В поисках человечности

В записке Бэн сообщал, что приедет за ней в понедельник в восемь утра.

К Дмитрию девушку повез Ларс. Был мрачнее тучи, с Дитой не говорил и даже не смотрел на нее, чем принцесса была крайне рада.

(Кёпеник, конюшни Eichhorn. 22 ноября 1812 год. Ночь.). Суббота (Дмитрий)

Все было иначе, в ее жестах, словах. Дита словно распустившаяся роза, после долгих морозных ночей поднимала на него ярко синие глаза и в них снова горели огни.

От такого преображения Дмитрий слегка опешил. Она сидела на скамеечке, и Ларс снимал с нее сапоги. Дита смотрела Дмитрию в глаза и слегка улыбалась. Вампиру было не по себе от этого взгляда, но эта улыбка безумно его грела. Словно теплое солнышко, не обжигающие, а лишь освещающая.

Дмитрий подал принцессе руку помогая подняться, и повел на второй этаж. Дита уже очень давно не притрагивалась к нему. Не переступала ту невидимую границу, что была закрыта для всех и каждого. Но не для нее. Дмитрий верил, что волшебная кровь девушки снимает с него проклятье. Он верил, что она единственная, кто не обжигает его своими прикосновениями.

Ему хотелось укусить ее сразу, вцепиться в ее улыбающуюся шейку, сжать ее радующиеся плечи, втянуть эту дарующую счастье кровь. Но он решил не спешить. Находиться голодным в ее обществе было мучительно и сладко. Дразнить себя и быть уверенным, что она никуда не денется и все равно достанется ему.

— У тебя приподнятое настроение. — Заметил вампир, не слушая ее слов, но слушая ее бьющееся сердце.

— Да, немного.

Ее горячая рука обжигала своим теплом, и это было приятно. Дмитрий сжал ее крепче, обхватывая каждый пальчик, прижимая свою ладонь к ней плотней. И он был рад, что девушка заговорила с ним. Дита молчала со своего возращения. Уже полгода прошло и ему хотелось, чтобы она хоть немного замечала его.

Вампир проводил ее в кабинет и сел за стол, привычно погружаясь в чтение. Она впервые за много месяцев принцесса села напротив, и взяв одну из книг, тоже стала читать.

— Я рад, что тебе лучше, — запинаясь, произнес Дмитрий, не поднимая головы от бумаг.

— Спасибо, — Дита оставила книгу и, не отрываясь, смотрела на него, в надежде, что он посмотрит на нее, — спасибо, вам, Дмитрий, что вытащили меня оттуда.

Вампир поднял на нее взгляд и, встретившись с ее светящимися глазами, испугался ее эмоций, ярких и открытых. Он хотел что-то ответить, но слова пропали в поглощающем его смятении.

Варан поднялся и подошел к ней. Дита все так же не отрывала от него взгляда, словно притягивая вампира к себе. Легким движением он заправил непослушную прядку волос ей за ухо и неотрывная рук от ее лица провел по щеке и шее пальцами. Где-то там громко билось ее сердце и ему не терпелось испить из потока, что оно создавало.

Дита поймала его руку и прижала к своему лицу. На мгновение вампиру захотелось отдернуть ее, но Дмитрий сдержался, позволяя ее теплу проникать под его кожу. Вся ее нежность, внимание были непривычны для него. Эмоции тяготили и болезненно отдавали укольчиками в каждой его клеточке, что касалось ее радующегося лица. Но чем крепче она его держала, тем легче ему было переносить эти прикосновения. С трудом набрав воздух в легкие, вампир произнес:

— Пожалуйста.... — Ему не нужна была ее благодарность. Он сделал это лишь для себя. И жалел лишь о том, что девушка не досталась ему одному.

Дита вздрогнула и улыбнулась, а из ее ясных голубых глаз покатились слезы. От ужаса Дмитрий отшатнулся. Ее эмоции оглушали, и слезы стали той последней каплей, что он более не в состоянии был вынести. Принцесса провела ладонью по щеке и, посмотрев на свои влажные ладошки, рассмеялась.

Варан отходил от нее все дальше, пока не уперся в стену и, вжавшись в нее спиной, смотрел, как смертная смеется, продолжая утирать льющиеся слезы. Дмитрий ненавидел эмоции, потому что они пугали его. Но он не был способен без них жить. Этот конфликт внутри него, сводил с ума. И Дмитрий, старый Малкавиан давно был не в ладах со своей бессмертной душой.

Заметив его страх, Дита поднялась и подошла к нему, его взгляд метался, желая скорее сбежать от нее. Она искала жалости? Он презирал это чувство. Обняв его, она прижалась к его груди, он направил взгляд на потолок, чувствуя, как клокочет его зверь.

Нет, не жалость.

— Прости, — проговорила она, прижимаясь еще сильнее, сдавливая, гася свои эмоции. Он не любил их, отвергал, отталкивал. Любые и хорошие и плохие. Но ее слезные железы восстановились, и она никак не ожидала, что он увидит ее слезы. — Не хотела тебя пугать.

Она стояла так с ним еще очень долго. Дмитрий пришел в себя и смог уловить и ее покой. Теперь они просто могли стоять рядом, не тревожа друг друга. Дмитрий обнял ее в ответ и прижался губами к ее шее. «Она не бездушный сосуд, она живой человек. Смирись с ее эмоциями, это неизбежно».

Ее неподвижность и холод на протяжении последних полгода устраивала. Она не тревожила его ничем. Но и расстраивала. Ее страдания выливались сквозь пустоту ее глаз, и хотя она ничего не говорила, и ничем не показывала этого, он чувствовал ее боль. И Дмитрий тосковал по ее голосу, яркой ауре и свету в глазах. Теперь она вернулась, пугающая, оглушающая своими чувствами. Но именно такой она была ему нужна.

— Хочу… крови, — произнес он у ее шеи, обнажая клыки.

— Поможешь снять мне платье? — Попросила она.

Ее скромные, простые наряды напоминали дешевый вариант платья Джульетты. С неглубоким декольте и высокой талией. Но она не носила под ним сорочку и не перевязывала рукава. Чаще всего ее руки, шея и спина были открыты, вызывающе говорил о ее статусе еды для вампиров. Никаких украшений на шее, бантов или перевязей. Если она и повязывала шарф то над локтем, лишь отмечая его присутствие, как у модницы желающей покрасоваться своими нарядами, но не знающей, куда их одеть.

Дмитрий распустил шнурки на груди и ленту, завязанную значительно выше талии и платье легко упало к ее ногам. Идеально белая кожа, тонкая, бархатная. Он с удовольствием гладил ее. Само совершенство. Лишь знак на спине портил все впечатление и расстраивал его, напоминая, что она никогда не станет его собственностью.

Он ждал ее команды, и она, отведя волосы в сторону, прижала его голову к своей шее. Он проткнул ее, и она слегка вздрогнула, вплетая пальцы в его невидимые под маской волосы. Темные, а не седые, как он показывал всем.

Он пил неспешно, научившись наслаждаться и растягивать момент. Сделав несколько глотков, он остановился. Позже он продолжит. А пока она будет рядом и будет дразнить его своим присутствием.

Девушка продолжала прижиматься к нему, дрожа всем телом.

— Больно? — Просил он, сам не зная зачем.

— Нет

— Обманываешь

— Теперь уже не больно. — Боль от его зубов уже давно стала для нее нечто иным. Пробуждающим. Если все остальные вампиры пытались ее усыпить, погрузить в небытие блаженства, то Дмитрий своими зубами заставлял ее чувствовать, что она жива. Пока еще жива. Он вытащил ее из Милана, и его зубы стали для нее отрезвляющим пониманием того, что вся ее жизнь, все существование это нескончаемый ад. Теперь, когда Бэн прояснил ее сознание, она понимала это четко и ясно. «Поцелуй» вампира отправлял ее в мир грез, в котором можно было жить вечно, вечно претворяясь перед собой и другими, что она довольна это жизнью. Но Дмитрий возвращал ее к реальности. И она была ему благодарна за это. — Я просто замерзла.

Он подхватил ее и отнес в соседнюю комнату, где Ларс приготовил ей теплую ванну. Сев рядом с ней он опустил девушку в воду.

— Тебе не горячо? — Дмитрий поддерживал ее голову, пока она лежала в ванне и, закрыв глаза, очищала себя от яда вампира.

— Все хорошо, — она подняла руку и коснулась его пальцев.

Дмитрий от неожиданности отдернул руку. Успокоив себя он позволил ей положить ладонь на свою. Она была обжигающе горячей. Она всегда была горячей, и это притягивало его лишь сильнее. Даже ее аура была горячее, чем у любого человека. Ярче. Ослепляюще.