Метаморфозы

Шеф нахмурился.

- Человеческий мозг ведь не жёсткий диск, чтоб перезаписывать его в любой момент.

- Вопросы этики очень скользкие, - сухо отозвался экспериментатор.

- Я не о том, как он не свихнулся? Или всё-таки свихнулся? Поэтому тот погром в "Хай Тек" устроил?

- У "Хай Тек Инк" есть какая-то новая разработка по управлению памятью. Задание каждый раз органично вплеталось в легенду: убийства, промышленный шпионаж, похищения... Как они это проделывали технически, я пока не разобрался.

- Умно, - хмыкнул глава корпорации. - Патриотизм - не такая уж хорошая мотивация. А деньги... во-первых, накладно, во-вторых, обеспеченный агент имеет тенденцию уходить на покой, приходиться готовить следующего...

- Кстати, все приобретённые навыки у него остаются, - заметил Нильс. - Леонард говорит как минимум на пяти языках - это только те, что я худо-бедно смог проверить, водит все виды транспорта, разбирается в технике, химии, поверхностно - в медицине. Но судя по обрывкам его воспоминаний, он - единственный успешный опыт применения данной технологии. Были и другие, но не выдерживали повторных циклов записей.

- Леонард? Это его имя?

- Это... его стопор. Якорь. Видите ли, шеф, мой регенерирующий препарат дал необычный побочный эффект. Возможно, дело как раз в повреждённой памяти... или определённых врождённых способностях самого индивида...

Медик произнёс эту фразу так осторожно и размеренно, что Эмбар сразу заподозрил неладное.

- Так. И какой же это эффект?

- Он меняет внешность

- Цвет глаз? Волос? Черты лица?

Медик кивнул.

- А ещё комплекцию, пол и возраст. Это имя, Леонард, он придумал себе сам. Как и соответствующую ей внешность. Чтобы иметь хоть какую-то стабильную точку отсчёта.

Альберт Эмбар молчал целую минуту, после чего произнёс:

- Я хочу на это посмотреть.

С некоторым удивлением глава корпорации отметил, что врач нервничает. Считалось, что у искусственного интеллекта первого поколения, разработанного корпорацией, эмоциональный фон на порядок ярче, чем у штатного медика. Сегодня же Ферсон вёл себя необычно: код цифрового замка ввёл только со второй попытки, настоял на том, чтобы морально подготовить пациента и оставил главу корпорации дожидаться в коридоре. Но даже четверть часа спустя, когда Альберт Эмбар собирался войти в палату, Нильс придержал дверь и отрывисто произнёс:

- Будьте помягче с ним, шеф. Леонарду уже неплохо удаётся себя контролировать, но у вас сильная воля и властная натура... Я не знаю точно, что вы увидите. Но, скорее всего, вам это не понравится.

Эмбар что-то неразборчиво хмыкнул и шагнул внутрь. Человек, сидевший на краешке кровати, никак не отреагировал на вошедшего. Альберт несколько секунд рассматривал шапку густых каштановых волос, пока пациент Ферсона не поднял голову и не посмотрел на Эмбара большими карими глазами.

Посетитель пошатнулся и непроизвольно поднял руку к сердцу, которое вдруг болезненно сжалось.

Парень, сидевший на кровати, встал и подошёл к зеркалу.

- Этого я уже видел, - задумчиво произнёс он, и при звуке его голоса Эмбар ощутил необходимость присесть: глава корпорации был уже немолод, хотя и неплохо сохранился для своих лет.

- Где... вы его видели? - хрипло осведомился Альберт, тяжело опускаясь в кресло.

- В зеркале, как и сейчас, - отозвался молодой человек, поворачиваясь к собеседнику. - Ещё в первый день. Он чем-то важен для вас и для Нильса? Кто это?

Альберт уже успел взять себя в руки и его ответ прозвучал совершенно спокойно:

- Так выглядел когда-то мой сын. Не могли бы вы... выбрать другой образ, Леонард?

Юноша отрывисто кивнул и снова подошёл к зеркалу. Когда он обернулся снова, то оказался немного ниже ростом, старше, черты лица стали жёстче и совершенно изменились. Серые глаза с интересом разглядывали Эмбара.

- Он умер? Ваш сын.

Альберт непроизвольно сжал руку в кулак. Ферсон, сидевший в соседней аппаратной и следивший за разговором, слегка вздрогнул. Ему вдруг вспомнилось, как много лет назад молодому безработному врачу, которого вышибли из последней клиники за строптивый нрав и привычку совать нос не в свои дела, предложили очень странную, подозрительную, но высокооплачиваемую работу.

Нильс согласился. И не только потому, что питался хлебом с солью уже целую неделю. Было до дрожи интересно, куда его отвезут в машине с глухо затонированными стёклами в сопровождении двух похожих как братья амбалов с квадратными лицами и подозрительно оттопыривающимися пиджаками. Вывели Ферсона с завязанными глазами. Но он сам мотался по трущобам не первый год. И просто узнал эту дыру, когда повязку сняли. Заброшенный завод. Прекрасное место для тайных дел. Он сам когда-то в ранней юности держал тут что-то вроде подпольной лаборатории. Чуть не попался по дурости, еле ноги унёс. На этот раз Ферсон только слегка усмехнулся: от того квартала, где его подобрала машина заказчика, до цели было всего километров десять, битые полтора часа его возили по городу кругами.

Одного взгляда на своего пациента Нильсу хватило, чтобы понять причину таких предосторожностей: на юноше, почти мальчике, не было живого места. Исколотые иглами руки с выдранными ногтями, обезображенное лицо, сильное истощение.

- Он не должен умереть, - заявил представитель заказчика. На лице Нильса не дрогнул ни единый мускул.

- Не умрёт, - спокойно сказал он. И добавил: - Вы платите, я держу язык за зубами.

Ферсон провёл в потайном месте два с половиной дня, намеренно не торопясь приводить пациента в сознание. Врачу доставляли любые медикаменты и оборудование, которое он требовал, с феноменальной быстротой. Когда веки юноши слегка вздрогнули, врач низко наклонился над ним, будто прислушиваясь к дыханию. И воспользовавшись тем, что отросшие волосы прикрыли лицо, едва слышно прошептал:

- Кто вы?

Пациент был ещё слишком слаб и голос его не слушался. К счастью для них обоих, Ферсон по губам прочитал единственное слово - фамилию. В конце следующего дня Нильса отпустили. Он не обольщался, знал, что всё ещё жив по одной причине: заказчик пока не получил от пленника того, чего добивался. А следовательно, врач может ещё понадобиться. В полицию идти бесполезно: скорее всего, с ними всё согласовано. Но вот фамилия... фамилия была Нильсу известна. Корпорации тогда ещё не существовало. Альберт Эмбар был всего лишь владельцем крупного завода кибернетики. Всего лишь. Но после его встречи с медиком не прошло и десяти часов, как израненного юношу внесли в медицинское крыло.

- Я хочу предложить вам работу, Нильс Ферсон, - сухо сказал высокий рано поседевший человек. Стоит ли говорить, что врач согласился?

***

- Нет, с моим сыном всё в порядке, - ровным голосом отозвался Эмбар-старший. - Давайте лучше поговорим о вас, Леонард.

Альберту казалось, что произнося вслух имя, которое Ферсон называл "якорем", он закрепляет чужую, не имеющую отношения к членам его семьи, внешность собеседника.

Однако несколько месяцев спустя глава корпорации сам попросил полиморфа принять облик Эмбара-младшего.

- Ивара давно уже приглашают на разного рода научные конференции, - пояснил Альберт, расхаживая по кабинету. - Его исследования в области кибернетики уже продвинули "Эмбар Текнолоджис" далеко вперёд. Сотрудничество с коллегами могло бы ускорить прогресс: мой мальчик очень талантлив, но даже гению нужны критики и сторонний взгляд. Через три недели состоится международный конгресс в Оло, посвящённый проблеме искусственного интеллекта. Ферсон заверил меня, что вы достаточно разбираетесь в современных технологиях, сможете прочитать доклад и, по возможности, ответить на текущие вопросы. Разумеется, все необходимые материалы вам предоставят. Особенное же внимание уделите Генриху Миллеру.

Леонард всё это время оставался совершенно неподвижным: стоял, привалившись к дверному косяку и сложив руки на груди, только глаза неотвязно следили за перемещениями хозяина кабинета.