Страница 350 из 411
Больше Дита не заикнулась об этом. Через пару дней я стал задумываться о возможности принять ее предложение. Ее свежая и чистая красота вернулась. Вернулся блеск в глазах и румянец на тонкой коже. Не знаю, кто обновлял ее гардероб, но принцесса носила старомодные легкие платья, такие, как мне особенно нравились. Я стал замечать, что, как и в старые времена, вздыхаю при виде девушки. И хотя ее внутренняя часть оставалась спрятанной, мне было уже все равно. Просто поебаться можно и так. Я пытался убедить себя в этом, но с трудом мог совладать с вернувшимися чувствами. Это должно было отрезвить меня, заставить отказаться от нее окончательно. Но я вновь терял голову рядом с ней и готов был наступить себе на горло, лишь бы она вернулась.
Я стал заезжать на обеды, подкарауливать дни, когда Дита помогала прислуге. Заказывать только у нее и приглашать присесть за мой стол. Принцесса избегала моего взгляда и вежливо отказывалась. По утрам в кабаке было много других слуг. Мне не особо хотелось с ними общаться, но они назойливо присоединялись ко мне, лишая меня возможности поговорить с Дитой один на один. Анжело, довольный тем, что я посещаю его тренировки, надутый как индюк, пытался относиться ко мне по-свойски. Его компания раздражала меня сильнее всего, тем более, что он продолжал издеваться над Дитой в моем присутствии.
Он нарочно заказывал у нее тяжелые кружки с элем, она с трудом доносила их, а он дергал ее за руки, волосы, щипал за грудь и обзывал «беспризорницей» намекая на то, что у нее не было хозяина. Девушка, молча, терпела, а я планировал, как на следующей тренировке разобью его смазливое лицо.
В этот раз Дита не удержала его кружку и, плюхнувшись на стол, пена полилась через край. Она прижала свой передник к доскам, пытаясь остановить эль. Анжело вскочив громко выругнулся, и подхватив со стола вилку, ударил ее в руку, пригвоздив к столу. Дита пискнула, ее глаза расширились, и она опустились на пол, дергая кисть.
— Анжело, — стараясь быть спокойным, проговорил я, — ты перегибаешь палку!
Вытащив вилку, я кинул ее к нему на тарелку, поднялся из-за стола и попытался поднять Диту, но та, вся сжавшись, дрожала и странно завывала.
— Уймись, Бэн, не видишь, у нее больше нет разума. Можно делать что хочешь, она даже не вякнет,
Анжело, смеясь, глотнул из кружки и продолжил:
— Знаешь, — он странно посмотрел на меня, словно проверяя, слежу ли я за его речью, — как можно выдавить из нее звуков, когда берешь ее? — Он стал изображать ритмичные движения телом и вздохи, под громкий смех окружающих, — вставить в нее поглубже, чтоб дышать не могла, — он резко дернул тазом и всхлипнул, вызвав очередную волну смеха.
Это было перебором. Внутри меня все закипело от гнева. Быстро подхватив нож со стола, я легко всадил его в плечо по рукоять этому долбаебу. Анжело сразу перестал смеяться и, выдернув нож, вскочил. С ним поднялись еще двое.
— Что, хочешь проверить меня на крепость? — Я сделал шаг назад, уже планируя, как смогу быстро справиться с ними, моя рана давно зажила, силы вернулись, и я мог бы легко уложить их всех, даже не используя кровь.
Анжело бросился на меня. Мне не хотелось бессмысленно унижать его, и я просто откинул его назад на скамейку, пнув ногой в живот. Двоих других, схватив за волосы, я треснул об стол. Анжело что-то прохрипел, но больше не поднимался.
— Дита под моей опекой. Если кто, хоть пальцем ее тронет, будет иметь дело со мной, — я хотел просто уйти, но девчонка продолжала сидеть на полу, поскуливая. Пришлось подобрать ее и вынести не улицу. После тусклой, заколоченной таверны яркий свет зимнего солнца показался мне ослепляющим. Я донес ее до конюшни и бросил на солому.
— Прекрати это, — сказал я, злясь на ее беспомощность. — Я знаю, ты легко способна залечивать раны.
Я приподнял ее голову за подбородок и заглянул в глаза. Они смотрели сквозь меня темными неестественными кругами, Дита была в шоке и ничего не видела. Я несколько раз ударил ее по щекам, пытаясь привести в чувства, но это не помогло. Тогда взял корыто с водой для лошадей и, подтащив к ней, окунул ее туда лицом. Девушка несколько раз дернулась, а потом стала вырываться. Я стразу отпустил ее, помогая подняться. Она тяжело дышала и оглядывалась. Удивленно посмотрела на меня, свою руку и заживила рану. Я подсел к ней, она попыталась сбежать, но я дернул ее к себе не позволяя уйти.
— Давай, выкладывай, — попытался сказать я как можно мягче, — мне невыносимо видеть тебя такой. Просто расскажи мне, поделись.
Дита молчала, и это меня злило. Я устал вытряхивать из нее признание, устал вытягивать на поверхность то, что давно потерялось. То, что я потерял в ней я сам.
— Я хочу все забыть, — наконец произнесла она, — хочу, но не могу. Иногда мне кажется, что я все еще там. И... я просто хочу забыть...
— Почему бы тебе не обратиться к кому-либо, чтобы тебе просто стерли память?
— К кому? Я еда, на меня никто не хочет тратить время. — Ее голос был холоден, без эмоций. Смирившийся со всем, что с ней происходило и происходит.
— Да ладно, — я попытался пошутить, — ты же особенная еда. — Она даже не улыбнулась, — я бы мог попробовать, мои навыки еще не слишком хороши, но с тобой я наверняка справлюсь.
— Карл сказал, мой разум не подвластен.
— Любой разум подвластен, если ты сама это позволишь, просто впусти меня, я сделаю что смогу.
Она вздохнула, явно обдумывая варианты.
— Если ты не доверяешь мне, я могу попросить Катерину, уверен, она тебе не откажет.
— Не надо. — Дита поднялась, и я почувствовал разочарование, хотя я и знал, что она упряма, но это было уже глупостью, — я доверяю тебе, и верю, что ты справишься, — добавила она, и я кивнул.
Девушка вернулась в таверну, сообщить гулям Петра, что уйдет на некоторое время. Я вернулся с ней, и когда я вошел, в зале повисла гробовая тишина. На меня косились все, и я понял, что мириться с Анжело надо срочно и публично, или он заклюет меня и Ангелину.
Нам нужно было спокойное, удаленное от всех место. Я повез ее в поместье Кормфилд, которое лет двадцать назад выкупил для своей госпожи, вложив в это все свои сбережения. Оно было почти заброшено. За последние годы я скопил средства, чтобы полностью восстановить высокий забор, обнеся замок и близлежащие территории белой стеной. Но сам почти там не появлялся, лишь планируя, что займусь в будущем. Сейчас несколько людей обслуживали дом, чтобы поддерживать его в жилом состоянии. Но замок не отапливался и был ледяным снаружи и изнутри.
Я провел Диту в одну из ярких спален на верхних этажах, надеясь, что мне хватит света и времени до захода солнца.
— Тебе придется полностью открыть сознание, позволить мне увидеть всё, если ты будешь скрывать что-то, я не смогу удержать контроль, и не смогу помочь тебе, — она кивнула, опустив глаза.
Я сел напротив нее, и сжав ее лицо в своих руках, попытался ввести ее в транс. Она не сопротивлялась, но мне не удавалось сосредоточиться, и, проскользнув в ее память, я терялся в нескольких ближайших днях, даже не успевая разглядеть их события. Наконец, потратив часа два, измучившись, я смог расслабиться и легко пролистав полгода, увидел лес, карету и Патрика ее глазами. Стараясь не упустить ее, я медленно прокручивал события туда и обратно, потихоньку стирая их, но оказавшись в центре Милана, в огромном замке Алисы, древней малкавианской старейшины и ее своры не менее сумасшедших Детей, я стал терять связь с реальностью. Сцены безумия, боли и пыток превратились в нескончаемый набор картинок из ужасного сна, я не понимал зачем, почему и где я нахожусь, я пытался стереть, уничтожить все это, но воспоминания вспыхивали все новыми и новыми сценами бессмысленного насилия. Я чувствовал, как вспотел, моя голова гудела, мне хотелось все бросить и уйти, с трудом перебарывая себя, я прожил с ней эти полгода. Она не показала мне, как Носферату удалось вытащить ее оттуда. Не показала, как Тремеры лечили и исправляли ее искалеченное тело дисциплинами безумных Тзимиси. Саббатники ставили над ней эксперименты, над ней и ее кровью. Мне самому было дурно, я и мечтал, чтобы теперь и мне кто-либо удалил эти воспоминания. Я отступил, поняв, что не справился. Мне удалось лишь слегка заретушировать, смыть эмоции и боль, но не полностью удалить эти полгода ужаса. Я закрыл глаза, откидываясь на кресло, я устал, но это была хорошая тренировка. Я давно изучил эту дисциплину, но мне редко доводилось испытывать ее на практике.