Страница 45 из 109
- И все-таки, при всей фантастической мощи России, и физической, и ментальной, ты утверждаешь, что вы могли проиграть эту войну японцам?
- На раз-два. И если бы мы не поломали их планов с покусковым уничтожением наших сил на суше и на море, и не порушили усилия их пособников по дестабилизации внутренней ситуации в стране, то за полтора-два года они нас измотали бы и вынудили подписать невыгодный для России мир. Кстати, почитай книжку нашего молодого гения - Михаила Александровича, где он дает обобщенные выводы по кампании. И особенно - про фактор "больших расстояний". Он прав: в случае этой войны, наша "огромность" работала против нас самих.
Я пролистал ее в рукописи, а тебе перешлю машинописный вариант. Когда-то еще типографски напечатают.
- Спасибо. Буду благодарен. Кстати. Про "поломали". Это ты очень точно сказал: поломали. Причем - правильно поломали! Запомнится этот хруст крепко не только япошкам. Хозяева этих узкоглазых в Лондоне и Вашингтоне тоже все правильно поняли, - оживился Тирпиц, - И вот что. Официальные наши дела и первые общие посиделки в первый день, тогда, возле Твери, это все - очень замечательно. Но я лично тебя еще не поздравлял с теми выдающимися победами, которыми русский флот и вся Российская империя может гордиться сегодня, исключительно благодаря тебе, Всеволод.
С этими словами немец быстро поднялся и подошел к вместительному бюро в дальнем конце салонной части его апартаментов. Вернулся он к столу с небольшим, но явно увесистым ящичком из полированного черного дерева с внутренним замочком, ключ от которого также был в руке хозяина.
- В знак моей дружбы и глубокого уважения к твоему таланту моряка и флотоводца, прими, пожалуйста, этот маленький подарок, мой дорогой...
Замок тихонько щелкнул, и перед Петровичем предстал во всей своей вороненой красе морской длинноствол - 9-миллиметровый Борхардт-Люгер 1904-го года, уютно покоящийся на зеленом бархате своего вместилища, словно циркуль в готовальне.
- Альфред... я у тебя в долгу. Боже, какой великолепный, истинно германский инструмент! Спасибо, друг мой.
- Я рад, что он тебе понравился. Кстати, вот первый раз постреляешь - и влюбишься окончательно. Когда я его опробовал, уговаривать меня принять ЭТО на вооружение флота, уже не было никакой нужды. Ну, так за твои победы, Всеволод! Прозит!
- Спасибо!
И, давай-ка, сразу еще по одной. И не чокаясь. Победы, говоришь?.. Да. Они были. Но, Альфред! Из десяти моряков, погибших в этой войне, СЕМЬ - это люди или с моей эскадры, или с флота под моим флагом. Из моего многострадального Владивостокского отряда - почти половина крейсеров на дне...
Говорят - победителей не судят. А я вот часто думаю, а не слишком ли высокую цену пришлось заплатить флоту за мои ошибки?
- Я тебя понимаю. Но, во-первых, японцы и их покровители застали вас врасплох, когда главные силы Тихоокеанского флота были еще у заводских стенок Кронштадта, и армия на девять десятых - в тысячах миль от театра. В таких условиях минимизировать потери еще мог Куропаткин - ему было куда отступать. А у вас с Макаровым поле для маневра было слишком узким, я уж молчу про разделение эскадры между двумя базами. Во-вторых, если говорить о потерях, то значительная часть погибших у тебя приходится на два крейсера итальянской постройки. У меня "школа" Брина, Куниберти, Масдэа и иже с ними, давно вызывает больше вопросов, чем восторгов...
Потери, говоришь?.. Войн без жертв не бывает. Уж, если на то пошло, давай сравним потери и политические итоги прошлой вашей драки с турками, и этой. Согласись, что это, как говорится, совершенно разные вещи. Бисмарк тогда виртуозно исхитрился спасти Россию от очень крупных неприятностей, которые грозили Александру Николаевичу и Скобелеву в случае продолжения боевых действий. И что показала история? Разве русские почувствовали хоть какую-то реальную благодарность от болгар за четверть миллиона погибших "братушек"? А сколько чванства и гордыни из них поперло бы, подари им Россия еще и Константинополь? Представляешь? И какой крови бы все это стоило?..
Только при таком раскладе, на существование ныне Сербии я не поставил бы и ломаного пфеннига. А англичане, без сомнений, утвердились бы на азиатском берегу Босфора. Чем бы это все обернулось для России сегодня - сам понимаешь.
И после всего, Горчаков представил дело так, что немцы, де, предали русских? И повернулся ведь язык у старого интригана! Так что по поводу потерь, по моему мнению, да и не только по моему, Шлиффен, например, говорит о том же, - ваша кампания против Японии проведена блестяще. Конечно, что-то можно было сделать лучше. Но лучшее - враг хорошего. Как очень верно подмечено: на войне побеждает тот, кто наделает меньше ошибок. Но история пока не знает тех, кто бы их не совершал вовсе.
- Сунь Цзы? - Руднев понимающе улыбнулся, - Но у него еще сказано, что самая великая победа - та, ради которой не просвистела ни одна стрела. Помянем!
- Помянем...
Да. В этом ты прав, Всеволод. Я тоже считаю, что главная задача боевого флота - предупреждать войны. И только уж, если противник не оставляет нам выбора, вот тогда...
- Угу. Тут наши мысли созвучны. И не только наши, кстати. Джек Фишер, я слышал, любит поговаривать, что на войне, буде она все-таки случится, нет места лишней морали и сантиментам. "Вступаешь в бой - бей! Бей первым! Бей по яйц...м! Бей со всей силы!"
- Ха! Забавно, но мне сейчас тоже пришел на память этот заводной полулаймиз - полуланкиец. Знаешь, при всем своеобразии наших с ним заочных взаимоотношений, я бы не отказался сейчас видеть этого бульдога с характером фокстерьера за нашим столом, - рассмеялся Тирпиц, - более того, поднял бы за него бокал.
- А кто мешает? Ну что, Альфред, давай за старину Джека? Который предлагает нам начать заново строить флот!
- И, благодаря которому, мы с тобой еще долго не останемся без дела. Прозит.
Хотя, что тут греха таить, поначалу я был в форменном бешенстве, когда в августе Экселенц выдал мне цифры по этому их новому линкору - "Дредноуту", которые получил у Готланда от твоего Государя. Наши-то агенты в Лондоне оказались не на высоте.
- Представляю, как бы тебе еще больше захорошело, если япошки, вдобавок к такой новой вводной, раскатали бы нас со Степаном Осиповичем на Дальнем Востоке.
- Мне не хотелось даже предполагать такое. Хотя мы и просчитывали варианты.
- А представь ситуацию, на минутку. Россия разбита самураями на суше, наш флот у Артура утоплен, кроме точеных молью остатков, запертых в Черном море. Как картинка?
- Мерзко. И даже не из-за наших грядущих флотских проблем.
- А что может быть хуже?
- Шлиффен. И его генеральный штаб, набитый гвардейскими усами и шпорами.
- Ты думаешь, что...
- С их колокольни глядя, упустить такую возможность - просто преступление.
- А учитывая, что к нам, после такого позорища, многие в Рейхе станут относиться как к докучливым разорившимся родственникам, значит, самое время...
- Да. Безотлагательно разрешить силой давно навязший в зубах французский вопрос. А если Россия встрянет, хорошенько и ей накостылять для остраски, на будущее. Потому, что если дать русским очухаться, а англичанам позволить хитренько подлизаться к ним с утешениями - так можно запросто и до тройственной Антанты доиграться... Извини, я возможно, слишком цинично высказался, но...
- Нормально все. А что кайзер? Как ты считаешь, пошел бы он на поводу у своих генералов? И сам ты, какого мнения бы был?
- Для нас воевать с Россией - это форменное безумие. Исходя из общестратегических интересов нашего государственного существования. А не с точки зрения сиюминутной выгоды какого-то случайного момента. Дать англичанам стравить наши народы - это даже хуже чем преступление. Это ошибка. Так как-то сказал Талейран, хоть и по гораздо более мелкому поводу, но, по-моему, предельно точно.