Страница 43 из 47
Как же ему было хорошо...
Как же он был счастлив в эти первые секунды.
Но всё же стоило осмотреться. На этот раз Шукаку поступил умнее: перед тем, как открыть глаза, он повернул голову на бок. Перед глазами рябила зеленью слегка примятая, но мягкая и длинная трава, а дальше – деревья-деревья, их корни, могучие стволы и тени между ними... Гигантские деревья, здоровенные.
И вправду лес, угадал.
Жутковатые кустики...
В голове немного прояснилось. Постепенно приходили воспоминания: не совсем свои, но пропущенные через призму восприятия Гаары – мутные, неясные в большинстве, а некоторые, наоборот, чёткие, выпуклые и яркие. К примеру, у кустов вдруг появилось весьма говорящее название – Лес смерти. Затем он вспомнил об экзамене на тюнина и отстранённо подумал, как хорошо думается лёжа.
Вставать не хотелось, мысли он отпустил, чтобы не перегружать голову.
«Экзамен, Лес Смерти, Гаара: знать бы, что с ним и где он, – бой, отключка, жар, Шио...» – мерно тёк в голове поток и совсем его не напрягал. Шукаку впервые порадовался, что не до конца утратил искусство медитации.
Минутку, Шио?!
Парень едва не подскочил, но вовремя вспомнил, что его состояние близко к многократно похмельному. Но Шио в систему определённо не вписывалась. Его голове, кажется, всё-таки предначертано было лопнуть.
Тем временем до Шукаку донеслись чьи-то голоса. Возможно, кто-то его заметил, а может, этот же кто-то заметил, что он наконец очнулся. И, с одной стороны, болела голова, но с другой – чесался нос и сильно хотело пить. Так что пора бы прекратить изображать из себя безжизненное тело и перестать валяться.
- Парень, ты жив? – спросил у него чей-то женский голос с нотками скуки и перманентного хамства. Никаких мыслей о его владельце не было.
«Это ко мне обращаются?» – меланхолично подумал Шукаку и решил притвориться мёртвым.
А вдруг сработает?
- Шука-а-ку-у... – протянул кто-то ещё, и на этот раз что-то было в этом отдалённо знакомое. Хорошенько поразмыслить над этим тануки не успел.
- Да у него ж глаза открыты! – возмущённо, голос номер один. – Подъём!
Ему повезло – он успел перевернуться на бок. И глухо застонать от боли в затёкших конечностях. Ох, несчастные его ножки, несчастные его ручки, что ж больно-то так...
- Сейрам, ты чего сделала? – недовольно.
О, знакомое имя... Шукаку блаженно улыбнулся в пустоту и начинал всерьёз думать, как бы отключиться обратно.
- Я ж тихонько! – громко, даже слишком; тануки отвык от шума – И вообще мимо.
- Ты его чуть не убила, – такое же недовольное фырчание, но, кажется, в его смерть от чьих-то неизвестных рук – или ног? – мало кого волновала на самом деле.
- Да говорю, я не сильно била! – уверенно или самоуверенно. – Ну, не так сильно, чтобы пробить песок, – с сомнением.
Стало тихо, Шукаку расслышал интригующее мычание. Парень даже едва не поддался любопытству и не посмотрел, что там такое происходит, как голос номер два – тот, что он смутно помнил – сказал, строго, но тихо:
- Сейрам, а иди-ка ты... К Хинате.
Пауза.
- Ладно, – резко. – Как скажешь, – почти с сарказмом. – Хината-чан, иди сюда, я буду плакаться тебе в куртку!
Незнакомый Шукаку голос стих, негромкий топот ушёл в сторону. Силы быстро возвращались: головная боль проходила, а в мышцы лишь легонько пульсировали, как после долгого бега трусцой после болезни. К тому же, ему всё ещё хотелось пить, поэтому парень всё же предпринял попытку принять вертикальное положение.
Как ни странно, у него даже вышло; тануки сел, слегка заваливаясь на спину, мотнул головой и охнул. Но упасть обратно ему не дали – маленькая, но сильная рука уверенно подхватила под руку, дав ему время сориентироваться, а тёплые пальцы ласково смахнули со лба мешающиеся волосы.
- Ты как? – спросили у него совсем-совсем близко, почти на ухо.
- Хреново, – просипел Шукаку, и горло как наждачкой полоснуло. – Как с похмелья.
«Это мой голос? Нет, это не мой голос. Он слишком мерзкий и высокий, чтобы быть моим», – хотелось ему добавить или же хоть как-то ещё выразить своё недовольство.
Кошмар какой.
- С похмелья, говоришь? – понимающе. – Это серьёзно.
Шукаку не успел ничего понять, как в его руках оказалась полная походная фляжка. Видимо, некто был прекрасно осведомлен с понятием похмелья и всем прелестями, к нему прилагающимися. Парень поспешно кивнул, заменяя этим жестом благодарность, и припал к прохладному горлышку, жадно глотая. Лишь со второго глотка он осознал, что в фляге не вода, а терпкий брусничный сок; не этого года точно, но какая разница? Напиток придавал сил, освежал и бил в голову лёгкой горечью, с лёгкостью дав фору любому лекарству. Ему казалось, что ничего вкуснее и лучше тануки в жизни не пробовал – а жизнь у него была не такая уж и короткая.
Вдруг фляжку бесцеремонно вырвали у него из рук. Шукаку внимательно посмотрел на свою руку, будто ожидая того, что фляга вновь окажется в ней, а затем посмотрел налево. И к своему удивлению обнаружил рядом с собой Гаару.
Вот и нашёлся джинчурики.
- Мог бы и попросить, – заметил тануки, ощущая странную неловкость. Но ничего более умное для первого их нормального контакта не придумалось.
Зато голос нормальный вернулся!
Собаку не ответил, так как был занят опустошением вожделенной фляги. Сделав глоток, он удивлённо посмотрел на флягу – видимо, тоже ожидал, что там просто вода – и вдруг залпом выпил всё до капли. Шукаку тоскливо проследил за действиями Гаары, но его физиономия, которая осталась привычно мрачной, не могла омрачить общей радости. Собаку с подозрением прищурился на него, и тануки захотелось расхохотаться.
- Твой голос другой, – негромко сказал Гаара.
Забавно. Шукаку надеялся услышать что-то про человеческий вид и размеры – именно на это он сам сначала обратил бы внимания. Но, с другой стороны, их разделение оставила свой след: звон ломающейся цепи всё ещё эхом обитал на краю слышимости.
- Да не изменился он нифига... – парень рассеянно почесал в затылке; это когда он там голову мыл в последний раз. – Мой голос был таким всегда. Просто ты не удостоился великой чести услышать его раньше.
Собаку никак не отреагировал на его слова, но Шукаку был готов поклясться, что мальчишка хотел пренебрежительно фыркнуть.
- Хорошо, что ты тоже очнулся.
Гаара кивнул и глянул куда-то наверх и вправо. Тануки, проследивший направление его взгляда и собравшийся наконец поблагодарить неизвестного спасителя, быстро полюбовался на маленькую знакомую ладонь с красно-рыжим ободком вокруг запястья, поднял голову и еле сдержался, чтобы не хлопнуть себя по лбу.
Вот же ж дурья башка, и как только мог не признать!
Шио понимающе ухмыльнулась и скрестила руки на груди. Девушка не могла разобраться в эмоциях: их было много, они зашкаливали и вот-вот вырвутся на волю.
И вдруг её прорвало – кицунэ то ли радостно взвизгнула, то ли вскрикнула и бросилась ему на шею, хохоча. Ей не было смешно, но ей было радостно. Тёплые широкие руки Шукаку обхватили её, девушка заболтала ногами; тануки начал болтать, но говорил бессмысленную чушь, а Ёко то и дело его перебивала просто потому, что давно этого не делала.
Слишком давно они не виделись.
Слишком долго Шио была одна, скучая по самому близкому своему другу. Их несло в потоке слов и искрящегося фонтаном восторга, и остановиться не было никакой возможности.
Под конец Ёко крепко обняла его, чувствуя, как её саму обнимают точно так же, едва не до боли в рёбрах, взъерошила песочные волосы и облегчённо выдохнула. Один из её маленьких узелков беспокойства развязался.
- Эй, – неожиданно тихо сказал Шукаку.
- М? – лениво.
- В норме?
Девушка призадумалась и кивнула. Пока что всё было хорошо – она сдвинулась с мёртвой точки на крохотную ступень. Это уже было больше чем ничего, а рядом с Шукаку хотелось верить в оптимизм.
- Я рад, – устало отозвался Шукаку.