Страница 5 из 8
День четвёртый. Декабрь. Год первый.
Болтливость: Зоя, невеста Осипа
День пятый. Январь. Год первый.
Убийство ребёнка: Алёна, дочь пекаря
День шестой. Февраль. Год первый.
Разврат: Алексей, второй из близнецов Остаповых
День седьмой. Март. Год первый.
Пугливость: Матушка Гаврилы, Родиона.
Лена захлопнула книгу.
Этого просто не могло быть, Тётушка Агриппина не могла быть той самой убийцей… она не вызывала никаких сомнений, даже не давала повода.
Ладно, подумаешь, разговорный стиль другой, но это же не повод думать, что она убийца. Лена стиснула зубы, зажмурилась и начала трясти головой.
— Нет, нет. Нет! Это наглая ложь, клевета. Она просто нашла эту вещь! — внезапно дверь отворилась, и на пороге комнаты возникла, словно мираж, Гертруда.
— Елена, Вы в порядке?
Девушка еле успела скрыть книгу под пледом.
— Конечно, — Лена смахнула слезинку со щеки и попыталась придать голосу больше уверенности. — Я вспомнила свою первую юношескую любовь и предательство лучшей подруги.
— Это печально, — Гертруда, казалось, поверила, сочувствуя воспоминаниям. — А что за книгу Вы так стараетесь спрятать, сокрыв под покрывалом?
Лена вздрогнула, но если лгать, то только крупно.
— Это мой личный дневник, — девушка сделала акцент на слове «личный».
— А такое прелестное колечко у Вас откуда? — женщина продолжила допрос. — Не видела его у Вас раньше…
— Да вот, — Лена улыбнулась и почувствовала, как сердце пропустило удар. — Гуляла по лесу сегодня, набрела на пляж, о котором, наверняка, никто и не знает. Там было так красиво… — девушка притворно вздохнула, — а потом я заметила яркий, пронзительный блеск в песке. Такое красивое…
— Такое даже грех снять, — Гертруда поспешила удалиться, — тогда, спокойных Вам снов. Надеюсь, Ваш сон будет так же крепок, как смерть.
Уснуть Лене удалось лишь ближе к утру: всю ночь её терзали те слова, прозвучавшие со скрытой угрозой… Гертруда, видимо, догадалась, что это был вовсе не её дневник. И что рыдала девушка явно не из-за первой любви.
Когда Лена проснулась, книги не было, как она ни старалась её найти. «И как Гертруде только достать её из-под моей подушки? Хоть сплю я и крепко, но чуткости у меня хоть отбавляй», — да, это была та ещё загадка. А потом заметила, что и кольца тоже нет. Лена уже поняла, что тётушка Агриппина знает про её находку: за обедом она постоянно косилась на девушку, хоть и молчала. Это было странно. И теперь было страшно даже находиться рядом со старушкой, зная о её возможных злодеяниях. Но уезжать Лена пока что не собиралась, а вот быть начеку…
Последующие дни Лена практически не появлялась в доме, гуляя по городу и заводя новые знакомства. Конечно, ей было достаточно и тех, которые были, но про тётушку она должна была узнать практически от каждого. И она узнавала: многие считали Агриппину справедливым, но недобрым человеком, способным на подлость. Арина, дочка швеи, которая живёт в двух кварталах от усадьбы тётушки Агриппины, рассказала, что лет пять назад, Агриппина Данилова отняла у всех жителей этого городка книги. Все летописи, сказки, личные дневники, легенды… обосновывая это тем, что «это поможет поймать убийцу».
— Уже тогда исчезло с дюжину людей, — Арина сидела у фонтана, болтая рукой в воде, — и никто не сомневался, что это убийца.
— Но ведь исчезновение — дело обыденное, — Лена пожала плечами, — может, волки утащили, или люди заблудились в лесу…
Арина качнула головой и вздохнула.
— Может, у вас в столице это и обыденное дело, но у нас никогда такого не было. Волки уже все перебиты…, а лес может и ребёнок весь обойти, а затем вернуться.
— Но ведь всякое же бывает?.. — девушка не собиралась отступать, пока её собеседница не ответила вопросом на вопрос: «Несомненно. Но как ты объяснишь то, что некоторые исчезли прямо из своих постелей, пока их родные были в доме?» На этом разговор был закончен, и девушки просто сидели у фонтана на городской площади, задумавшись о своём, а вдалеке виднелась удаляющаяся фигура, в руках у которой была ярко-малиновая сумка, похожая на рыбацкую сеть.
И с каждым последующим днём Лена узнавала всё новые и новые детали. Почти во всех случаях пахло жжённой травой, а за день исчезновения люди получали письмо, в котором значилось: «Ты послужишь благому делу, грешник», и прилагался цветок, имеющий сладковатый дурманящий запах. Это было доказательством, но не в пользу тётушки Агриппины.
Прошло несколько дней. Лена уже узнала многое о тех исчезновениях, успела оценить обстановку и принять решение быть осторожной с тётушкой, пока её лучший друг собирался в путь. В те немногие моменты, когда она находила сеть, она писала сообщения Алексу, рассказывала о новых уликах. И ей было плевать, что ответа она не получала. Она была уверена, что спецслужба скоро прибудет ей на подмогу.
Когда Лена перестала расспрашивать жителей, она решила отдохнуть и за пару дней успела насладиться красивыми пейзажами; её фотограф точно пришёл бы в восторг. Девушка успела побывать в нескольких величественных усадьбах вместе с тётушкой, но где бы она ни оказалась с Агриппиной, везде была на чеку.
В один из немногих жарких солнечных деньков, Лена лежала на небольшом пляже. Волны омывали белый песок, едва касаясь её ступней. Небо было чистым и ясным, и тучки-нахалки не стремились заслонить солнце; это радовало.
— Загораешь, столичная? — один из местных чудаков, Гаврила, вышел со стороны утёса, помахав удочкой.
— Привет, — улыбнулась Елена и сняла очки, — загораю. И в солярий не придётся идти, когда вернусь в столицу.
— Ох, эти ваши словечки! — он сел на песок, неподалёку от девушки, и поставил ведро с рыбами рядом.
О Гавриле Лена услышала на третий день своего пребывания в этом городке. Его знали практически все жители этого городка, но не воспринимали всерьёз: он был обычным сорокалетним пьяницей, подсевшим на алкоголь после смерти матушки.
Многие говорили, что после похорон он слетел с катушек: мол, призраков начал видеть, чуять демонов. Даже сказал как-то раз, что в местной заброшенной церквушке на окраине творится нечто странное.
Его не избегали, не шарахались в сторону, но и внимания, как такового, он не получал. Его просто считали чудаком и сочувствовали нелёгкой судьбе. Но уж явно не Елена — она была серьёзно заинтересована, и была обязана его расспросить. А на следующий день она сделала это, она расспросила его обо всём. Было интересно слушать его истории о призраках усадьбы Громовых, вопиющих в ночи, или о демоне восточного кладбища, что мешал душам уйти на покой, а уж ангел в середине фонтана на Центральной площади стал местной знаменитостью. Гаврила рассказывал, что это изваяние весьма обманчиво на первый взгляд. Гаврила говорил, что тот самый ангел — пришелец из ночного неба, с самой яркой звезды.