Последний закат

Решение покинуть наш милый сердцу дом далось нам с неимоверным трудом. Два дня мы часами обсуждали, следует ли нам идти на поиски этого мистического холма, стоит ли это риска, и возможно ли существование подобного места вообще. В целом, обсуждать такой серьезный вопрос с неуравновешенным агрессивным узколобом Дубиной, страдающим аутизмом Молчуном и умственно отсталым Ягодкой было бессмысленно, так как ничего толкового и здраво обоснованного им в голову не приходило, я, все же, хотел выслушать их мнение, ведь они были моими друзьями, и, в первую очередь, несмотря на свои странности, оставались людьми. От Ягодки нам добиться ничего вразумительного не удавалось, на мои вопросы он отвечал мычанием или невнятным бормотанием о том, что хочет пить, или сходить в туалет, или поесть винограда. Молчун четко и ясно выразил свою позицию словами: 'Нам стоит рискнуть'. А Дубина уперто акцентировал все внимание на проблемах в пути, без конца напоминая нам об опасных надоедливых червях и их жгучей кислоте, выжигающем мозг солнце, сумасшедших странниках, у которых может быть оружие и которые проголодались настолько, что не прочь полакомиться и человечиной, и, главное, предвещал о трудностях, что возникнут у нас из-за Ягодки. Но, в конечном итоге, он признал, что исполняющее желания озеро по-настоящему заинтриговало его. Взвесив все 'за' и 'против', я в конечном итоге решил, что мы должны рискнуть и отправиться на поиск последнего надежного оплота, выдержавшего смертельный натиск обезумевшего солнца.

Как бы ни было больно нам прощаться с местом, в котором мы прожили не один год, и которое за это долгое время стало нам самым настоящим домом, мы, все же, собрали остатки наших запасов еды и воды, и отправились в путь. Выдвинулись мы, разумеется, ночью, на протяжении которой нам пришлось слушать громкие рыдания Ягодки, все никак не смирившегося с тем, что мы покинули наше родное убежище. Но, когда первые лучи солнца обрушились на наши головы и жара взвалилась на нас всей своей изнуряющей и подавляющей мощью, он быстро переключил внимание с горестной утраты на тот удручающий дискомфорт, что испытывает полностью закутанное в плотную одежду тело в невыносимую жару. Уверен, что он, все же, не забывал об убежище ни на секунду, особенно о той спасительной тени, в которой мы скрывались от разгневанной звезды. Думаю, все мы вспоминали об относительной прохладе, что дарил нам громадный отвесный валун.

Мои глаза не могли налюбоваться чудом, представшим перед нами: огромный скалистый холм носил пестрый живой зеленый цвет, которого я не видел уже черт его знает сколько времени. Эти пышные, округлые деревья просто лелеяли мой взор, и я не припомню, чтобы еще мне когда-то приходилось так поражаться столь обыкновенным вещам. Но времена были поистине суровыми, и деревья действительно казались неким чудом. Первое время, когда холм только показался на горизонте неровной зеленой возвышенностью, мне думалось, будто у меня уже начались галлюцинации из-за перегрева на солнце, но восторженные вопли Дубины, чуть не сошедшего с ума от увиденного, развеяли мои сомнения насчет реальности открывшейся мне картины. И где-то там, среди зеленых молодых деревьев, было таинственное озеро, сокрытое от солнца в тени глубокой пещеры. Озеро, которое исполняет желания.

Гадать о том, как вообще возможно такое в природе было глупо, ибо эдакая фантастика могла носить абсолютно любую, должно быть, невообразимую форму существования. Поэтому размышлять на эту тему не имело смысла, однако вполне резонно было подумать о том, какие бы желания стоило загадь у этого озера, окажись оно и в самом деле реальным. И сколько вообще желаний оно могло исполнить. И чего желают мои друзья. Об этом я решил спросить их сразу, как только Дубина смог наступать на обожженную ногу и мы продолжили путь.

- Ну что, ребята, - сказал я не оглядываясь, внимательно высматривая на дороге места, не укрытые желто-зелеными пятнами кислоты, - уже придумали, что будете загадывать у озера?

- Я хочу себе огромный бронетранспортер! - мгновенно последовал ответ Дубины. - Эта штука пригодилась бы мне в наше трудное время. Только представьте: можно добраться на нем куда угодно, до любого города или поселения, и при этом не обязательно носить на голове капюшон. Его можно было б загружать припасами и спокойно отвозить их обратно в убежище, а не таскать на собственных спинах. И черви были бы мне нипочем! Давил бы их тысячами! Боже, вот была бы потеха! Как представлю себе этих тварей под колесами моего могучего неуязвимого броневика, так сразу настроение поднимается!

- Где бы ты топливо брал? Он ведь на добром слове ездить не будет.

- Как где? А я бы загадал, чтоб он без топлива заводился. И чтоб был с крупнокалиберным пулеметом на крыше, как на самых настоящих военных машинах, и чтоб патроны были бесконечными. О да, и оружия бы тоже загадал побольше! Какой-нибудь крутой охотничий ножик и пистолет. А лучше ружье или даже дробовик. И дом. Огромный солидный дом, какие раньше были у богатых дядек, когда деньги и статус еще что-то значили в этом мире.

И дальше Дубину понесло, и не было конца его эксцентричным россказням о поездках на броневике по пустоши и охоте на диких псов, как давил бы червей, когда ему становилось скучно, как отнимал бы у других людей добытую воду и еду, угрожая им самым настоящим крупнокалиберным пулеметом. Но слушать его было весело, его громкий бас, сопроводительные взмахи руками и погруженность в собственный рассказ с головой забавляли, и, самое главное, отвлекали от того хаоса, что нас окружал. Когда Дубина закончил, я задал тот же вопрос остальным.

- Ну, - нехотя бросил Молчун, скрывая лицо под низко натянутым капюшоном и длинной челкой, спадавшей ему на глаза, - я даже и не знаю. Все еще не придумал чего-то толкового.

- Ты смотри, поторапливайся, - сказал я, - ведь мы уже почти дошли.

В ответ он промолчал. Однако вместо него выразил свои мысли по этому поводу Дубина:

- Да! Да, черт подери, да! Мы уже почти дошли! Рай так близко! Вы видите это, да? Вы тоже видите крыши домов среди деревьев?

И там действительно, среди густой и широкой листвы причудливых вздутых деревьев, виднелись ухоженные, блестевшие на солнце крыши жилых домов. И пусть озеро, исполнявшее желания, ожидаемо окажется выдумками, зато мы можем найти себе новый дом среди нормальных, цивилизованных людей. Это уже можно было считать победой, убежище мы покинули не зря.

- Ну а ты что загадаешь, Ягодка? - спросил я, и мельком взглянул на него, обернувшись через правое плечо. Он, засмущавшись и покраснев, отвернулся от меня и лишь пробормотал себе что-то под нос. Наверное, снова вспоминал о своем любимом винограде. Не прошло и дня, чтобы он не упомянул о винограде, который, очевидно, обожал в прошлом. Отсюда мы и прозвали его Ягодкой. 'Виноградинка' как-то слишком долго и сложно выговаривать, а Ягодка и звучало приятно, и легко срывалось с языка.

Но вдруг, как только я повернулся обратно и опустил взор на запятнанный кислотой асфальт, вновь послышались вопли. Мы все остановились и обернулись: в этот раз на кислоту наступил Ягодка. Слезы уже лились из его глаз ручьем, он заревел так, будто ногу ему не обожгло, а напрочь оторвало. А ведь мы только возобновили путь после того, как ждали, пока Дубина отойдет от своего ожога.

- Черт побери! - Сказал я. - Ну же, Ягодка, успокойся, не кричи так!

Но он, кажется, не слышал меня. Или просто не понимал. Его пронзительный стон был настолько громким, что бил нам по ушам и, наверняка, раскатывался по всей округе. В какой-то момент я даже, закрыв уши руками, задумался о том, чтобы накинуться на Ягодку и как следует наорать на него, но в последний момент сдержал себя и не стал этого делать. Краем глаза я уловил, что Дубина начинал нервничать и краснеть, нетерпеливо переминаться с ноги на ногу и вздыхать с недовольством. Видимо собирался, как и я мгновением назад, наподдать Ягодке, но, в отличие от меня, этот безмозглый громила вряд ли одумается, и стоило готовиться сдерживать его. Молчун же просто отвернулся от нас и смотрел куда-то вдаль, на унылые просторы выжженной степи.