Страница 101 из 105
Около самого леса Анелька окликнула отца:
– Ой, татусь! Поглядите-ка! Ещё одну полоску начали. Только не видать, кто на ней работает…
Старик приложил ладонь к глазам:
– Твоя правда, дочка! И когда только успели? Вчера под вечер земля здесь была ещё не тронутая…
Он слез с воза и пошёл поглядеть, Анелька – за ним.
– Ой, татусь, примечаете? Никак, это наша лопата лежит…
Старик наклонился, поднял лопату.
– Наша! Надо её с собой забрать.
Анелька задумалась.
– Нет, – говорит, – не надо! Может, тот, кто её сюда принёс, ещё вернётся и опять работать захочет. А у него лопату унесли… Оставим лучше!
– Как хочешь, дочка.
И лопату оставили там, где она лежала.
Когда стемнело, Войтек опять вышел из конюшни в человечьем образе и осторожно пробрался на свою делянку.
Он работал, не разгибая спины. Лопата молнией сверкала в лунном луче. Крупные капли пота стекали у Войтека со лба и росой падали на землю.
Когда забрезжил рассвет, на делянке у него было уже сделано не меньше, чем на других полосах.
«Догнал! – подумал Войтек. – Теперь надо обогнать…»
– В добрый час, Войтусь!
Кто-то легонько тронул его за плечо. Он обернулся. Перед ним стояла ведунья. А возле неё – чёрный пёс, чёрный кот и сорока-вертихвостка.
Войтек испугался и обеими руками схватился за свою лопату.
Ведунья засмеялась.
– Ты что это? Никак, лопатой от меня отбиваться вздумал? Брось! Я тебе ничего худого не сделаю.
– А зачем вы пришли?
– Посмотреть на тебя… Молодец! Скоро от лошадиной шкуры избавился.
– Не совсем ещё!.. – пробормотал Войтек.
– Погоди. Придёт время – и совсем избавишься. Да ты не голодный ли? Кто много работает, тому и есть надо побольше. Вот у меня лепёшки и творог. Подкрепись!
– Некогда мне! – ответил Войтек, налегая на лопату.
– Ну не хочешь есть, так вот выпей глоточек. Это тебя славно освежит.
Войтек взял у неё из рук глиняный кувшин и с жадностью напился. Питьё было кисловатое, чуть терпкое и нежно пахло лесными травами.
– Спасибо, – сказал Войтек и вернул кувшин.
Он сразу почувствовал, что сил у него прибыло вдвое, как будто за плечами были не долгие часы тяжёлого лошадиного труда, а лёгкий праздничный день, сытный обед и хороший отдых.
Он обрадовался и принялся за работу ещё горячей и усердней.
И вот на востоке посветлело. Первый солнечный луч тронул верхушки деревьев.
Тут лопата выпала из рук Войтека. На крайней полосе, у опушки леса, стоял вороной конь и рыл копытом землю.
Ведунья словно и не заметила, что случилось с парнем. Она спокойно ходила меж кустов и собирала душистые листики мяты.
Зато чёрный пёс и чёрный кот грустно опустили головы. А сорока-вертихвостка взлетела на ветку старой развесистой груши и застрекотала:
– Ничего, Войтусь! Потерпи ещё немножко. Она говорит: придёт время и ты совсем избавишься от лошадиной шкуры! Тогда не забудь и про нас! Не забудешь?
И тут ведунья обернулась, взглянула на Войтека через плечо и сказала тихонько:
– Ну и работящий конь этот вороной! Мало того, что целые дни работает, как лошадь, – так ещё и ночью трудится, как человек…
Не успела она договорить эти слова, вороной конь пропал, словно провалился сквозь землю. На его месте стоял Войтек, прежний Войтек – такой, каким в последнее время он бывал только по ночам.
– Спасибо вам, матушка, на добром слове, – сказал он ведунье. – Теперь-то я знаю, чего стоит доброе слово, если его скажут от души и вовремя. И поэтому… – он хитро поглядел на ведунью, – поэтому я тоже хочу сказать вам одно словечко. Какие хорошие, какие работящие у вас помощники! В жизни не видел я пса, который был бы таким верным сторожем, кота, который ловил бы столько мышей, и сороки, которая расклевала бы столько жуков и гусениц…
Услышав это, чёрный пёс благодарно завилял хвостом, чёрный кот замурлыкал, словно у него почесали за ухом, а сорока стала весело прыгать с ветки на ветку.
Ведунья погрозила Войтеку пальцем:
– Вот ты какой! Ну ладно… Возьми всё-таки эту лепёшку с творогом. Ведь овса тебе больше не дадут – ты уже не лошадь!
И, положив подле Войтека лепёшку, ведунья опять скрылась в лесу, а с нею чёрный пёс, чёрный кот и сорока-вертихвостка.
Войтек съел то, что ему дали, и снова взялся за лопату. Он думал об Анельке: что-то скажет она, когда заметит, что её вороной исчез? Пожалеет ли о нём?..
А в это самое время Анелька ходила по двору, заглядывая во все углы и окликая своего любимца. Она зашла в конюшню, побывала и на огороде, и на берегу пруда. Вороного коня не было ни на пруду, ни в огороде… Ей сделалось грустно.
– Татусь! – сказала она отцу. – Моего вороного нигде нет. Он пропал.
Старик почесал за ухом.
– Что ж, – сказал он. – Как пришёл, так и ушёл.
Но для Анельки это было плохое утешение.
– Нет, я не успокоюсь, пока не найду его, – сказала она. – Пойду искать! Может, он пасётся возле леса… Может, на клеверном поле… Мне так его жалко!
– Иди, если хочешь.
Анелька пошла.
Идёт, идёт, за каждый куст заглядывает, всех по дороге расспрашивает… Нет, никто не видел вороного коня!
Так добралась она наконец до леса. Видит: на крайней полосе, у самой опушки, работает парень. Лицо у него загорело почти дочерна, зато волосы выцвели чуть ли не добела. Работает он, не разгибая спины, ничего вокруг не видит и не слышит. Лопата так и мелькает у него в руках, и камни дождём сыплются в придорожную канаву – только и слышно: стук, стук, стук, стук… А сорная трава кучей лежит на краю полосы.
Смотрит Анелька: кто бы это мог быть? Издали не разглядеть. А кажется ей, что где-то она этого парня уже видала.
Вышла она потихоньку из-за кустов, подходит всё ближе и ближе. А Войтек чуть заметил её – вскинул лопату на плечо и поскорее зашагал к лесу.
Удивилась Анелька. Не было ещё такого случая, чтобы парни от неё убегали.
Присела она на камень, сидит и думает:
«Не век же тебе, голубчик, за деревьями прятаться. Выйдешь когда-нибудь!»
А Войтек примостился в лесу на пне и тоже думает:
«Не век же тебе, голубушка, на этом камне сидеть. Уйдёшь когда-нибудь. Ты со мной разговаривать не захотела, и я с тобой говорить не хочу. До тех пор не стану говорить, пока озимые не взойдут и ты не скажешь, что мои лучше всех!..»
Так сидят оба: она в поле на камне, он на пне в лесу. Сидят, ждут.
Идёт мимо женщина с ребёнком на руках. Увидела она Анельку, удивилась:
– Ты чего это тут сидишь? Поджидаешь кого-нибудь?
– Нет. Конь у нас пропал. Искала я его, искала и притомилась. Сижу отдыхаю. А вы куда идёте?
– Да вот сыночка к ведунье несу. Захворал он у меня. Ты туда дорогу не знаешь ли?
– Нет, не знаю. А вы, если дойдёте, спросите у неё, где нашего коня искать. Спросите?
– Ладно, спрошу. – И женщина пошла дальше.
Входит она в лес. Видит: на пне парень сидит, опёрся обеими руками на рукоятку лопаты, смотрит сквозь кусты в поле.
– Ты не знаешь ли, где ведунья живёт? – спрашивает женщина.
– Как не знать? Знаю. Вот пройдёте по этой тропинке сквозь лес, выйдете на опушку – там она и живёт. А вы зачем к ней идёте?
– Да вот сыночка несу. Захворал он у меня. А ты у неё бывал?
– Бывал.
– Что ж, добрая она или злая?
– Угодите – так добрая, а не угодите – так злая. Уж вы постарайтесь угодить.
Всполошилась женщина:
– Да как угодишь-то?
– А я вас научу. Есть у неё чёрный пёс, чёрный кот и сорока-вертихвостка. Похвалите их, скажите, что они усердные, работящие, – она это любит.
– Вот спасибо тебе! Уж я похвалю. – И женщина пошла по тропинке.
А Войтек вдогонку ей кричит:
– Сделайте милость, спросите у ведуньи, что делать парню, если ему работать надо, а он не может: мешают ему. Спросите?
– Спрошу, спрошу.
Только женщина скрылась в лесу – идёт по той же дороге дряхлая старуха. Дошла до опушки, увидела Анельку, удивилась: