Игра на двоих

— Ты знал? — озадаченно спрашиваю капитолийцв.

— Догадался, когда вскрывал замок. Мне не раз приходилось слышать об этом месте.

Опускаю вполне логичный вопрос о том, где он научился взламывать двери. Еще будет время это обсудить. Теперь у нас много времени.

Мы забираемся вглубь отсека и разбиваем лагерь под крылом небольшого планолета. Достаем аптечки, промываем, залечиваем и перевязываем раны: во время нападения переродки руководствовались принципом «не убью, так хоть покалечу». Обедаем, доедая остатки прихваченных из пентхауса припасов. Разбираем, чистим и сушим оружие. Понимая, что сил держаться больше нет, просим Лео вновь заблокировать дверь и ложимся спать. Несколько часов спустя, отдохнувшие, собираем Военный Совет.

— Что делать дальше? В Транзит нам путь заказан, живым из него не выйдет никто, — справедливо замечает Джоанна.

— Надо брать планолет и убираться отсюда, — твердо говорит Хеймитч. — Для нас революция окончена.

— Обратно в Тринадцатый?

— Ну, для начала можно посмотреть, что творится на поверхности, — предлагает Лео.

— Может, найдем Китнисс, — бормочет себе под нос Пит. — Может, она еще жива.

— Даже не надейся, парень! — раздраженно бросает ментор.

— Еще вопрос, — поднимает руку Крессида. — Кто поднимет планолет в воздух?

— Мы с Хеймитчем, — улыбается Лео.

Я достаю из кармана бумажную карту.

— Крессида, можешь хотя бы примерно показать, где мы сейчас?

Девушка уверенно указывает пальцем на переулок чуть справа от Центральной Площади.

— Вот только… Как мы выберемся? Над нами Транзит.

— Не совсем, — Лео размахивает перед нашими лицами большим прямоугольным пультом. — Все продумано, наверху — пустое пространство, а потолки — это раздвижные панели. На планолете нарисован герб Капитолия, так что никто ничего не заподозрит. Кроме Президента, конечно.

— Отлично, — подводит итог всему сказанному Хеймитч. — Давайте поскорее обыщем хранилище, соберем все необходимое и улетим. Думаю, не я один соскучился по голубому небу над головой.

Сказано — сделано. Мы находим еду, оружие, дополнительное топливо и грузим все на борт планолета. Лео открывает путь наверх и занимает место пилота. Во втором кресле устраивается ментор.

— Как ты только смог во всем этом разобраться? — удивленно спрашиваю я, окидывая взглядом ряды кнопок на приборной панели.

Мужчина смеется:

— Самым простым способом, детка: нажимал на все подряд. Так и летели: то резко взлетали, то почти падали. Но принцип поняли, так что вас уронить не должны.

Не знаю, говорит ли он правду или шутит. Но в его последнее обещание я верю.

Планолет отрывается от земли и плавно взмывает в воздух. Крессида и Джоанна мирно спят, растянувшись прямо на полу, а Пит сидит и задумчиво смотрит в окно. Проверив, что у этих троих все в порядке, возвращаюсь к пилотам. Мы поднимаемся над городом и зависаем в воздухе над крышей одного из зданий, окружающих Центральную Площадь. Я стою у небольшого окна, с интересом наблюдая за происходящим. Вопреки прогнозам Хеймитча, небо затянуто темно-серыми тучами. Падает снег. За дни, что мы провели под землей, в Панеме наступила зима.

Везде, куда ни посмотри, висят плакаты, афиши и растяжки с нашими лицами и надписью «разыскивается опасный преступник». Повстанцы продолжают теснить врага к центру города. Под контролем Сноу остается его собственный дом, Площадь и несколько жилых кварталов вокруг нее. По улицам течет разноцветный поток: проходит экстренная эвакуация жителей.

— По приказу Президента, жители Капитолия должны явиться в Президентский Дворец. Пожалуйста, продолжайте движение. Дополнительная еда, лекарства и одежда будут предоставлены по прибытии.

Значит, наш добрый Кориолан Сноу решил разделить свое скромное жилище со страждущими? Интересно. Миротворцы образуют живой коридор, через который проходят мужчины, женщины и дети. Судя по одежде — куртки поверх пижам — многих жителей приказ Президента застал врасплох. Судя по бледным лицам, посиневшим губам и дрожащим телам, беженцам не только страшно, но и холодно. А сзади уже подходит армия повстанцев. Они везде: маршируют по проспекту, сливаясь с толпой местных жителей, выглядывают из-за угла, прячутся в дверных проемах и за машинами. Поднимаю взгляд и вижу, что снайперы давно оккупировали крыши ближайших зданий, по-тихому убив охрану. Они прямо под нами: с подозрением смотрят на висящий в небе планолет, но сделать ничего не могут — их оружие предназначено только для убийства людей. Я прошу Хеймитча подняться чуть выше, и тут повстанцы идут в атаку. Не растерявшись, миротворцы вскидывают автоматы и стреляют в ответ. Беженцы окружены перекрестным огнем. О порядке можно забыть: людей охватывает паника. В этой неразберихе все, что движется, становится мишенью. Те, кому посчастливилось остаться в живых, со всех ног бегут к Дворцу в надежде, что их защитят. Охранники, стоящие у ворот, отбирают у выживших до смерти перепуганных детей, от едва умеющих ходить малышей до подростков, и отправляют их за ограждение, что протягивается длинной широкой полосой перед домом Сноу.

— Сохраняйте спокойствие! Пропустите детей вперед! Ворота откроются в ближайшее время. Дети войдут в первую очередь.

Над площадью пролетают четыре планолета с золотистым гербом Капитолия. Они сбрасывают сотни парашютов, рисуют в небе крест и улетают так же стремительно, как появились. Дети тянут вверх онемевшие от мороза руки, пытаясь поймать подарки. Я удивленно приподнимаю бровь. Стареешь, Сноу. Становишься слишком сентиментальным и щедрым.

Голос Пита раздается так неожиданно, что я вздрагиваю. Когда он вошел в кабину пилотов? Не замечая моей реакции, парень следит взглядом за спускающимися с неба серебристыми парашютиками и тихо говорит:

— Я художник. Правда или ложь?

— Правда.

— Я украшал торты в пекарне.

— Правда.

— Я писал картины. Арену. Китнисс. Хеймитча. Тебя.

— Правда.

— Я рисовал герб Капитолия на планолетах в Тринадцатом.

В отсеке повисает пораженное молчание. Я перевожу взгляд обратно на детей, держащих в руках свертки.

— Правда или ложь? — настаивает Пит.

Значит, это не Сноу. Значит, там не подарки.

— Правда.

Лео резко встает и уводит не сопротивляющегося парня обратно в пассажирский отсек. Парашюты одновременно взрываются. Крики. Окровавленный снег. Крошечные части человеческих тел, разбросанные перед Президентским Дворцом.

Но это еще не все. Я прикрываю глаза и память мгновенно подсовывает нужную картинку. Гейл и Бити сидят за столом. Гений демонстрирует схему новой придуманной им ловушки. Хоторн долго рассматривает чертеж, а затем предлагает усовершенствовать изобретение. Китнисс кричит на него, обвиняя в излишней жестокости. Два взрыва — это слишком. Два взрыва, один за другим. Психологический аспект. Человеческие чувства. Паника. Испуг. Жалость. Милосердие. Сострадание. Два взрыва. В живых не останется никого.

Я уже знаю, что произойдет дальше.

— Эрика, давай улетим? — внезапно предлагает Хеймитч.

— Зачем?

Я не могу оторвать глаз от этого захватывающего зрелища. Родители, миротворцы и медики повстанцев — все бросаются к месту взрыва, к мертвым и раненым детям. И неважно, свои они или чужие. Гейлу надо было родиться в Третьем. Он гений.

— Тебе не обязательно на это смотреть.

— Но я хочу, Хейм. Ведь это то, к чему мы так долго шли. Конец Капитолия. Конец Сноу.

— Ты удивительная, — качает головой ментор.

— Почему?

— В тебе самым причудливым образом переплелись жестокость зверя и милосердие человека.

Кажется, я только что увидела среди врачей миссис Эвердин. Сердце пропускает удар.