Страница 41 из 74
Вместо выбывших командиров башен на их место временно посадили радистов-пулеметчиков. Начальник связи батальона старший лейтенант Иван Федорович Жданов сам стал радистом на танке комбата. В течение двух суток на одном танке обязанности радиста-пулеметчика выполнял ранее работавший связистом завдел-казначей батальона лейтенант Николай Иванович Марфутин.
Обстановка была неясной. Комбриг Юренков приказал начальнику разведки Урсову срочно произвести разведку противника и достать «языка».
Ранним солнечным утром 10 июля автоматчики взвода Василия Крылова во главе с майором Урсовым стали пробираться к переднему краю противника. Прошли стороной километра два по лесу, без шума сняли финского дозорного. Пройдя вперед около двух километров, головной дозор заметил следующих по просеке в нашу сторону двенадцать солдат.
— Разведка противника. Пока не стрелять, пропустить, — приказал Урсов.
Когда финны сравнялись с нашими рассредоточившимися группами, автоматчики ото команде Урсова разом открыли огонь. Одиннадцать человек сразу распластались на земле, а легко раненный один из них был захвачен в плен. Он оказался из финского самокатного батальона. Пленный сообщил, что впереди, в 800—900 метрах, для обстрела нашего передового отряда разворачивается минометная батарея и на конной тяге находятся еще четыре орудия.
Урсов приказал Крылову проверить достоверность этих показаний, а сам с двумя бойцами повел пленного на КП бригады. Показания подтвердились. Вскоре подошедшие танки Андрея Соколовского, Ивана Демидова, Михаила Бронникова и Ильи Денисенко, выйдя во фланг, расстреляли разворачивающиеся артминбатареи врага.
Из сообщения пленного также стало известно, что впереди передового отряда, по западному берегу реки Рямен-оя почти до Ладожского озера проходит построенная еще до войны оборонительная полоса противника. Во время финской кампании она была разрушена, но в начале войны — восстановлена.
Смешанный хвойный лес повсюду хранил следы сражений. Встречались воронки от снарядов, обожженные участки, отрытые на скорую руку окопчики, где стояла вода. В них виднелись валяющиеся винтовки, гранаты, кожаные подсумки с позеленевшими патронами. Попадались собранные в кучи по 60—70 штук пробитые пулями и осколками каски, фляги, лыжи. Кое-где возвышались мраморные могилы. Вдоль восточного берега реки тянулась густо минированная вырубка с высокими, до полутора метров, пнями. Минные поля прикрывались огнем из множества дотов и дзотов. Поэтому возможность разминировать их почти исключалась. Наши саперы, ползая по болотистой грязи, пытались очистить участок, но результаты были далеко не утешительными.
Танковые роты старших лейтенантов Чернеги, Загоруйко и капитана Ткаченко при поддержке самоходных орудий СУ-152, продвигаясь с большим трудом меж пней по минированному полю, стали расстреливать доты и дзоты противника.
Онуфрий Загоруйко, воодушевляя личным примерам свою роту, расстреливал из пушки вражеские мины, обходил высокие пни, прокладывал себе путь и, вырвавшись вперед, начал крушить врага огнем почти в упор. Он уничтожил несколько дзотов. Однако от попадания снаряда загорелся и его танк. Механик-водитель с радистом стали гасить огонь, а Загоруйко с исполняющим обязанности командира орудия младшим лейтенантом Лебедевым вели огонь из пылающего танка, на который обрушились десятки снарядов и мин. Последовал удар — взорвался бак с горючим. Облитые газойлем и охваченные пламенем командир танковой роты старший лейтенант Онуфрий Иосифович Загоруйко, младший лейтенант Петр Митрофанович Лебедев и механик-водитель сержант Хабибрахман Закирович Зарыпов сгорели вместе с танком.
Старший лейтенант О. И. Загоруйко был талантливым командиром. За боевые заслуги его наградили орденами Красного Знамени, Александра Невского, медалью «За отвагу». За последний бой экипаж полностью награжден орденами, а командир — посмертно орденом Отечественной войны первой степени.
Отец Онуфрия Иосиф Филимонович также погиб в бою вскоре после гибели сына. Брат Онуфрия Петр Иосифович и младшая сестра Ольга Иосифовна писали мне:
«Все мы очень рады, что хотя через долгие годы узнали о фронтовых делах нашего брата Онуфрия. Писал он о себе очень скупо. Первые годы войны не имели о нем никакой вести. Мы посвятили себя воспитанию молодого поколения — учительствуем…»
Командир танка младший лейтенант Айдабеков сражался вместе с командиром роты Загоруйко. Он, находясь на минном поле, метр за метром продвигался вперед. Однако обойти все мины и обезвредить их не удалось. Его танк подорвался. Несмотря на это, он продолжал разить противника огнем с места. Через некоторое время снаряд пробил броню, но стрельба из танка не прекращалась. Последовал еще один мощный удар по танку: тяжелый снаряд пробил лобовую броню. Однако Айдабеков, контуженный, высадив раненых, продолжал вести огонь из пушки, которая еще была исправна. Герой бился с врагом до последнего дыхания и сгорел вместе с танком. Младший лейтенант Агзам Абрахманович Айдабеков посмертно был награжден орденом Отечественной войны первой степени.
В бою отличились и многие другие танкисты, особенно «охотник за пантерами», кавалер ордена Ленина лейтенант Алексей Ерохин.
Несмотря на настойчивые атаки, решительные действия танкистов, автоматчиков и артиллеристов, без основательной обработки переднего края огнем артиллерии и авиации, без разрушения большого количества железобетонных дотов и дзотов, бронированных колпаков, разминирования минных полей прорвать заранее подготовленную, сильно укрепленную полосу противника на участке реки Рямен-оя не удалось. Огневые средства приданных бригаде частей для осуществления прорыва были далеко недостаточными. Не хватало нам и царицы полей — героической пехоты.
Поэтому, чтобы избежать излишних потерь в боевой технике и личном составе, командир бригады полковник Юренков решил глубоким маневром, обходя противника слева, выйти на рубеж Ниемеля, что северо-восточнее Питкяранта.
По намеченному маршруту была выслана разведывательная группа под командованием майора Урсова и капитана Краснянского. Вслед за ней для подготовки труднопроходимых участков (гатирования, разминирования) начал действовать отряд обеспечения движения под командованием начальника инженерной службы бригады майора Громыко. К шести часам вечера маршрут был подготовлен.
Передовой отряд — второй танковый батальон майора В. Е. Калитовского, пройдя по лесам и болотам около пятнадцати километров, к шести утра 12 июля вышел к южному берегу озера Ниет-ярви. Встретив на этом рубеже прикрываемое сильным огнем стрелкового оружия оплошное минное поле, отряд дальнейшее продвижение прекратил. Саперы инженерного батальона и нашей бригады под прикрытием огня танков и батареи СУ-152 немедленно приступили к разминированию участка.
Майор Калитовский, организовав взаимодействие со стрелковым полком и ротой автоматчиков мотострелкового батальона нашей бригады, повел танки на решительный штурм укрепленной полосы врага.
Танки взвода лейтенанта Михаила Худокормова проделали проходы в проволочном заграждении противника и ворвались в его оборону. Ведя огонь из пушек и пулеметов, они прокладывали путь нашей пехоте. Лейтенанты Михаил Мельников и Василий Крылов пробирались по болотной грязи и, воодушевляя своих автоматчиков, с возгласам «За Родину!» первыми ворвались во вражескую траншею и завязали рукопашный бой.
Бесстрашие и героизм проявил тогда командир отделения комсорг роты старшина Василий Татарников. Он уничтожил несколько вражеских снайперов. Получив ранение, сам перевязал руку и короткими очередями бил противника в его же траншее.
После шестичасового боя нашим удалось вклиниться во вражескую оборону лишь на восемьсот метров. В дальнейшем им преградили путь мины, от которых в основном повреждалась ходовая часть. Стрелковые подразделения встретились со шквальным огнем артиллерии и пехоты противника.
В половине шестого утра 14 июля наша танковая бригада с приданными ей частями была выведена из боя и сосредоточилась в Лава-ярви. Через три дня она передислоцировалась в район Уома.