В поисках человечности

Девушка столько времени готовила для него гневную речь, но сейчас, когда муж стоял напротив и пыхал гневом, у неё от ужаса пересохло во рту, и она не могла вымолвить ни слова.

Вильгельм медленно ходил вокруг неё:

— Горько это признать, но ты не только уродлива, но и глупа. Я говорил Густаву, что ты безнадёжна, и это было безрассудством давать обещание твоей матери. Всем будет проще, если я просто убью тебя.

Хозяйка Кормфилда вздрогнула. Его слова привели Катерину в чувства, гнев вернулся и, выплёвывая слова, она тихо ответила:

— Ты сам позоришь себя, Равенсбург. Ты бросил свою жену, запер её в доме и не исполнил супружеский долг. Вся окрестность смеётся, зная, что мы вместе уже более полугода, а я всё ещё не беременна. Ты знаешь, что о тебе говорят крестьянские мужики? Они называют…

— Мне плевать на твоих жалких холопов. Моя жена спит с ними, пока я работаю и забочусь об их благосостоянии. Вот о чём говорит весь город, вот какие слухи меня беспокоят намного сильнее! — Он зло дёрнул девушку к себе, приблизился к её лицу и, смотря в глаза, чётко произнёс: — Ты больше не будешь…

Вампир не успел договорить, так как Катерина сильно ударила его по щеке.

— Не указывай мне, что я должна, а что нет! Ты не исполняешь свои обязательства, и я не хочу исполнять свои!

— Так вот что тебе надо, потаскунья? — Он схватил её за кисть и, сильно дёрнув, кинул Катерину на холодный пол. Потом посмотрел на неё сверху, возвышаясь над ней, распростёртой на камнях, и, галантно улыбнувшись, протянул руку. — Пойдём, милая жёнушка, на наше семейное ложе, я доставлю тебе радость первой брачной ночи.

Её охватили смешанные чувства. Девушка приняла руку, ощущая, как лёгкий румянец начинает заливать лицо. Она ждала этого уже давно, но вместе с тем чувствовала себя обманутой, как будто мужчина делал ей одолжение.

Пара поднялась в семейную спальню, где более пяти месяцев девушка спала одна. Задув свечу и скинув с себя платье, она нырнула под тёплое овечье одеяло. В тёмной, неосвещённой даже звёздами комнате она с трудом различала силуэт мужа. На мгновение ей показалось, что его глаза светятся дьявольским жёлтым светом, как глаза кота, но он тут же оказался рядом с ней в постели, и, засмущавшись, девушка забыла об этом. Его холодные, каменные пальцы коснулись её тела, пробежав по груди и шее.

— Моя грудь и бёдра выросли на ползоля[3], — проговорила Катерина.

Вильгельм проигнорировал её слова. Молча и грубо лишил её девственности и снова покинул дом.

Катерина проснулась рано. Попыталась встать, но тело как будто окаменело, голова кружилась и её мучила тошнота. Всю ночь её донимали кошмары, в которых она занималась любовью со своим мужем, но выглядел он чудовищно страшно. Его глаза горели, изо рта торчали ужасные клыки, и он впивался ими в шею девушки, поглощая её жизнь.

Она потёрла то место, куда во сне кусало чудовище. Шея затекла и ныла, как будто её и вправду покусали. Наконец собрав силы, девушка поднялась с кровати. На льняной простыне осталось кровавое пятно – доказательство её невинности. С трудом спустившись на ватных ногах в обедню, она попыталась поесть, но ей всё ещё было дурно. Она сразу решила, что беременна. Служанки часто рассказывали о первых признаках – тошноте и слабости. Эта мысль так заняла её, что она забыла о встрече с Бэном в деревне, и весь день провозилась в комнате, разбирая свои детские вещи. К вечеру Бэн сам пришёл к ней. Забравшись через окно, сев на подоконник, он окликнул её. Вздрогнув, Катерина взглянула на него, вдруг поняв, что сегодня ей не хочется его видеть. Готовясь к вечернему приходу мужа, девушка надела чистое красивое платье, уложила волосы, помыла лицо и руки.

— Ты сегодня… — Бэн хотел сказать «так прекрасна», но, сглотнув, продолжил, — …не пришла на поле.

Она, отвернувшись к своим вещам, сбивчиво произнесла:

— Да, я была занята.

— И всё ещё занята? Мы могли бы прогуляться, нарвать спелых яблок, посмотреть, как моя кобылка рожает.

Да, это было ей очень интересно. Стараясь пересилить своё желание броситься за Бэном, она снова уткнулась в свой сундучок. Но стоило ей на секунду задуматься о веселье и прогулке на свежем воздухе, как она быстро покидала все вещи на место и, радостно кивнув, пошла за ним.

Вечером Бэн провожал девушку. Начинало темнеть, и он переживал, что она снова заплутает. Девушке не хотелось, чтобы друг приближался к дому, но Бэн настоял.

Они вернулись к хозяйскому двору, когда было уже совсем темно. На улице никого не было, и хозяйка поспешила к своему окну, чтобы незаметно пробраться в спальню. Но под окном стоял Вильгельм, и взгляд его был такой же жёсткий, как и вчера.

Вампир посмотрел на мальчика, который шёл за ней следом, на её испачканное в конском навозе платье и растрёпанную причёску, и громко усмехнулся.

Бэн, который только сейчас заметил его, в ужасе замер. Склонив голову, он бросил на землю обувь подруги, которую нёс в руках и отступил на шаг.

— Кажется, ты не поняла, что я сказал тебе, — произнёс Вильгельм своей жене, — ты больше не будешь бегать с деревенскими, ты будешь сидеть дома. Всё время! Тебе ясно?

Она судорожно кивнула.

— А ты, грязный мальчишка, пошёл вон, — зашипел он на Бэна.

Бэн, ещё раз поклонившись, бросился бежать.

Вильгельм с усмешкой смотрел на испуганную девушку. Убедившись, что она не изменяла ему, он почувствовал свою власть и теперь играл с ней, наслаждаясь каждой минутой. Схватив её за горло, он стал сдавливать его:

— Тебя ждёт серьёзное наказание.

Боль от его хватки была невыносима, и девушка стала кричать. Вильгельм удовлетворённо улыбнулся, вслушиваясь в ночь: мальчишка Бэн остановился и повернул назад. Вампир обнажил клыки и девушка, поняв, что вчерашний кошмар вовсе не был сном, стала кричать ещё громче. Мужчина, вонзив зубы в её шею, стал пить кровь, которая доставляла ему мало удовольствия. Сделав пару глотков, он закрыл рану.

— Твой муж вернулся домой, чтобы исполнить свой долг, — проговорил он, бросая её на мокрую траву. Вильгельм дождался, когда глупый конюх подойдёт достаточно близко, чтобы видеть, и взял свою жену у него на глазах, с наслаждением впитывая злобу и боль юноши.

На следующий день конюх и его сын были выселены из имения. Хозяин не слишком честно рассчитался с ними, забрав большую часть их имущества и двоих из трёх лошадей, что принадлежала семье Груневальд, и передал их новому конюшенному, вместе с остальными лошадьми поместья Кормфилд.

Вильгельм пришёл на следующую ночь вновь. Она ждала. И стоило ему появиться, девушка достала отцовский меч, который даже не знала, как правильно держать.

— Не смей приближаться, чудовище, ты показал свою истинную натуру, теперь я уничтожу тебя, — она была очень напугана. Библейские истории о демонах пересказывались в народе как притчи о чудовищах, и девушка видела сейчас перед собой монстра, который с призрением рассматривал её и был способен убить в любую секунду. Она понимала, что либо он, либо она и желала ему смерти, несмотря на то, что была уверена, что ждёт от него ребёнка.

— Чудовище? — спросил он, смеясь. — Это я-то, по-твоему, чудовище? Интересно, что ты скажешь о своём будущем Отце, — он продолжал смеяться, приближаясь к ней.

— Не подходи! — крикнула она. — Или я проткну твоё гнилое сердце!

— Думаешь, у меня есть сердце? — Вильгельм подошёл ближе, позволяя ей беспрепятственно нанести удар.

Она вздрогнула, и опустила меч. Страх сковал тело, хотя сейчас ею больше двигал гнев, что Вильгельм вторгся в её жизнь. Заметив её слабость, он продолжил двигаться к ней и Катерина, снова подняв клинок, попыталась угрожать ему, направляя оружие в грудь. Встав напротив неё, чудовище вырвало меч из дрожащих пальцев, схватило жену за горло, оторвав её ноги от пола, и, пронеся через всю комнату, прижало её к кровати. Девушка попыталась кричать, но он встал коленом ей на грудь так, что она не могла выдавить из себя ни звука.