Дети выживших

Вскочил маленький таосец Занн, с поклоном начал:

— В Старой столице начинается паника. Беженцы сеют ее. Наши люди докладывают, что нарронийский царь день и ночь готовит огненные заряды в своей подземной мастерской. Войск в столице две тьмы. Еще три с половиной тьмы пехоты высланы нам навстречу, и сейчас они стоят лагерем на дорогах, ведущих к столице в двух дневных переходах отсюда. Командует ими триумвир Беттуль. Ему сорок пять лет, он воевал в последний раз двенадцать лет назад, — брал штурмом Сандор, который отказался платить Приозерью налоги…

— Взял? — поднял глаза Шумаар.

— Нет. Но сандорцы согласились на все его условия.

— Что позади нас?

— Триумвир Армизий получил приказ из Старой столицы защищаться до последнего солдата. К нему прибыло небольшое подкрепление. Те, кто спасся после Акваны.

— Кто же это?

— Некий воин по имени Селло. Он был советником Армизия, а до этого — наместником Новой столицы. Человек невоенный, но храбрый. Он бросился в погоню за нами с отрядом в три тысячи всадников и толпой вооруженных крестьян. Кайюм загнал их в болото у Акваны, и частью перебил из луков, частью перетопил.

Шумаар перевел взгляд на одного из командиров. Это был хуссараб с бритым, по обычаю, черепом, но с оставленной на макушке косицей. Кайюм вскочил и поклонился.

— Они не умели воевать, совсем не умели. Спаслись немногие, Селло тоже спасся. Он получил новый отряд воинов и сейчас находится в Новой столице.

Быстро проговорив все это, Кайюм сел, скрестив ноги.

— Значит, Армизий и Селло… — медленно проговорил Шумаар. — Значит, они могут быть опасны. Но пока нам не до него. На всякий случай, Кайюм, пошли к городу сторожевые отряды. Ровно столько, сколько нужно, чтобы справиться с Армизием и Селло, вздумай он снова воевать.

Кайюм поклонился и снова замер.

Шумаар вздохнул, глядя в дверной проем. Во внутреннем дворе было уже темно, из высокой печной трубы сыпались в небо искры. Бурлил котел и аромат вареного мяса становился все приятней и притягательней.

— В полночь, — сказал он. — В полночь мы выступаем. Два дневных перехода наша конница может преодолеть до рассвета. Цель: разбить тех, кто стоит у нас на пути и выжечь все вокруг Старой столицы. А после — осада.

— Позволь напомнить тебе, господин, — подал голос таосец. — У войска, которое противостоит нам, есть огнедышащие трубы. Наррийцы называют их аррадаты. Они стреляют раскаленными камнями. Наши лошади испугаются грома с огнем.

— Значит, перед атакой мы должны будем спешиться, — сказал Шумаар.

Обвел глазами командиров и взмахом руки велел им уходить. На крыльце их с надрывным лаем атаковали собаки, и если бы не слуга с палкой, многим пришлось бы выступить в поход хромыми.

Внезапно шевельнувшись, Шумаар позвал:

— Занн!

Таосец появился почти мгновенно, словно ожидал:

— Слушаю, мой господин.

Шумаар подождал, пока затихнут собаки, и сказал:

— Эти стреляющие огнем баллисты…

— Аррадаты, мой господин.

— Да… Так вот. Тебе не придется отдохнуть до начала выступления. Возьми самых надежных людей. Проберись в лагерь нарронийцев. Захвати хотя бы один аррадат. Остальные постарайся уничтожить. Аррадат и мастеров, которые умеют стрелять, спрячь. И жди нас перед рассветом.

Старая столица

Трай долго-долго щупал пульс неподвижно лежавшего на полу Нгара. Оттягивая веки, пытался заглянуть в зрачки. Прикладывал ухо к груди. Наконец обернулся к Ваде:

— Доложи магистру: он впал в мертвый сон. Это такой сон, когда человек жив, но неизвестно, когда он проснется. Я чувствую слабое биение жизни в его теле.

— На всякий случай я прикажу приковать его к стене, — проворчал Вадемекум. — Вдруг, он просто притворяется.

Трай развел руками:

— Вряд ли. Такие случаи мне известны: человек впадает в спячку, как это делают некоторые животные на севере в зимнее время. Если попытаться его разбудить — он или умрет, или придет в страшное неистовство.

Вадемекум вздрогнул, опасливо покосился на Нгара и крикнул кузнеца.

Астон поглядел на ряды новых аррадатов. Металлические стяжки матово поблескивали в тусклом свете, который лился сквозь далекие оконца под потолком.

Он вышел из мастерской, поднялся в свои покои. Вадемекум ожидал его.

— Этот дикий аххум впал в летаргический сон, — доложил Ваде. — Трай провел все испытания, капал ему в глаза и колол иглами в ступни. Я велел на всякий случай заковать его.

Астон молча сел в кресло, уставился в карту на круглом вращающемся столе.

— Я считал… — глухо сказал он, — считал, что благодаря моим познаниям Наррония вне опасности. Что племена, которые живут вокруг Нарронии, еще не вышли из состояния варварства… И что же? Какие-то дикие кочевники вошли в мою страну. В страну, которую я создал! — Он пристукнул кулаком по карте, попав прямо в центр искусно нарисованного Великого озера.

Он повернулся к Ваде.

— Где Азан?

— На внешних стенах, ставит новые аррадаты. Позвать его?

— Нет. Я взгляну сам…

Для начала он поднялся на башню и осмотрел город. То, что он увидел, не понравилось ему. Улицы запрудили толпы беженцев, на тротуарах велась меновая торговля, оборванные, голодные люди проникли даже в богатые кварталы, и там выпрашивали милостыню, то и дело вступая в потасовки со стражниками.

Он нашел Азана на Южном бастионе. Азан был мокрый, голый до пояса, с нарронийской пестрой накидкой на голове, укрепленной шерстяным агалем. Он не столько командовал, сколько работал сам, устанавливая дополнительные аррадаты между зубцами стены.

Увидев Астона, Азан разогнулся. По его похудевшему, черному от загара телу, обильно тек пот. Азан вытер лицо концом ашмага и сказал:

— Аррадатов много. Хватило бы пороха. Да нужно еще пристрелять их…

Астон кивнул.

— Пороха хватит. Его делают день и ночь в подземных мастерских. Но торопливость до добра не доводит — только сегодня погибли трое рабочих.

— И обученных стрелков маловато. Я выбрал самых опытных, они тренируют новичков в поле, на западном берегу. Слышишь?..

Прислушавшись, действительно можно было различить глухие удары, доносившиеся из-за холмов.

— Это хорошо, — сказал Астон. — Но нужно торопиться. Я чувствую, что враг готовит неожиданное нападение. Сегодня к ночи верни всех в город. И вот еще что… Ты был в городе?

— Я дни и ночи провожу здесь… — развел руками Азан.

— Город переполнили беженцы и паникеры. Возможно, среди них есть лазутчики хуссарабов. Поэтому вот что: не допускай на стены посторонних, тех, которых ты не знаешь в лицо.

Спустившись с бастиона, Астон проследовал во внутренний двор дворца триумвиров, где по-прежнему шли бесконечные учения. К нему подбежал Луз, назначенный комендантом гарнизона.

Луз был молод, сноровист, и все понимал с полуслова. Астон уже подумывал о том, чтобы назначить его командующим всеми силами Нарронии. Тем не менее, разговор он начал холодно.

— Твое место не здесь, Луз. Обучать новобранцев — забота сержантов и выбывших из строя офицеров.

Луз слушал, глядя прямо в глаза Астона. Астону это не понравилось.

— Видно, я плохо учил тебя… На колени!

Луз молча, но не слишком быстро, опустился перед Астоном на колени. Стальные наколенники звякнули о брусчатку.

Астон помедлил. Посмотрел на солдат, маршировавших в отдалении на солнцепеке: солдаты были мокрыми, их лица казались изможденными.

— Прекрати эту маршировку, — уже спокойнее сказал Астон. — Солдаты должны уметь не столько маршировать, сколько владеть оружием.

— Слушаю, магистр.

— Встань.

Луз поднялся. Теперь он отводил взгляд.

— Сейчас же, немедленно, начни очистку города. Все беженцы должны до вечера быть за стенами. Обустрой для них палаточные лагеря. Если надо, выстави охрану. Выгнать всех!