Я люблю время

– Вербальному? То есть, вы хотите мне что-то сказать?

Велимир даже слегка удивился, он был уверен, что Тата не знает значения слова «вербальное» и поймет его на свой лад.

– Да. И многое. Кстати, сегодня я почти свободен, на лучшую половину дня, и вы можете составить мне компанию. Или я вам составлю, если первое предложение кажется вам чересчур эксцентричным и эгоцентричным? Согласны, Елена Симпатичная?

– Я не Елена. А… как же ваш рабочий день? Кто за вас будет работать? Света с Филом?

– Ну Тата Прекрасная. Совершенно верно. Нам нужно окучить поставленную перед нами задачу с двух флангов, а поскольку мой – левый, то я и веду себя соответственно. Им же придется надрываться в добросовестных трудах. Ок?

– Что?

– Ок – это звуковая стенограмма слова О'Кей. Я спросил – согласны ли вы?

– Ой, так сразу! Погодите, мне надо подумать. Ребенка мама из школы заберет, потому что я… Можно. Часиков до трех я более-менее свободна, но мне нужно будет быстренько съездить по одному адресу. Вы составите мне компанию?

– Один – один. Безусловно, составлю. И даже перейду на ты, на взаимовыгодных условиях, разумеется.

– Ну, давай попробуем. Мне не нравится Виля, я тебя Вилом буду звать, можно? Это гораздо мужественнее звучит, а то как-то несерьезно. Тебе сколько лет?

– Немного, но гораздо больше, чем тебе. Вот только выгляжу старше. Тихо…

– Что тихо?

– После договорим… Ну, что, дорогие гости? Не надоели ли вам хозяева? Где обещанный, чай, где печеный бык с финкой в боку?

– Да, Вилечка, просто мы заболтались. Идемте все на кухню, там уютнее. А хотите, я здесь накрою? Филя, хочешь, я сюда все принесу?

– Благодарим покорно, Светлана свет-Сергеевна, однако не след нам в доме засиживаться. Поэтому, мы пьем чай, а кому кофе, делаем это на кухне, как вчера, но, в отличие от вчерашних посиделок, совершаем все стремительно, по-суворовски и разбегаемся на исходные позиции. Девушки пока накрывают, я же, на правах старшего бездельника, раздаю инструкции. Мы со Светой едем продолжать то, что вчера делали, на острова, Велимир же стережет звонки и принимает оные на свою трубу, ежели они воспоследуют, а ближе к вечеру, во второй половине дня действует тоже по плану. Что, готово уже? Мастерицы, хозяюшки, ничего не скажешь! Молодцы!

– Не молодцы, а молодицы. Еще три минуты, пока чай как следует заварится. А что у вас за такое дело?

– Служебная тайна, Танечка, архисекретная. Впрочем, пока я увлеку на балкон Велимира для микросовещания, вы можете выпытать эту тайну у Светы.

– Я ничего не собираюсь выпытывать!

– Филя шутит, Таточка, не обижайся, ты просто не привыкла к ним, они такие прикольные. Если вы хотите секретничать, то давайте очень быстро, потому что чай успеет завариться и остыть, а греть его вновь нельзя, потому что вся энергетика из него выветрится, а витамины разрушатся и придется все заново заваривать. Лучше потом просовещаетесь, сколько вам нужно будет.

– Нет, мы сейчас и быстро. Как натужно ты вздыхаешь, Вилли, не стоит, не разжалобишь: вперед, вперед, вперед!

– Быстро же ты завоевал женское сердце, товарищ начальник.

– Умолкни. Начнем по порядку: вот браслет, держи.

– Суй сюда. – Велимир подставил левый рукав рубашки с накладным карманом. – Боишься в руки брать, через платочек только?

– Так же как и ты. Не боюсь, но не хочу наводить на него след и тень. Ты ведь тоже его ни разу не коснулся. Зачем тебе эта Тата?

– И я не боюсь, но из тех же соображений в контакт с ним не вступаю и пока не собираюсь. Так же как и со Светкой, между прочим, в отличие от некоторых брокеров, славящихся своей половой несдержанностью!

– Не мели ерунды. Так зачем ты ее зацепил?

– Кого, Тату?

– Тату, именно Тату, Татьяну. Ворочай мозгами и языком побыстрее.

– Фил, ну вот что ты из себя воображаешь, спрашивается? Ты видел следы на дверях, на твоей же защите, что вчера к полуночи Тата оставила?

– Так Светка же не открыла.

– Она и не услышала. А Тата, тем не менее, попыталась! Ты это заметил, но и я не дурак. Какая разница, где и как я буду браслетик водить-носить? Лишь бы в другой от вас со Светой части города, и не ловча, не химича. Так?

– Что значит «ловча и химича»? Проверяем источник притяжения странностей. Ладно, твое дело проверять, но, полагаю, Татьяна ни при чем. Хотя угроза вторжения как бы налицо… Но это фикция, формальное сходство.

– А ветер опять – по окнам ночью?

– Так разве это ветер? Пустяк, не ураган же. Может, это совпадение, просто ветер.

– Не Филаретом тебя следовало наречь, но Фомою. А уж за прозвищем-прицепом к этому славному имени дело бы не стало.

– Тебе есть еще что сказать? Нет? Идем пить чай и разбегаемся. Труба заряжена?

– Да, шеф. Вопросов нет. Вечером, как договорились?

– Как договаривались, только мы еще не договорились толком. Созвонимся.

В этот раз чае- и кофепитие не затянулось: опытному глазу видно было, что Филарету не терпится начать действовать, но абсолютно то же самое можно было сказать и о Велимире. В двадцать минут все было кончено, все мосты сожжены – следовало оторваться от остатков питий и яств, встать, собраться, выйти в город и приняться за работу. Тате, естественно, потребовалось зайти домой, чтобы привести себя в порядок и взять все необходимое, Велимир увязался за ней, успев исподтишка погрозить кулаком Филарету, но тот даже не усмехнулся, просто едва заметно качнул ртом и щеками направо-налево и отвернулся.

Велимиру Света нравилась гораздо больше, чем Тата, однако он не устоял перед минутным искушением и встречным энтузиазмом, все-таки не удержался, и они с Татой вышли из дома на час позже, чем это предполагалось по плану. Впрочем, плана как такового и не было: главное – действовать порознь, а Филарет и Света уже уехали, где-то с полчаса, на такси. Точно на такси, значит, вызывали по телефону. Вот уж любители комфортной жизни – в духоте, в переполненном автобусе им, видите ли, никак.

– Виля, ты что там бормочешь? Забыл что-нибудь? Дай-ка, поправлю… надо было погладить. Давай вернемся, это секундное дело утюжком пройтись…

– Нет, извини. Это я проговариваю про себя, что сегодня нужно успеть сделать во второй половине дня и не забыть. Ничего сейчас не будем гладить, даже твои ноги. Куда едем?

– А… ты точно меня ничем… не подведешь? Я могу на тебя рассчитывать?

– Да точно, точно. Еще здоровее станешь. Я каждой фрикцией по сто и больше микробов убивал, об стенки плющил, ты только посчитай, сколько это миллионов вышло!

– Какой же ты хвастун и трепло, правильно Светка говорила! Ой, какой же ты…

– Плохой?

– Нет, Вилик, ты очень и очень славный! Но балбес и балабока!

– Тебе понравилось?

– Что понравилось?

– Ничего, проехали.

– Да, понравилось, и не сердись! Знаешь анекдот на тему, что чаще – любовь или Новый год? Вот он точь-в-точь про меня. Ну будь ласка, не дуй губки, ну Вилик! Я женщина, я стесняюсь обсуждать вслух такие темы.

– Угу, необузданно лобзать и подбадривать истошными криками, призывая соседей в свидетели своего эмоционального триумфа, ты не стесняешься, а смиренно и почтительно поблагодарить того, кто был к тебе так добр… Прощаю. Но ты будешь танцевать мне стриптиз, как провинившаяся.

– Я? Провинившаяся? Мальчик, ты меня с кем-то перепутал.

– Ничего не перепутал, абсолютно все так делают, чтобы загладить передо мной вину. Женщины, я женщин имею в виду. Мужчинам же латную рукавицу в лицо – и на нож, пока не проморгались!

– И много у тебя таких женщин?

– На этой неделе? Сейчас попробую сосчитать… Из постоянных?

– Господи, с кем я связалась!

– Ты сказала. Но, довольно молитв и суесловий: куда едем?

– А ты не рассердишься на меня снова?

– Нет.

– Не сердись, пожалуйста. Я понимаю, что мы оба абсолютно свободные люди, и если я попросила тебя съездить со мной за компанию, то только потому, что мне так осточертело мотаться туда одной… С тобой лучше. Дело минутное, но тягостное для меня. Это мой бывший муж. Я везу ему кое-какие вещи и поесть. В больницу. А потом я с тобой поезжу за компанию, если захочешь?