Страница 44 из 62
Друг и предложил как-то силами помериться. Кто победит, тому берегиня и достанется. Но посмеялся только Федор над речами неразумными. Чай, не звери дикие — рогами бодаться. А друг от мысли своей не отступился, оказывается. Раз подстерег его на окраине леса дальней и с кулаками набросился.
Федор поначалу утихомирить его пытался. Но как пару тумаков крепких получил, сам копытами лягаться и руками размахивать принялся. В пылу сражения друг за веревочку задел и мешочек с Оком сияющим с шеи беса ненароком сдернул. Бросился Федор поднимать его сразу, но опоздал малость. Застыл друг, как вкопанный, и на глазах каменеть начал. Так и стоит с тех пор на окраине леса Заповедного, мхом да травой заросший.
Спрятал после этого бес Око ненавистное в ларце небольшом, а сам в дремучести соседние отправился. Вырыл там землянку невеликую да так до зимы и прожил одиноко. Кровь, невинно пролитую, искупал.
Но не стала ждать берегиня жениха оставшегося и вскоре за черта омутного замуж вышла.
Солнца шар красный в дымке туманной над кронами дерев показался, и сразу плеск воды раздался. Русалка озерная на камень прибрежный забралась и волосы струящиеся гребнем расчесывать начала. Давно бес замечать стал, нравится он ей. Вот и сейчас, песнь негромкую завела и все на окна дома поглядывает.
Думал Федор и не раз — может и впрямь на молодой жениться. Вряд ли, конечно, любовь меж ними великая случится, но, поговаривают, не главное это в жизни семейной. Да только не прошла еще в сердце его по другой тоска.
Как Федор в первый раз Кикимору увидел, сразу подумал — вот бы жену такую. Но исчезла та куда-то и, по слухам, Банника деревенского окрутить пыталась. Но бес это на молодость и неопытность списал. А потом вдруг брат его — Терентий, влюбился в нее по рога самые. Вроде и не замечали за ним никогда страстей буйных, а тут прямо прохода не давал.
Не стал Федор, друга своего памятуя, дорогу Терентию переходить. А вскоре и свадьбу сыграли.
Кикимора бойкой оказалась — то хоромы строить мужа заставила, то к Бабе Яге в ученье пошла. Но не раз Федор её со Стасом в лесу замечал. Правда, брату ничего не сказал. И так уж жена от него одна сбежала, совсем бобылем останется.[151]
Но ушла Кикимора от мужа своего, и опять у беса надежда появилася. И хоть теперь со Стасом открыто она жила, сразу видно было — не надолго это у них. И точно, отселилась вскоре любимая его с детишками в домик отдельный, и наконец-то сбылась Федора мечта. Стали они в лесах дальних видеться украдкою. И может, сладилась бы у них жизнь семейная со временем, если б Кикимора встречи эти прекратить не захотела.
Федор её уговаривать бросился и замуж даже звал. Но, видать, любила она Стаса своего все-таки, да и повтора истории с Терентием боялась, наверное. А потому непреклонна была.
Пробовал бес с другими встречаться. Но такая, чтоб с тремя детьми на руках целый Дом красоты поднять смогла, только одна в лесу Заповедном водилась.
Как Кикимора вновь со Стасом сошлась, совсем у Федора на душе тягостно стало. И не раз хотел он бросить всё и куда глаза глядят двинуться. Только кто ж за духами присматривать тогда будет? Вот и тянул лямку свою без радости, а лишь по обязанности одной.
С утра Федор дощечки напоминательные обычно просматривал. Чтоб не забыть, записывал на них дела самые важные.
В Школу лесную давно зайти обещался. Тесно им стало во владениях своих. Дева ключевая с Болотным опять не поделили чего-то. А на вечер диспут с созерцателями намечен был.[152]
Появленье в лесу духов бродячих сразу всех взбудоражило. И ладно бы только одеяниями своими да колокольчиками народ удивляли, так еще и проповедями леших с водяными смущать начали.
Поначалу подумал Федор, уж не Странника ли это сподвижники. Забрел как-то в лес Заповедный черт-шатун. Истории всяческие рассказывать мастак был.[153] Сразу духи смекнули, привирает черт сильно, но, развлечения ради, послушать его собиралися и в гости к себе приглашали охотно.
И решил Странник этот представленье великое напоследок устроить. Магией диковинной народ местный поразить. Поначалу духи посмеивались только. Кроликов из куста вытаскивать да светляков в воздухе зажигать — это они и сами умели. Но, чтоб гостя не обижать, хлопали одобрительно. Потом русалка сквозь землю провалилася. И здесь ясно было — спряталась в ямке какой-нибудь незаметно.
Но под конец Странник листья дубовые в злато да серебро обращать начал и духам раздавать. Поначалу брали их с недоверием, но почудилось лешачихе одной, мол, настоящие они. Бросились тут без разбора охапками хватать, а маг не жадный попался, всех одаривал.
Всю ночь в лесу пир горой шел. Иные богатства такого за всю жизнь свою не видывали. Но только к утру злато и серебро с листочков дубовых исчезло куда-то.[154] И, сколько не скребли их иль в воде не отмачивали, возвращаться никак не желало.
Хотели духи Странника к ответу призвать, но исчез он из леса Заповедного и следы за собой замел.
Выяснилось вскоре, созерцатели — духи мирные. Все больше на дудочках деревянных играют да благовония из трав лесных делают.
Заглянул к ним Федор однажды. И даже с главным водяным в спор вступил. Пытался тот доказать, что духи время в созерцании природы проводить должны. Только кто ж работать тогда будет? Грязью по уши зарастем. Так и разошлись, каждый при мнении своем оставшись.
Только слова их, похоже, заразными оказалися, и часто теперь молодежь в одеяниях несуразных с колокольчиками по лесу бродила.
Размышления беса стук в дверь громкий прервал. Федор, как Лешего запыхавшегося увидел, сразу понял — беда приключилася.
Воры ночью волчат несмышленых, молоко у мамки сосущих, унесли. Федор сразу сообразил — детишек у волчицы неслышно отнять только черти способны, и к Омутнику с Лешим отправился. Только никак в толк взять не мог — зачем им сосунки малые понадобились.
Не видел Омутник зверят никаких, но для верности землянку проведать посоветовал. Вырыли ее проказники малолетние для игр и забав своих и часто в ней ото всех прятались.
Там пропажа и обнаружилась. Волчата малые мамку свою все никак найти не могли. В поисках молока ее по полу ползали и носами горячими в чертей тыкались. Тихон, не мешкая, на руки их подхватил и к логову волчицы отправился. А Федор тем временем допрос похитителям устроил.
Рассказали те, носами хлюпая, что после турнира рыцарского им тоже волков своих иметь захотелося. Вот и решили с малолеток начать, учить и воспитывать их собиралися.
Отругал Федор чертят как следует и на исправление к Омутнику отправил. А сам на болота дальние пошел.
Оказалось, нагадала дева ключевая Болотному местному, что владения его пересохнут обязательно. С тех пор тот места себе не находил. Колышками деревянными все берега утыкал и каждый час проверять бегал — вдруг вода отступать начала.
Первым делом выспросил Федор, что дева ему поведала. Рассказал горемычный, как карта с белкой лису накрыла, а рядом с волком белым десятка желудей легла.
— А после она и говорит, — чуть не плача продолжил, — болото твое летом до лужи малой скукожится.
Попросил Федор его обождать и к деве ключевой в гости отправился.
— Да, видно, сильно они поругаться успели, — подумал бес, табличку на двери домика ее разглядывая. «Здесь не знают, куда Болотный ушел», было на ней написано.
Но, похоже, дева по делам своим отлучилася, и никто на стук его не ответил.
Пришлось Федору самому духа расстроенного успокаивать. Мол, сердится дева на него, что после потопа великого источник сразу чистить не бросился. И если б не соловьята молодые, долго ей еще в грязи жить бы пришлось.[155]
151
И так уж жена от него одна сбежала, совсем бобылем останется. Бобылем на селе называли одинокого, бессемейного крестьянина. В обществе, где царил культ большой семьи, он традиционно считался неудачником и подвергался насмешкам.
152
А на вечер диспут с созерцателями намечен был. Откуда в Заповедном лесу появились созерцатели, и что за диспут с ними был, в главе двадцать первой рассказывается.
153
Истории всяческие рассказывать мастак был. Как Странник россказнями своими Марфу — дочь Водяного, до смерти чуть-чуть не довел, в главе двенадцатой повествуется.
154
Но только к утру злато и серебро с листочков дубовых исчезло куда-то. По всей видимости, Странник научился этому фокусу у лепреконов (лепрехунов) — маленьких ирландских башмачников. Эти коварные духи запросто могли одарить золотом, которое исчезало на следующий день. Но, вполне возможно, он просто применил иллюзорную магию.
155
И если б не соловьята молодые, долго ей еще в грязи жить бы пришлось.
Как соловьята источники после наводнения чистить помогли, в главе одиннадцатой — «Неудавшаяся охота» сказывается.