угольно-чёрный кот, спящий на её коленях, навострил ухо. — Но Герта знает толк в готовке. Как отдохнула?
— Хорошо, тётушка, — девушка натянула фальшивую улыбку и присела на диванчик, — загорала, немного поплавала, встретила Гаврилу.
— Надеюсь, ты не ведёшься на его рассказы о призраках, — усмехнулась Агриппина, отхлебнув тёмно-бордовой жидкости. — Он такой добрый, жаль немного дурной.
Но Лена знала с чем связано было его безумие… с кем!
— Конечно, не ведусь, тётушка, но мне его жаль.
Женщина погладила кота.
— Помню, как в детстве нашла его на улице котёнком, — улыбнулась Агриппина. — Шёл сильный ливень, а я бежала по улице, шлёпая по лужам, а потом услышала жалобное мяуканье. Несмотря на дождь, я свернула в переулок и увидела его.
Продрогшего и мокрого, его рёбра ввалились, а шерсть была местами выдрана после многочисленных драк с бродячими псами. Мне стало так жалко, что я подхватила его на руки и побежала обратно. Конечно же, мне влетело за это от папеньки и маменьки: за то, что опоздала на ужин, но котёнок остался переночевать у нас всего одну ночь. А потом ещё на одну. Так он у нас и остался навсегда.
Лена невольно улыбнулась, слушая историю своей тётушки, и погрузилась в мысли. И естественно о Гавриле. О ком же ещё?
«Она такая же, как и другая», — многозначительно сказал Гаврила, когда Лена заговорила с ним о тётушке. Это было одно предложение, и больше парень ничего не говорил.
Казалось, он был испуган, но это и неудивительно: Лена уже давно поняла, что права, что тётушка Агриппина — то самое чудовище.
— Пора ужинать, — хихикнула старушка и медленно поднялась с кресла.
В конце концов, ужин удался на славу — это было похоже на один из тех банкетов, вечеринок с их деликатесами и дорогим алкоголем. Гертруда наготовила кучу разнообразных изысканных закусок, а тётушка Агриппина достала старое французское вино шестнадцатых-семнадцатых веков из погреба.
Спустя пару часов девушка сидела в зимнем саду и потягивала из бокала терпкий янтарный ром, который незаметно стащила из погреба. Она была порядочно охмелевшей, но это не мешало ей пить напиток пиратов и слушать барабанящий по стеклянной крыше дождь. Гаврила был, конечно же, прав насчёт шторма — дождь стучал по крыше сада, а вдали грохотал гром, предшествуемый молниям. Он был прав, и уж точно не в первый раз. И девушка всерьёз задумалась: а вдруг его истории про демонов и призраков — тоже правда? Что, если это не просто истории?
— Да, ну, — она покачала головой и вздрогнула от очередного удара молнии, — это просто страшилки на ночь.
Но через мгновение она замолчала: говорить с собой — это уже явно признак расстройства (что, в принципе, не удивительно, осознавая тот факт, что рядом с тобой постоянно находится серийный убийца), но вот церковь… Церковь прочно засела в её голове. Она всё-таки должна была сходить туда, даже, несмотря на страшный ливень! Да и вообще, Лена брала репортаж в окопе, когда над головой свистели пули, так что гроза — это пустяки. И странное в церкви — пустяки.
Сверкнула молния, и стеклянная крыша сотряслась от раската грома, а Лена тем временем, пошатываясь, покидала зимний сад.
Девушка шла по улице, а дождь хлестал ей в лицо, пытаясь остановить своим безжалостным напором, он словно говорил: «Не ходи туда, это опасно!» Но Лена всё равно шла, а её ноги утопали в грязи, хлюпая при ходьбе. Но даже эти противные звуки не мешали ей — цель уже была намечена, а отступать было явно не в её стиле.
Она преодолела поле с кукурузой и её острыми листьями, миновала маленькую берёзовую рощицу, поскользнувшись пару раз на холме, и чуть было не утонула в реке, переплывая её. Она была пьяна, но чувствовала себя очень и очень трезвой, минуя все преграды.
Чуть позади неё ударила молния, и дерево повалилось наземь, едва задев её кончиками веток. Бабах! Лена отпрыгнула в сторону, испуганно озираясь по сторонам, а дерево дымилось и трещало. Елена не растеряла хватку, а гордо развернулась и зашагала дальше, шлёпая по лужам. А в ушах продолжало звенеть, заглушая шум дождя. «Вроде, я иду правильно», — подумала девушка, но тут же полетела носом в грязь, споткнувшись о булыжник.
Её одежда была в грязи, кожа на щеке была содрана и болезненно пульсировала, но, тем не менее, она продолжала двигаться дальше, пока не вышла на окраину города.
Ни одного особняка, ни одной усадьбы, только полуразвалившиеся хижины, голые безжизненные деревья и старая, заброшенная церковь на холме.