Страница 13 из 86
Битти и Рейдж накрыли глаза ладонями, и он ответил:
– Нет. Мы закроем глаза и дождемся, пока опасность минует.
Приоритеты, напомнила себе Мэри. Нужно правильно расставлять приоритеты.
Когда они все вместе направились к выходу из покоев, Мэри сказала:
– Знаете, можно ведь посмотреть что-нибудь еще? Выпущено столько замечательных документальных фильмов на тему социальных проблем…
Она замолчала, когда Рейдж с Битти повернулись к ней и посмотрели так, словно она предложила разрисовать фойе граффити. Уволить Фритца. Продать на металлолом «ГТО» Рейджа через «иБэй».
– Вы двое – словно кровные родственники, – пробормотала Мэри. – Но, по крайней мере, у тебя, Битти, есть еще шанс исправиться.
Девочка подошла ближе и обняла, как умела – быстро и крепко.
– Есть.
Когда они спустились на второй этаж, Рейдж сказал:
– Бит, ты же знаешь, что мы тебя не оставим? Я не смогу быть рядом на всех этапах, это против правил, но будет Мэри, а я буду ждать в зале ожидания или за дверью…
Спустившись с лестницы, они застыли, как вкопанные.
Сразу за кабинетом Короля собралась целая толпа: Док Джейн в хирургической форме; Мэнни в белом халате; Вишес, одетый для боя, и Зэйдист в «Адидасе», но также увешанный оружием.
О, и Лэсситер.
В хоккейной маске и с регбийными накладками на торсе.
– Ну, как нас клево провожают, – сказал Рейдж, пожимая руки Братьям.
– Мы вас не провожаем. – Лэсситер постучал по накладкам. – Мы вас сопровождаем.
Мэри моргнула.
– Что, прости?
Джейн улыбнулась и посмотрела на Битти.
– Мы едем с вами.
– Предки, конечно, сами справятся, – сказал Лэсситер из-за хоккейной маски. – Но, посмотрим правде в лицо: я отрабатываю навыки блокирующего полузащитника, и это может нам пригодиться. Если докторишка с тощей шеей переусердствует с иглой, я его рожей разрисую все стены.
Вишес поднял обе руки к лицу и с силой потер. Словно мысленно хорошенько мутузил ангела, прекрасно понимая, что нельзя проливать кровь на глазах ребенка… и его распирало в попытке обрести самоконтроль.
– Ты можешь остаться дома, – пробормотал Ви. – Вот прям реально остаться, млин, дома, ты, долб-ный п-дурок.
Лэсситер ухватился за грудную пластину и завыл как Джули Эндрюс[22]:
– Обожаю, когда он не может ругаться... это греет мое сердце… словно пьяница на роликах пытается играть в «вышибалы» в кромешной тьме…
Зэйдист, который всегда был немногословен, прервал поток метафор:
– Мы не хотим, чтобы вы трое ехали одни. Поэтому мы едем с вами. В таких делах всегда нужна поддержка семьи.
Когда Рейдж прокашлялся, одолеваемый чувствами, Мэри хрипло ответила:
– Спасибо большое. Я… мы очень ценим это.
Зи шагнул к Битти, и глядя на его внешность, ни один родитель не подпустил бы Брата к своему ребенку: с вытатуированными рабскими метками, шрамом на лице и огромным телом воина, обвешанным оружием, он скорее напоминал похитителя, чем любящего дядюшку.
Не сказав ни слова, он протянул руку.
И без какой-либо заминки… маленькая жертва взяла ладонь взрослой жертвы.
У Битти и Зи сразу установилась особенная связь. С другой стороны, когда тебя заставляют терпеть жестокое обращение на протяжении долгих лет, между тобой и остальным миром вырастает некая стена, и неважно, сколько пройдет времени и сколько хороших вещей произойдет с тобой после этого.
Эта общая черта роднила их. И хотя Мэри хотела, чтобы у них нашлось что-то общее в другом плане, она была рада… особенно в ночь, подобную этой… что Зэйдист был в жизни Битти.
Когда они вдвоем ступили на лестницу, словно раздался звоночек, и открылись ворота, выпуская участников заезда – все собравшиеся последовали за ними на улицу, где Фритц ждал их в своем «Мерседесе».
Семья всегда рядом, и это самое изумительное, – мысленно восхищалась Мэри.
В самые важные моменты, твоя семья, по крови или по выбору, всегда была рядом, несмотря на занятость в жизни, работу и собственных детей.
– Хэй, – сказал Лэсситер, открывая дверь в вестибюль, – кто-нибудь покидает мне шайбу, чтобы скоротать время?
– Никто, – они ответили хором, и Битти в том числе.
– Я точно выбью из кое-кого с-ное де-мо, – пробормотал Ви себе под нос.
– Обожаю, когда ты используешь грязные словечки по отношению ко мне. Иди сюда, обнимемся. Давай, я вижу, ты же хочешь…
Ничего.
Элиза не знала абсолютно ничего о том, как обстоят ее дела: сможет ли она продолжить ходить в университет, застрянет в четырех стенах или ее вообще выгонят из дома.
После встречи с Пейтоном в сигарном баре и столкновением с тем курсантом на выходе, она отправилась домой и несколько часов дожидалась возвращения отца. На нижней ступеньке резной лестницы, прямо напротив парадной двери. Как потерявшийся ребенок.
Три часа спустя, отец пришел, осунувшийся и с низко опущенной головой, всем своим видом напоминая сдувшийся шарик.
Он даже не взглянул на нее… или, может, просто не заметил ее присутствие в фойе. Он просто направился в свой кабинет и закрылся там.
Что ж… хорошо поговорили, папа, подумала она. Перешли на принципиально новый уровень.
Но разве она могла ожидать чего-то другого?
После внутреннего спора о том, стоит ли отвлекать его от дел, она поднялась наверх и легла в кровать. Но поспать в течение дня не удалось, и проблема была не только в отце и петиции на отстранение.
Она не могла выбросить из головы того мужчину… его татуировки, пирсинги, то, как он смотрел на нее, и что сказал. Она очень долго воспроизводила в своих мыслях сцену на бордюре. В ее голове они по-прежнему были там, спорили под снегопадом, сексуальное притяжение между ними было осязаемым, словно веревка, за которую она могла дернуть.
И учитывая серьезность проблем, с которыми она столкнулась, для Элизы стало шоком, что ее так и тянуло усугубить творящийся в ее жизни хаос. Она жалела, что не дала ему свой номер, и одновременно радовалась этому… а если бы он позвонил? Она бы встретилась с ним снова, а это – верный путь к катастрофе.
Не обязательно хорошо знать этого мужчину, чтобы понимать, что он – идеальный материал для песен Тейлор Свифт[23].
Или того хуже…
– Достаточно, – сказала Элиза себе, поднимаясь с кровати. – Довольно самокопания.
Сейчас ее отец должен быть в своем кабинете. Нужно поговорить с ним, пришло время для расплаты за свои поступки, как бы сказала ее мама.
Выйдя из комнаты, Элиза застыла на месте. Отец как раз выходил из своей спальни, и он тоже помедлил.
Прокашлявшись, она начала:
– Отец, я…
Он отвернулся, не сказав ни слова, подняв руку над плечом в классическом жесте «стой, где стоишь».
– Не сейчас.
– Когда, в таком случае? – требовательно спросила она.
Отец не ответил. Он просто пошел дальше по коридору, в сторону лестницы, и скрылся из виду.
Она не знала, как настоять на разговоре – оставалось только встать поперек дороги. И даже в таком случае, он, скорее всего, просто проедется по ней, как локомотив.
– Сукин сын, – прошипела она.
Может, самое время для переезда. Но он, без сомнений, оставит ее без содержания, и с чего, в таком случае, она будет платить по счетам?
Единственная причина, почему она смогла посещать университет, – это заслуженная стипендия, которая не могла покрыть оплату комнаты и стола.
Внезапно желание бросить что-нибудь заставило ее повернуться к антикварному столику. Эта ваза с цветами подойдет идеально, тонкое горлышко удачно ляжет в руку, веса воды и роз будет достаточно, чтобы дать ей ощущение, что она сможет нанести маломальский ущерб, но недостаточно, чтобы зашвырнуть вазу очень далеко.
Элиза перевела взгляд на дверь в спальню ее дяди и тети.
22
Джули Элизабет Эндрюс (англ. Julie Elizabeth Andrews; род. 1 октября 1935) — британская актриса, певица и писательница. Обладательница премий «Эмми», «Грэмми», «Золотой глобус» и «Оскар».
23
Тейлор Элисон Свифт (англ. Taylor Alison Swift; род. 13 декабря 1989) — американская кантри-поп-исполнительница, автор песен и актриса. Славится тем, что большую часть своих песен посвящает бывшим парням.