Страница 96 из 123
Но в конце концов власти все же добились своего. Клебанов был уволен и не мог никуда устроиться на работу. Поэтому он и многие другие в 1977 г. начали борьбу за свои права. В уставе Ассоциации свободных профсоюзов есть знаменательные слова о том, что ее целью не является борьба за материальные интересы, но “защита прав и поиск справедливости”. Своим противником члены Ассоциации считали “бюрократию и плохое управление, расточительность и небрежное отношение к национальной собственности”.
Большая часть членов Ассоциации была арестована вскоре после ее создания. Самого Клебанова снова отправили в психиатрическую больницу. Поэтому следующий независимый профессиональный союз, который был создан в 1978 г., — Свободная межотраслевая организация трудящихся (СМОТ) — не стала оглашать имена своих участников. Так некоторым из них удалось по крайней мере остаться на свободе. СМОТ продолжала издавать доклады о нарушениях гражданских прав, прежде всего в сфере производственных и трудовых отношений, но не только там. Так был сделан первый шаг правозащитного движения по направлению к подполью в последние годы жизни Брежнева.
Как было сказано в предыдущей главе, не собираясь радикально менять колхозную структуру сельского хозяйства, Хрущев в известной мере улучшил материальную базу деревни и сделал сельское хозяйство одним из приоритетов политики партии. Преемники Хрущева критиковали его за непоследовательность и положили конец кукурузной и животноводческой кампаниям, но не оставили попыток добиться тех же целей, используя при этом более спокойные и последовательные методы.
На мартовском 1965 г. пленуме ЦК Брежнев объявил, что отныне колхозы и совхозы должны будут составлять планы заготовок на несколько лет вперед. Закупочные цены были повышены, так что производство и бюджет стало можно планировать на более стабильной основе. К тому же Брежнев обещал более весомые премии за перевыполнение плана. Ограничения приусадебного земледелия, возобновленные в последние годы Хрущевым, были снова сняты, налоги на них уменьшены, а председателям колхозов приказано разрешить использование пастбищ и сенокосов для частного животноводства. Брежнев также обещал постоянно увеличивать капиталовложения в сельское хозяйство. Эти средства должны были расходоваться на удобрения, улучшение земель, на строительство дорог, школ и жилых домов, а равно и другие положительные изменения условий сельской жизни.
В общем, правительство действительно твердо выполняло свои обещания. Около двух десятилетий капиталовложения в сельское хозяйство составляли 20–25% всех инвестиций (сравните с 4% в США). Это свидетельствовало об исполнении обещаний, но также и о чрезвычайно неэффективном использовании ресурсов. Плата за продукцию сельского хозяйства была существенно повышена. Однако это, особенно в городах, не привело к повышению цен на продовольствие, причиной чего был страх спровоцировать выступления, подобные новочеркасскому. Для того чтобы покрыть разницу, государство, начиная с 1977 г., выплачивало ежегодные субсидии, всего 19000 млн. рублей, или более 70 рублей на каждого жителя страны. Алек Ноув назвал это “самыми грандиозными субсидиями сельскому хозяйству в человеческой истории”. Эти гигантские расходы делались сверх трат на постоянные закупки зерна за рубежом.
Все эти меры в значительной степени уменьшили сельскую нищету. В 1966 г. колхозники, подобно рабочим совхозов, стали получать регулярную заработную плату, так как трудодень теперь пересчитывался в цифрах, как часть общего дохода колхоза. Постепенно, к середине 1970-х гг., средняя заработная плата в деревне была лишь на 10% ниже средней городской заработной платы. К тому же деревенский житель мог возделывать приусадебный участок, что было существенным подспорьем.
Но все же численность сельского населения продолжала быстро падать. Материальные стимулы были недостаточными, и люди по мере возможности старались перебраться из деревни в город. В некотором отношении это могло бы способствовать разрешению Россией проблемы старения населения, т.е. избытка нетрудоспособного населения в сельской местности. Но, к несчастью, отток людей из деревни не принял ту форму, которая была бы адекватна этой проблеме. Благодаря особенностям паспортной системы из деревни уходили как раз молодые и квалифицированные люди, а престарелые и неквалифицированные оставались на месте. По свидетельству журналиста Александра Янова, который много ездил по деревням в 1960-х гг., многие родители страстно желали, чтобы их дети уехали в города в возрасте пятнадцати-шестнадцати лет (как раз перед тем, как они должны получать паспорта). Целью отъезда было обучение в том или ином профессионально-техническом училище. “Только бы у наших детей было все хоть немного иначе”, — думали родители, отправлявшие своих детей в город. Разумеется, окончив учебу, молодые люди уже не возвращались в деревню.
В шестидесятые годы вновь начались дискуссии вокруг системы звеньев, вызванные необходимостью больше заинтересовать колхозников в результатах их труда. Стандартная бригадная система труда была такова: коллектив численностью от двадцати до ста человек, совместно выполняющий производственные задания. Оплата труда находилась в зависимости именно от этих заданий, а не от конечного произведенного продукта. Таким образом, колхознику, например, было выгодно прополоть поле небрежно, но быстро, поскольку это лучше оплачивалось. При звеньевой же системе труда небольшая группа работников отвечала бы полностью за весь трудовой цикл, а их плата находилась бы в зависимости от количества произведенного ими продукта, который они в конечном счете сдавали государству или предлагали на рынке.
Широкую известность получил проведенный в Краснодарском крае эксперимент, когда Владимир Первицкий со своим звеном из десяти человек получил втрое больший урожай с участка земли, который обычно с грехом пополам обрабатывался бригадой в девяносто человек. Но еще замечательнее случай Ивана Худенко, старого коммуниста из Казахстана. В 1972 г. ему и еще шестидесяти специально отобранным работникам разрешили обрабатывать отдаленный участок целины. Они должны были работать по звеньевому принципу. Первый урожай был такой, что доля каждого работника в нем в двадцать раз превышала среднюю производительность в соседних деревнях. Даже с учетом высокого естественного плодородия девственной земли, это была впечатляющая демонстрация. Опыт так понравился местным жителям, что они написали про Худенко пьесу. Однако на следующий день после премьеры, где присутствовали реформаторы, экономисты и журналисты, Худенко был неожиданно арестован по обвинению в присвоении государственных средств обманным путем. Его колхоз прикрыли. Несмотря на многочисленные попытки спасти его, он был приговорен к шести годам заключения, где и умер через два года.
Как и с реформами в промышленности, оставшимися бесплодными, имелись убедительные политические причины, которые неоднократно уничтожали саму идею “звеньев”. По сообщению Янова, звенья порождали недовольство среди крестьян, которые работали по-старому. Они могли иметь ту же квалификацию и трудиться так же тяжело, но получали лишь четверть того, что получал участник звена. Всеобщий переход на систему звеньев угрожал также сельским партийным организациям и председателям колхозов — большая часть выполняемой ими работы оказалась бы просто-напросто лишней. Была бы создана система земледелия, напоминавшая отчасти дореволюционную. Тогда основной единицей производства был двор, семейное хозяйство, действовавшее внутри деревенской общины (мир). На деле, подобно югославской системе, колхозы должны были функционировать в качестве “генеральных кооперативов”.
Так или иначе, но коллективный сектор оставался малопроизводительным, хоть и в меньшей степени, чем двумя десятилетиями ранее. Причиной относительного роста были колоссальные капиталовложения. Но приусадебные участки оставались жизненной необходимостью. Крестьянские семьи получали с них 70% продуктов питания, к тому же их продукция играла большую роль в продовольственном снабжении городов. Уже в 1965 г. около двух третей картофеля и яиц, около 40% мяса, молока и овощей поступало с приусадебных участков, хотя они занимали 1–2% обрабатываемых земель. Впоследствии эти показатели немного снизились, отчасти потому, что несколько выросла производительность колхозов, отчасти оттого, что многие крестьяне, особенно молодые, не желали проводить долгие часы на своих приусадебных участках после окончания основной работы. Тем не менее “колхозный рынок” сохранял свое значение. Советские домохозяйки в особо торжественных случаях пользовались продуктами с рынка, а не из продовольственного магазина. На рынке все стоило в три или четыре раза дороже, но имелся богатый выбор свежих и высококачественных продуктов.