Страница 4 из 232
* “Хему нечер” – раб бога. Во главе фиванских жрецов Амона-Ра стояло четверо “рабов бога”. “Первый хему нечер”, несмотря на свой простой титул, был одним из самых влиятельных и почитаемых лиц в Египте.
* Нут – богиня неба: дочь Шу, бога ветра и солнечных лучей, и Тефнут, богини дождя.
========== Глава 2 ==========
Ка-Нейт спешила в дом Амона.
Солнце было уже высоко. Девушка безотчетно прикрывала рукою ожерелье, которое взблескивало в его лучах.
Ожерелье, подарок отца на праздник Нейт, ее покровительницы, было из золота и голубой эмали, шириною в ладонь. Она надела его тайком от Мерит-Хатхор. Она так хотела быть нарядной в этот день!
Начались владения знати и высших жрецов – городские усадьбы, скрытые белыми стенами, волнующейся темной зеленью кедров, кипарисов и акаций. Вот высокая ограда с рисунком, выложенным из красного камня. Сердце ее стукнуло – здесь они встретились! Здесь он говорил с нею!
Она с бьющимся сердцем миновала это место. Ка-Нейт не чувствовала, как горят защищенные только папирусовыми сандалиями нежные ноги, непривычные к продолжительным пешим прогулкам. Некоторые прохожие с удивлением оглядывались на богато одетую юную девушку с вдохновенным лицом, которая шла, будто повинуясь неодолимой силе.
Приближался храм.
Амон-Ра, выплывший в небо на своей барке, изливал на него свою благость. Изукрашенные врата, отполированные поверхности башен-столпов, щиты и копья дозорных слепили глаза.
Ка-Нейт шла, как в своем сне в прошлую ночь, но осененная не луною, а солнечным диском.
Гранитные стражи-сфинксы вдоль мощенного камнем пути. Девушка шла, будто ведомая. Ослепительный дом Амона ожидал ее.
Она прошла между обелисков, горевших как два снопа лучей. Храмовый стражник покосился на нее – такую непохожую на других молящихся; в своем белом платье она будто светилась изнутри… будто ее дух сиял.
Но Ка-Нейт не видела никого – ничего, что происходило вокруг нее.
Сейчас.
Храмовый двор был, против вчерашнего, оживлен – должно быть, готовились к празднику. Сновали слуги с корзинами и мешками на головах. Скрипели нагруженные телеги; ревел скот. Мясник с помощниками свалили и связывали быка. Жрец в полотняной одежде нагнулся, чтобы определить, чисто ли назначенное в жертву животное.
Вдруг что-то произошло.
Глядя перед собою, она все же уловила поднявшуюся суету. Прокатился удар в медный щит. Послышался окрик надсмотрщика. Люди, склоненные над жертвенным быком, вдруг прервали свое занятие и разом повернулись в ее сторону. Жрец согнулся в поклоне.
У нее словно подпрыгнуло и лопнуло сердце. И тут он заговорил рядом с нею:
- Покажите мне.
Животному уже вскрыли жилу. По телу быка, ноги которого были стянуты вместе, проходили судороги.
Мясник, показав верховному жрецу залитую кровью ладонь, произнес:
- Вот эта кровь, о великий ясновидец. - И нагнул голову.
Неб-Амон взглянул и вынес суждение:
- Она чиста.
Выпрямившись, верховный жрец увидел ее.
Несколько мгновений ни один из них не нарушал молчания.
Наконец он заговорил:
- Ты пришла снова.
Девушка смотрела на него, зачарованная.
- О чем же ты хочешь просить бога?
Девушка молчала, чувствуя, как горит ее лицо.
Жрец ждал; губы и черные глаза хранили улыбку.
И вдруг лицо его изменилось; глаза расширились, в них выразилось изумление.
Понял! Грудь Ка-Нейт похолодела, ноги исчезли под нею. О милосердный Амон…
Великий жрец улыбнулся.
Но в глазах его более не было улыбки. Взгляд его стал тяжел и жарок. Она затрепетала, тело наполнилось огнем. Никогда прежде муж так не смотрел на нее.
Он отверз уста, чтобы заговорить. О Амон, возможно ли это?
Словно во сне она услышала низкий медленный голос, прекраснейший из голосов:
- Ты знаешь священное дерево Хатхор*, высочайшее в городе, что на площади у дома Мут*?
- Да. – О Амон, дли божественный сон.
- Приходи туда завтра в пятом часу дня.
Верховный жрец проследовал дальше.
Ка-Нейт стояла, замерев; сердце ее колотилось. Слуга, в паре с другим переносивший на палке огромную рыбину, натолкнулся на нее и грубо выбранился. Ка-Нейт очнулась и поспешила прочь из двора храма.
У обелиска, обозначавшего вход в дом Амона, она остановилась.
Закинула руки за шею и, расцепив маленьких соколов, державших широкое золотое ожерелье на ее тонкой шее, сняла его. Ка-Нейт любила отцовский подарок, но сейчас его нужно было отдать, поблагодарить бога за величайшую милость к ней.
Она опустилась на колени перед статуей Амона и положила драгоценность на горячий камень. Коснулась гладких плит ладонями и лбом – камень жег, но душа ее горела сильнее.
Ка-Нейт встала и встретилась взглядом с одним из жрецов.
- Отдай твоему господину*, божественный отец, - попросила она, показав на свой дар. Жрец Сети* рассердился бы на такую дерзость от любого. Все, что приносится в дом Амона, всегда получает только Амон!
Но эта девица говорила так от чистоты и простодушия. И поистине бог был милостив к ней - жрец видел, что сказал ей великий ясновидец. Сети улыбнулся.
- Амон получит твой дар.
Ка-Нейт поклонилась, сложив руки перед грудью.
Привратник Джаа, встретивший ее у ворот дома, в удивлении глядел на пылающее лицо госпожи и великое волнение, в котором она пребывала. Не подойдя приветствовать отца и мать, она поспешила наверх, в свою комнату, где ее ожидала Мерит-Хатхор. Та хотела было расспросить госпожу.
- После, - сказала ей Ка-Нейт; она упала на ложе и спрятала лицо в ладонях, локтями чувствуя сердце, которое никак не успокаивалось. – Дай воды, Мерит-Хатхор, я пылаю, и нет влаги, чтобы прохладить меня…
- Сейчас, госпожа.
Мерит-Хатхор вышла, не сказав ни слова о простынях, которые перепачкала девушка, так и не омывшая запыленных ног. Сразу же все поняв, Мерит-Хатхор поблагодарила Амона за явленную великую милость.
***
- Мне назначено на завтра. – Лицо ее светилось. – О Мерит-Хатхор, явь ли это?
- Хвала Амону. – Глаза твердой, сдержанной Мерит-Хатхор сияли.
- Хвала ему до самых небес!.. – Ка-Нейт подняла глаза к небу. – О Неб-Амон, скоро ли ты приблизишь меня к себе!..
Лицо наперсницы вдруг изменилось; ее посетила какая-то внезапная мысль.
Она придвинулась к госпоже и понизив голос спросила:
- Ты знаешь, как это будет, госпожа?
Ка-Нейт смотрела на нее с недоумением.
- Когда он приблизит тебя к себе? – пояснила та.
Ка-Нейт молчала. Глаза ее стали большие, тревожные.
В лице Мерит-Хатхор выразились удивление, озабоченность и тревога матери. Она некоторое время молчала, не зная, как начать посвящение. Девушка смотрела на нее с растущей тревогой и недоумением.
Наконец подыскав слова, решившись, Мерит-Хатхор наклонилась к ней и заговорила тихо, доверительно.
Когда она закончила, Ка-Нейт вся рдела. Она сидела, глядя в сторону. Наконец, уставив на прислужницу глаза, в которых стояли слезинки стыда, сказала:
- Уйди.
Та поднялась и вышла, решив, что благоразумнее оставить смятенную госпожу одну.
Ка-Нейт спрятала лицо в ладонях.
Вечером, когда Мерит-Хатхор как обычно пришла помочь госпоже приготовиться ко сну, Ка-Нейт не заговаривала с ней и избегала ее взгляда. Наперсница благоразумно хранила молчание.
Ка-Нейт долго лежала без сна, глядя в низкий темно-синий потолок; из ума у нее не шло то, что рассказала ей Мерит-Хатхор.
Страх и радость боролись в ней, когда она думала о завтрашнем свидании.
Наконец, утомленная этим днем, плохо спавшая прошлую ночь, девушка забылась и спала без сновидений.
***
Ка-Нейт пробудилась с солнцем.
“Сегодня!” – была ее первая мысль.
Она вскочила.