Фёдор По

Внутри всё, наоборот, было пёстрым и цветастым, куча всякого барахла и непонятных декораций, казалось, что рыбак тащил сюда всё, что видел. Потолок низкий, пол скрипучий, стены, выкрашенные в очень яркие цвета.

– Подожди здесь,– молвил хозяин дома и пошёл по коридору, наводя столько шума, благодаря скрипучему полу, что проснулся бы даже мёртвый. Он дошёл до конца и полез на старую, сбитую на скорую руку, лестницу, затем скрылся под потолком. Сверху раздался шум, очевидно, вызванный поисками подходящей одежды.

За одной из стен тоже послышался скрип и стал плавно, как будто бы кто-то пытался красться, переносится вперёд. Фёдор взглядом следил за ходом его движения. Из дверного проёма выглянула голова: короткие чёрные волосы с зачёсанной набок чёлкой и очень редкими, почти незаметными усиками, почему-то только под носом.

– Ахтунг!– закричало бедное создание женским испуганным голосом, со скоростью ветра перебралось на второй этаж, очевидно, на чердак, развевая по воздуху короткую ночнушку, и продолжило,– Папа, ты видел, у нас в коридоре голый парень, папа, дай мне вон ту лопату, нет другую, вот эту, поувесистей!

– Нюра,– донёсся сверху второй голос,– успокойся.

– Да как тут успокоиться, когда в доме такое?

– Ариона помнишь?

– Ну?

– Сын его.

– Этот… а почему голый?

– Беда у парня, потерялся. Подожди здесь, я ему одежду кой-какую дам.

Через пару минут на пол рядом с лестницей свалились высокие сандалии из коричневой кожи, римского типа, короткие шорты и дырявая рубаха с оторванными рукавами. Вслед за вещами появился мужик, аккуратно спускаясь по лестнице. Он поднял недавно сброшенную одежду и подошёл к гостю.

– На, оденься.

– В это?

– Извини, ничего другого нет. Я в одном хожу, а больше мужиков в доме,– он характерно развёл руками и отрицательно покачал головой,– нема!

Делать было нечего. Через мгновение Федя был одет.

– Нюра,– Обратился к дочери рыбак,– всё, можешь слезать. Ну, что, колдун?

– Я не колдун,– ответил ведьмак.

– Как хочешь. Пойду, травки заварю, ты, кстати, есть хочешь?

– Было бы не плохо.

Тимофей пошёл на кухню – небольшое помещение, имеющее дополнительную печь, стол со стульями, все атрибуты для приготовления пищи и люк, ведущий в погреб. Под потолком на верёвочках висели пучки высушенной травы, самой разной и редкой. В том числе и собачий клюв, этой травы не было нигде в округе, только в далёких землях, куда обычно ходят многие травники. Мужик аккуратно вытащил стебелёк мяты, оборвал листья, раскрошил в руках и засунул в чайник, второй вытащил из печи и залил кипятком мятное крошево.

– Ты травку, коллекционируешь, аль в других каких целях используешь?– осведомился ведьмак, разглядывая потолок.

– Да, учён немного, бабуля научила зелья варить.

– Хороший навык. А приворотные зелья варишь?

– Это классика, зачем тебе?

– У меня свадьба послезавтра, а я не хочу. Пусть за кем другим побегает.

– Неужели тебе самому не под силу? Ты же сын ведьмака! Ты меня проверяешь просто, знаю я ваши штучки. А коль сварю, так в чёрный список занесёшь сразу.

– Какой чёрный список, ты о чём?

– Сам знаешь. Ладно, вот тебе хлеб, нож и варенье, сейчас чая мятного налью, перекусишь, и в дорогу.

Фёдор был расстроен, Тимофей думал, что он закалённый, выученный ведьмак, повидавший много нечисти, накопивший мудрость великую… но Федя был обычным городским парнем, которому никак не давалась магия, а если что и получалось, то абсолютно случайно.

Варенье оказалось яблочным, густым и очень вкусным, как не странно. Даже в нём проглядывались какие-то ягодки и порубленные стебельки. Он не стал спрашивать, что это, наоборот, с невозмутимым видом съел около семи кусков хлеба, намазанных тем самым вареньем. Нюра с опаской зашла на кухню и присоединилась к трапезе, изредка поглядывая на гостя.

– А зачем вы так рано уезжаете?– начала она, обратившись к отцу,– ты же только завтра в город собирался, так завтра бы и поехали.

– Знаю я тебя, Нюра. Что, парень приглянулся?

– А что скрывать, правда, Федь?– ответила дочь, заглядывая юноше в глаза, затем плавно перевела взгляд на шею,– может, останешься? Поворкуем…

– Нюра, ты что себе позволяешь?– рассердился отец,– это сын Ариона,– он наклонился к дочери и прошептал на ухо,– он сам решает, что с ним делать.

Конечно, ведьмак услышал эту фразу, и она не могла не удивить. Хм, Арион сам решает, что с ним делать. Он отец, но причём всё остальное?  Интуиция забилась где-то внутри, остерегая и предупреждая.

– Спасибо, за гостеприимство, но мне хотелось бы уехать пораньше. Послезавтра будет свадьба, я жених, уверен, меня уже ищут. Неплохо было бы выехать прямо сейчас, ты как, Тимофей, не против?

– Пойду кобылу запрягу,

– А ты останешься,– уверенно сказала Нюра.

– Нет, он пойдёт со мной,– мужик взял Фёдора за локоть и повёл на улицу.

Они вышли, запрягли лошадь, сели в телегу…

– Пап, а борщ свернулся,– раздалось из домика.

– О чём это она?– Удивился юноша.

– Да это она шутит так, говорит не скис, а свернулся, на кровь похож, тоже красный, вот она и выдумывает, она вообще выдумщица у меня. Доча, к бабе Фёкле сходи, она сегодня только суп варила.

– Хорошо.

Лошадь медленным шагом потащила телегу. Сложилось впечатление, что за спиной  добрая сотня любопытных глаз, Федя повернулся, но ничего не увидел. Странная дочка у него, да и шутки… хм, борщ свернулся, больная у девочки фантазия.

Минуло два часа, ландшафт продолжал меняться, солнце уже стояло над головой и неумолимо жарило всё, что попадалось его взгляду. Несмотря на это Тимофей ехал всё в том же тулупе, и ни одна капля пота не выступила на его задумчивом лице.

– Тебе не жарко,– спросил ведьмак.

– Отчего?

– Ну, так солнце жаркое да воздух душный, а ты в тулупе.

– Я привык, я всегда в нём хожу. На нём заклинание есть, не видишь?

– Нет.

– Странно, ну, в общем, он температуру тела регулирует.

– Эдакая полезная штука…

Время шло, они болтали. Оказалось, что рыбак весь увешан заклинаниями, и нужными, и бесполезными. Например, заклинание на отведение порчи и сглаза, на отпугивание слепней, на отведение наблюдения и т.д.  Дорога шла вперёд, виляя боками, огибая одинокие полянки и берёзовые рощи. Вскоре показался знакомый луг. Дальше дорога уже была известна, но пешком,– не менее трёх часов. В голове крутились мысли, интересно, что скажут дома?