Страница 6 из 17
* * *
Снег на капоте старенького форда.Вокзал. Буфет с попытками комфорта.Пузырчатая – впрозелень – вода.Любовники глотают капучино,и в верности клянутся до кончины,не зная, что простятся навсегда.Великое показывая в малом,телеэкран гундосит сериалом,рекламой, что манит на острова.Бен Ладен наслаждается джихадом.И со стены командует парадомклыкастая кабанья голова.Любовники оглохли и ослепли.Жемчужный огонек блуждает в пеплезабытой сигареты. Пальцы мнутсалфетку с отпечатками помады.О Господи, какой ещё Бен Ладен? –до отправленья несколько минут.Портал вокзала стреснувшим пилоном.Снег, что наклонно гаснет над перроном.Поправив шарф, она шепнёт: «Иди».И он пойдёт подземным переходом,кружа, плутая, бедствуя под сводом,но выхода не видя впереди.* * *
Приняв заказ, не пряча спеси, согнувшись в зябкой конуре,нам мастер выточит два перстня, два сердолика в серебре,где нить под влагой плавных граней всклубил декабрьский шелкопрядкак будто в изморози ранней две винных ягоды горят.Асимметричные эклоги. Надежды, скрученные в жгут.Любви неверные залоги, что всё же нас переживут.Слепого случая вещдоки. Скандал. Фамильный компромат.Семей двусмысленные вздохи без комментариев и дат.Плодом украшенное древо. Барокко вычурная прядь.На безымянном пальце левой, не смея правую попрать.…Всё это мастер знал, покуда в морозных сотах декабряметаллом булькала посуда, дышал раствор нашатыря,пока меж стёклами волною смерзался снега синий пласт…Художник мучался виною и сомневался, что продаст.И, отмахнувшись от дуплета, на каждом новеньком кольцеон высекал: пройдёт и это, но с вопросительным в конце.Переход
А теперь записывай: свобода –переход, пристрелянный, как тир,где тетрадь расхода и доходазаполняет ангел-рэкетирза спиной лоточника, а может,«челнока». – Не всели мне равно,кто теперь лишенья приумножит,если приуменьшить не дано.Дирижёр небесный, фалдой фракасиний мел смахнувший со стены,Ты шутя извлек меня из мрака,словно звук из клавиш костяных.Намекни, как музыка незлаяс антресолей шатких шапито,для чего всё это, ибо знаю,что нелепо спрашивать, за что.А в другом и лучшем распорядкепод присмотром ангельской братвыя была бы овощем на грядке,гусеницей в кружеве ботвыили в синь вкрапленным махаоном,что с лоскутной лёгкостью порхалнад холмом с лишайником по склонами окаменевшим, как Верхарн.Но свою мучительную кодупродлевая, сумерки креня,Ты ведешь меня по переходу,позволяешь целиться в меня,чтобы я меж волком и лошадкойзавертелась, дернувшись сперва.…Наклони фонарик над тетрадкой.Я не вижу. Дай списать слова.* * *
И сколько ни шарю по ящикам, – в толкникак не возьму: где в пространстве окрестномтех мраморных слоников списанный полк,оплаканный медно-латунным оркестром?В чьих весях на белой салфетке стоятто тесной, подковообразной толпою –и к хоботу хобот, – то вытянув рядгуськом, чечевицей, вот-вот к водопою?Топтавшие варваров. Что за ценаим нынче, и есть ли слоновья Валгалла?А грозная бабка Игнациевнакакие надежды на них возлагала,в тряпицу замотанных (вечно возяв бауле, как все, очевидно, скитальцы)?Меня оттесняла: «Руками – нельзя!»Но если и помнят, то именно пальцы,как холодом били. Особенно тот,с отколотым ухом, невзрачный собою.Наверное, в ходе привычных работон стал результатом случайного сбоя.Кто из мастеров оказался не прав,упрямая полька не знала сама, нотеперь эту дюжину, властно прибравк рукам, выпасает в небесных саваннахна млечной лужайке с непыльной травой,и, словно китайский болванчик, не здраво,но веско качает льняной головойто справа налево, то слева направо.* * *
В этот ни-дождь-ни-снег – с тополем на краюполя – ты без помех в жизнь протечёшь свою,бывшую, как жена, нынешнюю, как с кронвлага, что зажжена сразу со всех сторон.Оком кося, как рысь, на отсыревший ствол,вздрогнешь: да вся корысть снегом ушла в помолпрошлого. И давно твой древоточец-взортам, где всегда темно, вытравил свой узор.В этот ни-день-ни-ночь родины, на паяхс мартом устав толочь грязь на её полях,выбредешь на шоссе, где, как шары в лото,с горки скатились всефарыночныхавто.Всё-таки оглянись: тополем на краюплещет чужая жизнь, вырулив на твоютрассу. Но зубы сжать не позволяет дрожь.Обледенелый тать – этот ни-даждь-ни-дождь.