Звезды мудрого Бируни

– Я ничего не знал, Абдулла, – признался Джафар, – прости меня, но я считаю своим долгом вернуть эти деньги Якубу, и ему посоветуй – пусть он не берет их у отца.

– А как же Гюльсора? – испугался Абдулла.

– Гюльсора подождет. Когда я соберу нужную сумму, в тот же день я отвезу ее к Якубу. Для такого путешествия нужно много денег. Вот сейчас, Абдулла, когда ты мне кое-что сказал, у меня открылись глаза на многое. Я думаю, что мы причинили Якубу большие неудобства. Пока я был мал, я об этом не задумывался. А потом я много слышал о том, как богат Мухаммад ал-Хасияд, и подумал, что такие затраты для него незаметны. Мне очень жаль, что Якуб имел неприятности и тревоги из-за нас.

Абдулла стал возражать. Он рассказал Джафару, что неудобства и неприятности были так давно, что уже забыты. Просто Якуб стал тратить меньше денег, чем тратил прежде. Он делал это охотно, от всего сердца и всегда был рад, что сделал доброе дело для Джафара и Гюльсоры.

– А вот теперь, – продолжал Абдулла, – когда Якуб поедет к отцу и расскажет ему о своей невесте, Мухаммад поймет, что Гюльсора и Джафар посланы ему аллахом, чтобы украсить его старость. Ведь ты будешь хорошим помощником Мухаммаду, не правда ли, Джафар?

Но Джафар почему-то молчал. Уставившись в красивое голубое блюдо с арабской надписью, он долго размышлял над словами старого Абдуллы.

– Когда я был маленьким и жил в кочевье своего отца, – сказал Джафар, – я слышал одну поговорку, сказанную моим дедом. Не знаю, почему она запомнилась мне, тогда как многое забылось. А поговорка такая: «В годину тягот не отчаивайся: из черных туч падает светлая вода». С тех пор как я стал искусно украшать блюда для стола богатых людей, я увидел, что из черных туч, нависших надо мной с детства, уже падает светлая вода. И этим я обязан Ибрагиму. Скажи мне, Абдулла, разве честно будет сейчас бросить дом Ибрагима и уйти в богатый дом Мухаммада, где жизнь будет легче и беспечнее? Я не привык к беспечной жизни. Я не брошу Ибрагима. Я доставлю Гюльсору Якубу и вернусь к Ибрагиму. Аллах не дал нам богатства, но он дал нам уменье трудиться, и мы будем довольствоваться немногим.

– Ты прав, юноша, – согласился Абдулла. – Я всегда уважал Ибрагима и всегда верил в то, что добро найдет дорогу к себе в дом. Делай так, как велит тебе сердце. Но деньги все же возьми. Я знаю Якуба – он не простит мне моей вольности и пошлет с деньгами обратно.

– Не спорь, не возьму! – воскликнул Джафар и убежал.

Абдулла долго размышлял, как ему быть: отдать ли деньги Ибрагиму или снова поговорить с Джафаром, – и все же решил возвратиться к Якубу с деньгами. Он видел, что, несмотря на бедность, Джафар обладает таким достоинством и такой гордостью, которые не позволят ему пойти на уступки. Если уж он решил доставить Гюльсору на деньги, заработанные собственным трудом, то вряд ли он поступит иначе, как бы его ни уговаривали. Не повидавшись с Ибрагимом, Абдулла покинул дом ткача и отправился в Бухару, чтобы там встретить Якуба и рассказать ему о случившемся.

А тем временем Джафар рассказывал Гюльсоре о встрече с Абдуллой, о деньгах, присланных Якубом, и о том, как он послал их обратно, потому что решил доставить Гюльсору на деньги, заработанные собственным трудом.

– Когда же это будет? – воскликнула со слезами Гюльсора. – Зачем ты это сделал, Джафар? Зачем ты испытываешь мою судьбу? И как ты мог отказаться от поездки к отцу Якуба – ведь там нас ждет счастье!

Заливаясь слезами, Гюльсора умоляла Джафара не губить ее и помочь ей скорей добраться до Якуба. А Джафар долго и убежденно говорил сестре, как горько ему слышать ее слова и как печально ему было узнать о том, что она выросла злой и неблагодарной.

– Ты не любишь Ибрагима и Рудобу, потому ты с радостью покидаешь их дом, – упрекал сестру Джафар.

– Что же мне делать? – плакала Гюльсора. – Я люблю Ибрагима и Рудобу, но еще больше люблю Якуба. Скажи, Джафар, когда же ты поможешь мне отправиться к Якубу, в дом Мухаммада ал-Хасияда?..

Абдулла застал Якуба в Бухаре. Молодой хозяин был рад встретить старого друга, который был посвящен во все его тайны и так разумно помогал ему в его трудных делах.

– Теперь уже все хорошо, – сказал Якуб старику, когда наконец уединился с ним в его маленькой глиняной хижине. – Это было совсем не просто, Абдулла. Как только я сказал родителям, что намерен жениться на безвестной сиротке, так весь дом наполнился унынием и печалью. Отец даже не захотел слушать о том, кто она и откуда взялась. Он только говорил о том, что его единственный сын достоин знатной девушки. А мать плакала, причитала и, как всегда в таких случаях, пригласила старого цирюльника и потребовала гороскоп. Не знаю, что случилось, но звезды показали в мою пользу, и, когда старый цирюльник сказал об этом матери, она перестала плакать и принялась убеждать отца в том, что следует подумать и не отказывать в моей просьбе, пока девушка не прибудет в дом. А может быть, она в самом деле такая необыкновенная?

– Так и сказала? – обрадовался Абдулла. – Я всегда знал, что Лейла добрая женщина. Но в этом деле трудно было рассчитывать на успех. И что же сказал отец?

– Отец велел привезти Гюльсору. Наш старый цирюльник помог мне в моем деле. Я теперь не верю в гороскоп, мой устод убедил меня в том, что занятия звездочета – настоящая бессмыслица, но, когда цирюльник сказал, что звезды расположены в мою пользу и что Гюльсору надо принять в наш дом, я был счастлив.

– А что будет дальше? Джафар не взял денег и сказал, что доставит Гюльсору в тот день, когда сам сможет купить ей свадебный подарок. Он горд и упрям, этот юноша.

– Сын кочевника. Гордость он унаследовал от предков, – сказал Якуб. – Я не осуждаю его, но через несколько дней снова поеду к ним и попробую уговорить его, чтобы отпустил со мной Гюльсору. Прежде чем уехать, я должен получить согласие отца на свадьбу. И ты мне поможешь, Абдулла. Ты расскажешь отцу все, что знаешь о семье Ибрагима, о Джафаре и Гюльсоре. Он верит тебе, и твое слово может мне помочь.

Прежде чем поехать за Гюльсорой, Якуб написал подробное письмо своему устоду, рассказал о том, какие обстоятельства задерживают его вдали от Газны. Свое письмо Якуб закончил обещанием скоро вернуться к учителю, чтобы продолжить опыты и завершить начатое дело.

Спустя несколько дней Якуб вместе с Абдуллой снова пришли в горное селение под Самаркандом. Было ясное, благоуханное утро, когда он подымался по знакомой тропинке, ведя под уздцы своего коня. Он остановился под знакомой яблоней, которая уже отцвела и не была такой праздничной и нарядной, как прежде.

«Гюльсора обещала встречать меня под этой яблоней, – подумал Якуб, – почему же ее нет здесь?» Якубу очень хотелось встретить Гюльсору на этой тропинке. Он чуть было не признался в этом Абдулле, но, увидев, как устало плетется за ним Абдулла, Якуб ничего не сказал и поспешил к дому Ибрагима, предвкушая радостную встречу.

Но вот и домик ткача. Калитка низенькая, лошадь с трудом проходит в нее. Якуб толкнул калитку и, предоставив заботу о лошади Абдулле, побежал к домику Ибрагима. Но как странно выглядит двор и домик ткача!.. Почему-то никто не вышел навстречу. Повсюду разбросана утварь, рассыпана чечевица, валяются обрывки одежды, стоит какая-то корзинка с поклажей. Якуб перешагнул через порог, вошел в маленькую комнату, где его так гостеприимно угощала Рудоба и где он впервые увидел Гюльсору, но там никого не оказалось. Дом был пуст. С волнением Якуб окликнул Абдуллу и попросил его зайти в соседний двор и узнать, куда девался Ибрагим и где его семья. Но и в соседнем дворе было пусто. Кривая маленькая улочка была покинута людьми. Тогда Абдулла пошел по домам и в одном из бедных домиков, где жил гончар с семьей, узнал, что несколько дней назад в селении побывали воины, которым было поручено угнать в Самарканд на расправу всех карматов. Случилось так, что Ибрагим узнал об этом за несколько часов до прибытия в селение воинов хана и вместе с семьей бежал куда-то. Он не сказал, куда уходит, потому что слыл в селении карматом и боялся, как бы кто-либо не выдал его.