Страница 53 из 105
* *
К вечеру потянулись клиенты. Я спросила, где здесь взять хотя бы воды, но моя… коллега? Товарка? Я готова была и её назвать соотечественницей, не находя более подходящих слов. В общем, она сказала, что из-под крана тут воду пить нельзя, заболеешь. Протянула мне бутылку, стоявшую у неё под кроватью. Какой-то лимонад. Я поблагодарила её. Это нечестно с моей стороны, она заработала на это, а я нет, но пить и есть я не отказываюсь. Где же справедливость? Мужчины появлялись во дворе и, те две девушки, с которыми мы друг друга не понимали, высовывались и заманивали их, чтобы получить свой паёк. Таджичка никого не приманивала, у неё явно была своя клиентская база, и к тому моменту, когда нормальные люди садятся ужинать, все три мои соседки улеглись обслуживать клиентов, а одна и не улеглась, и когда она поднесла свой рот к расстегнутым штанам мужчины, я едва сдержалась, чтобы меня не вытошнило, убежав прочь. Дыхание спёрло. Нет, я смогу, я выдержу, я ничего не буду делать, но и не сломаюсь. Приходя в себя, я огляделась. Двор заполнялся разнообразными похотливыми мужланами до предела. И в тот момент, когда я подняла глаза, их нашёл какой-то мужчина, лет сорока, в темных брюках, потертой рубашке. Увидев меня, он заулыбался и пошёл в мою сторону. Я попятилась, понимая его намерения. Но он не отступал. Если бы я была в России, то повторила бы слова Александра I, который собирался отступать от Наполеона сколь угодно долго, сдав Москву, потому что знал, что места у него до самого Охотского моря. Но это Сингапур, маленький, крошечный, убогий своими размерами, где некуда уходить, негде совершать маневры. Хотя, образно выражаясь, Москву я этой ночью уже сдала. Какой неуместный бред иногда порождает голова, когда тело попадает в передряги. Я начинаю применять к себе военную стратегию, задумываясь, а не совершаются ли победы, в самом деле, добровольными проигрышами? Ведь проигранная битва – не проигранная война. Ну и что, что я не девственница теперь – что дальше? Девственность была лишь частью меня, и пока у меня не отсекли другие части, я в силах отбиваться, лягаться и убегать. Моя пятка поехала на мелких камнях под ней, и я, замешкавшись из-за этого, была поймана мужчиной, настигавшим меня. Я сразу же завертелась, как угорь, пытаясь стряхнуть с себя хватку, но ничего не получалось. Мужчина притягивал меня к себе, пытаясь тотчас лапать, тянулся губами к моей коже. Без какого-либо самомнения, я видела, что пока выгляжу намного лучше других девушек и, естественно, внимание ко мне сразу же было привлечено. Зря я вышла из нашей кибитки… – Уберите руки! Не трогайте меня! – возмущалась я, никем не понимаемая. Мужчина перехватил меня за локти, чтобы я не молотила кулаками, притиснул к себе. – Уйдите! Нет! – Собравшись с духом, я резко согнула колено и ударила его между ног. Хватка ослабилась и я вырвалась, отбегая в сторону. Спиной я стукнулась о кого-то другого. Развернувшись, я обнаружила похотливо глядящего европейца. Он был крупнее меня, выше, так что не было шансов, что я с ним справлюсь. Я рванула прочь, и он побежал за мной. Его ноги были длиннее и проворнее, не вымотанные событиями, какие приключились со мной. Он схватил меня за плечо и дернул назад, да так скоро, что я повалилась назад. Подхватив меня подмышки, он развернул меня к себе и, посмотрев в лицо, на минуту замер, ничего не предпринимая. Я спросила его на английском, говорит ли он на нём? Ухмыльнувшись, он ответил «дойч», и я поняла, что договориться не получится. Немецкого я не знала вообще. Мужчина потянул меня в сторону, сжав запястье. Брыкаясь и упираясь, я не могла остановить его, поэтому не могла остановиться сама. Стуча по его пальцам, перебирая принужденно ногами, я добрела с ним до машины, куда он принялся меня запихивать. С удвоенной силой, я воспротивилась, изворачиваясь, извиваясь в его широких квадратных ладонях. Открыв дверцу, он схватил меня за голову и, пригнув её, протолкнул в салон, лицом вперед. Упав на сидение руками, я била назад ногами, чтобы он отвязался, визжа и крича на него, но уже не конкретные слова, а просто звуки. Вдруг в глаза бросились ключи в замке зажигания. Выхватив их оттуда, я резко развернулась и, не метясь особо, выкинула руку вперед. Острый ключ угодил прямо в глаз немцу, и он проорал, схватившись за него. Отпихнув мужчину, я выпрыгнула из салона и, прижимаясь к стенкам слившихся в единый барак шатких изб, по теневой стороне попятилась к своей комнате. Не получат меня больше, никто, никогда! Довольно мерзости, довольно грязи, лишь бы не заметили… Я покосилась в противоположную от ворот сторону, где плескался пролив. Если что, лучше всё-таки туда. Одна пуля – это не так страшно, как месяцы и годы насилия ради отдаленной, но всё равно смерти. Мне удалось достигнуть своей тщедушной и вызывающей дурноту кровати. Та, что делала минет, из-за которого я выбежала, уже была занята другим клиентом, что поставил её лицом к стенке. Две другие приводили себя в порядок в короткую паузу. У меня дрожали руки, дрожало тело, дрожали колени. Я ничего не ела с прошлой ночи, но даже голод не пугал меня по сравнению с тем, что эта ночь ещё далеко не закончилась. В дверях вдруг появился Зико, тут же найдя меня и посмотрев злым взглядом. – Так-так, кто это у нас тут распугивает клиентов, а? – он подошёл ко мне и схватил за волосы, начав стаскивать с постели. Я закричала. – Ты его чуть не покалечила! Идиотка! Кто позволял тебе себя так вести? – Я упала на пол его стараниями, но поскольку он продолжал тянуть, то пришлось подняться, избегая боли от натянутых волос. – Что ты надумала устроить? Дать отпор клиентам? С голоду хочешь сдохнуть, а?! – Плевать! Плевать! – придерживая его руки своими, чтобы он не мотал меня туда-сюда, залаяла я ему в лицо: – Умори меня голодом, давай! Кинь Джиёну мой труп! Плевать! – Джиёну нет до тебя дела! – Тогда убей меня, что же ты? – сумела я его заставить застыть ненадолго и посмотрела ему в глаза, после чего поняла: какие-то распоряжения на мой счет имеются. – Убьёшь? – Надо будет, так и убью, – запоздало, а потому не вызвав доверия, сказал Зико. А что, если Джиён, действительно, запретил меня убивать? Выходит, я могу испробовать попытку бегства? Или он запретил убивать меня только Зико, а тот человек на вышке не видит, в кого он выстрелит? – А пока, видимо, тебя надо воспитать. Зико вытащил меня на улицу и потащил через весь двор к душевым. Что ж у всех сутенеров такая забава – тащить девушек поближе к воде? Умелым захватом он не давал себя ударять, заметно было, что шлюх он здесь таскает туда-сюда только так. Зико завёл меня в темный тупик за душевыми кабинами, ближе к туалетам. Я немного ошиблась. Там болтались какие-то старые цепи у забора и он, обмотав поочередно мои запястья ими и завязав их крепко-крепко, пригвоздил меня и обездвижил. – Что, дохуя смелая, а? – Парень сунул руку в карман и, когда достал её оттуда, в полутемках, куда падал свет с далекого подъемного крана, блеснуло лезвие ножа. Я вжалась спиной в забор, потому что Зико подошёл ко мне впритык с оружием. Приложив холодную сталь к моей щеке, он осторожно провел по ней, потом погладил лезвием другую щеку. – А если тебе глаз выколоть, а? Продолжишь выделываться? Несколько дней, конечно, ты проведешь в горячке, а может и не выживешь. Я же не приглашаю сюда врачей. – Я задрожала. Стоило подумать о том, что девственность лишь малая часть меня, и другие на месте, как озвучилась угроза лишить меня ещё чего-то. Господи, каково не просто умереть, а быть искалеченной? Нет, пожалуйста, нет! – Но если оклемаешься, мне думается, вторым глазом будешь дорожить больше. Какой бы глазик вырезать? – Не надо, Зико, пожалуйста, – залепетала я, видя реальную угрозу в его лице. Он не шутит. Это не Тэян, это что-то похуже. Хотя с первого взгляда казался простаком. – А ты будешь слушаться, а? Пойдёшь сосать и трахаться? – Я сглотнула слюну, трясясь, пытаясь отстраниться от нагревшейся об меня стали. – Ты ещё думаешь? Давай я помогу тебе подумать… без чего тебе труднее будет сопротивляться? Без рук, да? Надо обезвредить руки… – Зико, отведя нож, стал расстёгивать на себе ремень. Я непонимающе следила за его действиями. Расстегнув его, он достал ремень из всех петелек на джинсах и, подняв, вложил его в мой рот, всунув туда силой, после чего стал завязывать его на затылке. Я затрясла головой, не в силах больше произнести связное слово. – Что, не нравится? Это чтобы ты не сильно кричала, – меня прошиб холодный пот. Что он хочет сделать с моими руками? Нет, пожалуйста, нет! На глаза набежали слёзы, я всё сильнее трясла головой, но Зико, закрепив ремень хорошенько, опять поднял нож. – Конечно, этим пилить кожу, мясо, мышцы и кости долго… ты потеряешь несколько раз сознание, прежде чем останешься без руки… а может умрешь от потери крови? Сама будешь виновата. – Он отступил на маленький шажок и, занеся руку, размахнулся. Сомкнув веки, я проорала диким воплем в ремень, который не дал распространиться звукам далеко. Послышался взмах в воздухе. Потная, плачущая и дрожащая, я прислушалась к ощущениям. Боли не было. Но меня дергало. Я открыла глаза. Зико, разрезая футболку на мне и джинсы, срывал с меня одежду, оставляя без всего. Увидев мой обезумевший и мокрый взгляд, он тихо засмеялся. – Что, труханула? Не обделалась? – Он заржал, не останавливаясь и кроша на мне всё, вместе с бельём. Из-под ножа вылетали лоскутки ткани. – Ладно уж, дам тебе последний шанс, но со второй попытки точно отпиликаю тебе что-нибудь. – Раздев меня до конца, до полной наготы, Зико отвязал мои запястья, сорвал ремень, освободив рот, и, опять схватив за волосы, толкнул вперед себя. – Что, устроим тебе приветственную вечеринку? Пропишем в наш бордель. – Выведя меня из того темного закутка, где едва не довёл до остановки сердца, он швырнул меня на свет, где бродило множество мужчин. Те сразу же, как хищники, устремили на меня свои взоры. Я упала на выставленные вперед ладони, но тут же выпрямилась, прикрывась руками. Попятившись, я уперлась в Зико спиной. Он что-то крикнул всем на каком-то местном наречии, учтиво переведя мне: – Я сказал, что можно по трое сразу, без дополнительной платы. Как тебе, понравится? – Мужчины стали надвигаться. Мне казалось, что это сцена из какого-то фильма про зомби. Они будто не соображали и ничего не понимали. Они просто перли толпой, чтобы поиметь меня. Сколько их тут было? Больше десяти… пятнадцать… двадцать… не могу посчитать, не в состоянии. Пихнув Зико, я рванула к проливу, понимая, что это последняя надежда миновать эти ужасы. Но мои длинные волосы меня подвели и сутенер, снова поймав за них, развернул меня и бросил в толпу жаждущих, куда я провалилась, как в болото, зыбучие пески. Пять пар рук сразу же поймала меня, начав щупать, щипать, трогать, лезть туда, куда забрался первым Сынри. Я завизжала, пытаясь отбиться от них, но это было невозможно. Уже невозможно. Смешки, улюлюканья и пальцы, ладони, руки прилипающие ко мне, всему этому не было числа. Какие-то губы дотягивались прямо до моего уха, кто-то трогал волосы, другие уже сминали грудь. У меня не хватало своих рук, чтобы убирать это всё от себя. Едва я отдирала одни пальцы, как там появлялись другие. Чьи-то хамские руки забирались между ягодиц, другие настырно лезли сразу между ног. Я перетаптывалась и, плача, отбивалась, как могла. Лупила во все стороны, но круг сжимался, уменьшаясь и приближаясь к главному. Я слышала, как расстегиваются ремни. Мне было страшно смотреть вокруг, я знала, что они достают свои члены, десятка два членов. Я упала на колени, ссадив себе с них кожу, их задрало, но мне было не до этого. Подняв за плечи, меня телепали туда-сюда, как мяч в волейболе. Кто-то старался укусить, кто-то поцеловать, куда попадали, без разбора. Закрыв глаза, я стала молиться о том, чтобы потерять сознание, чтобы умереть, чтобы это всё прекратилось. За волосы дергали, спину гладили, бедра мяли. Стали поднимать меня, чтобы переложить на спину, но почему-то выронили, и я вновь упала на колени, уже не чувствуя их. Ладони тоже стесались до крови. Согнувшись пополам, я прижала лоб к гравию, боясь, что меня опять тронут и примутся поднимать для завершения задуманного. Вокруг почему-то была тишина. Что происходит? Что они замышляют? Почему остановились? В меня сейчас выстрелят? Где Зико? Он сзади? Я не хочу поднимать лицо и смотреть, не хочу! Пожалуйста, сделайте один выстрел, всего один. Я не хочу больше это терпеть. Не могу. На плечо мне легла ладонь и я, дернувшись от испуга, прижалась к земле ещё сильнее. – Даша, Даша, всё в порядке, это я, – услышала я голос и, прислушиваясь к нему, медленно разобрала, что слышу Тэяна. – Даша, девочка, всё хорошо, не бойся. Всё, тебя никто не тронет. – Какого хера ты делаешь?! – вякнул откуда-то рядом Зико. На меня опустилась какая-то ткань. Заботливые руки укутали меня в неё со спины. – Убери пушку, Тэян! – Если ты приблизишься к ней – я размозжу тебе мозги, ты понял? – А тебе их размозжит Дракон, ты этого хочешь? – Я как-нибудь разберусь с ним. А ты немедленно отойдёшь и дашь мне уйти с ней. – Он пришьёт меня, если она пропадёт! – Я могу пришить тебя быстрее, прямо сейчас. Этого хочешь? – грозно спросил Тэян. – Ублюдок, ты с катушек слетел? Оставь эту девицу, тебе нужны неприятности? Мне нет. – Мне нужна она. И я её забираю. – Только попробуй… – я услышала выстрел. Не понимая ещё, что происходит, я не знала, убил Тэян Зико или припугнул, но спор затих, или у меня отключилось сознание, всё-таки. Меня подняли на руки и, поскольку я ещё не открывала глаз, я не могла понять, куда меня передвигают, хотя точно знала, что это Тэян. Я смогла приоткрыть веки, только когда почувствовала, что сижу в машине и она трогается. За рулём сидел Тэян, автомобиль выезжал за ворота, вокруг царила ночь. Судорожно сморщившись и стянув на груди джинсовый пиджак мужчины, я откинула голову на плечо и упала в обморок.