Страница 39 из 74
Третьи сутки по просекам, лесным тропам, а порою по бездорожью, по мере гатирования саперами участков маршрута движения, прикрывая их работу огнем танков, продвигаемся вперед. Сопротивление противника нарастает.
Преодолев прикрываемый сильным огнем минированный участок и обив вражеские заслоны на высоте 98,8, передовой отряд к полуночи 7 июля вышел на шоссейную дорогу Кясняселькя — Леметти и подошел к пятому по счету узлу сопротивления врага — реке Пенса-йоки.
Мост через реку взорван. Подступы к ней прикрываются огнем около десяти артминбатарей с высоты 103,0 и расположенных на противоположном берегу дотов. Кроме того, переправа находится под непрерывным огнем автоматов и пулеметов. Все это в значительной мере затрудняло работы по наведению нового моста. Автоматчики и легкие танки Т-37 (амфибии танкового полка майора Кротова) форсировать реку вброд из-за быстрого течения не могли.
Артиллеристы передового отряда вступили в бой с противником. Тем временем под прикрытием пехоты и танков на левом фланге саперы взвода И. А. Кухтенкова вместе с разведчиками отыскали брод для средних танков.
Переправившиеся первыми через Пенса-йоки вброд танковая рота старшего лейтенанта О. И. Загоруйко, взвод парторга второй роты старшего лейтенанта Г. Д. Смолина, танки лейтенанта А. Ф. Макеева и младшего лейтенанта П. М. Лебедева вместе с самоходными орудиями, выйдя на шоссе, стремительной атакой продвинулись вперед на три километра. С ходу захватив переправу через Уксун-йоки, танкисты в упор стали расстреливать вражеские огневые точки. Затем, взаимодействуя со стрелковым полком, форсировали с боем Уксун-йоки и Уома-оя, а утром 8 июля овладели Уомой.
В этом бою большую огневую поддержку наступающим подразделениям оказывала выдвинутая во вражеский тыл минометная рота лейтенанта П. С. Зайцева. Противник потерял под Уомой до двух рот пехоты, оставил на поле боя свою артиллерию и много стрелкового оружия.
Наличие множества минных полей, противотанковых рвов, каменных завалов, проволочных заграждений и сидящих на деревьях снайперов — «кукушек» в районах западнее Соппи и Кумолы в значительной степени замедлило продвижение наших частей.
Кроме саперов нередко разминированием занимались и танкисты. Комбинированные — противотанковые и противопехотные — минированные участки осложняли работу. При извлечении мивы из земли тяжело ранило командира танкового взвода лейтенанта Д. И. Кихтенко.
Передовой отряд нашей бригады вместе с приданными инженерными и артиллерийскими частями под командованием майора Платицына, проделывая проходы в сплошных минных полях, дефиле (узкие места), расстреливая каменные завалы, подавляя прикрывающие их огневые средства противника, а также длинными пулеметными очередями освобождаясь от «кукушек», настойчиво продвигался вперед: занял Соппя, вышел западнее Кумолы.
Двигаясь впереди танков, комбат Платицын, вооружившись щупом, лично принимал участие в разминировании. Через узкие проходы во всевозможных искусственных и естественных препятствиях он пропускал танки, самоходные орудия. Это вызывалось обстановкой: саперные подразделения имели большие потери, а дело требовало продвижения.
По рации осуществлялась связь с танками и командирами приданных частей. А с остальными взаимодействующими — артиллерийско-минометными, инженерно-саперными, разведывательными, хозяйственными и другими подразделениями — связь поддерживалась штабами. Поэтому в передовом отряде был почти весь штаб бригады и батальона.
Начальник штаба майор Н. Н. Назаренко, замначштаба по оперативной работе майор Н. Н. Кабанов, помначштаба С. В. Краснянский, начальник штаба первого танкового батальона капитан Л. Н. Зевцов-Лобанов в любой боевой обстановке четко организовывали работу оперативной группы, увязывали, согласовывали взаимные действия между подразделениями и частями. Порою они непосредственно руководили боем танковых групп, работой инженерных подразделений по устройству проходов, разминированию минных полей, разведкой бродов через реки; уточняли, куда и кто должен вести огонь.
Редко видели в передовом отряде бригадного разведчика Урсова. Он со старшиной Василием Черниковым, сержантом Николаем Соколовым и другими бойцами «пропадал» впереди или на флангах, следуя как тень за противником, собирая о нем необходимые данные.
Как-то колонна главных сил догнала передовой отряд.
— Семенов! Иди вперед, уточни, почему остановились, — приказал мне наш ротный Чернега.
Мы с адъютантам штаба батальона Алексеем Болотовым побежали вперед. Видим: впереди комбат Платицын вместе с саперами в поте лица вытаскивают из земли и укладывают в штабеля противотанковые мины, а танковые пулеметы и автоматчики, прикрывая разминирующих, ведут огонь по макушкам деревьев, где находились снайперы противника. Вижу: среди саперов, засучив рукава, роется в песке, вытаскивая мины, заряжающий танка Демид Малинин.
— Здорово, земляк! Стараешься?
— Салам, Коля! Где ты запропастился?
— На фронте, — засмеялся я.
— Вон сколько вытащили, — показал Малинин на штабель противотанковых и противопехотных мин. — Нам положено по уставу, а вот посмотри на начальство, — показал он на подполковника Жибрика.
— Ничего себе, сам начальник политотдела, как крот, роется в земле, — шепнул мне Золотов.
— Позавчера я видел, как он помогал одному экипажу вытаскивать застрявшую машину, — добавил я.
Увидев нас, Жибрик взял в руки щуп:
— А ну, идите сюда! — позвал он. — Желаете попасть на прицел снайпера? Идите к своей машине. Наступит и ваша очередь обезвреживать мины, — вежливо проговорил он.
Тому, что начальник политотдела впереди, мы не удивлялись. Его щуплую фигуру в эти дни мы часто видели среди танкистов и автоматчиков в самой гуще боя. Для нас это был образ простого, опытного солдата войны. Вид у него был неизменным в любой боевой ситуации. Правда, когда он замечал недостойное поведение со стороны некоторых бойцов или командира, то смущенно говорил: «Сердце кровью обливается…» Начальником политотдела мы всегда гордились, дорожили им.
Несмотря на ограниченное время, я опять подошел к Демиду Малинину.
— Что нового? — испросил я его.
— Нового ничего. Выпил бы с удовольствием сегодня.
— В честь чего?
— Моей Аннушке сегодня исполнилось двадцать девять. Очень соскучился и по ней, и по дочери, — вздохнул Демид Сергеевич.
— Поздравил?
— Поздравил. Написал, что воюем там, где одни камни, леса и болота. Просил беречь нашу радость — доченьку Лизаньку. Ей пошел шестой годик.
Минное поле преодолено. Передовой отряд продвинулся еще на несколько километров. Вот впереди противотанковый ров. По нему медленно плывет какая-то жижа.
Майор Платицын, перескочив через него, следуя впереди танка, указывал ему путь. Когда, уже почти преодолев ров, его машина коснулась дороги, внезапно раздался потрясающий взрыв. Майор с окровавленной головой и обожженными глазами рухнул на землю.
— Эх, ситуация! Час от часу не легче… — вырвалось у него.
Под танком разорвалась закопанная в землю авиационная бомба… К комбату подбежали Жибрик, замполит батальона Бокун, командир танка Желтунов и другие.
Ввиду ранения майора Владимира Васильевича Платицына бригада лишилась одного из лучших командиров батальона. Его лично знал Маршал Советского Союза К. А. Мерецков. Вот что он пишет в своей книге воспоминаний «На службе народу»:
«Говоря о тех, кто своей кровью способствовал освобождению Советской Карелии, нельзя обойти имя командира 1-го танкового батальона 7-й отдельной гвардейской танковой бригады В. В. Платицына. Его хорошо знали в войсках. 16-летним юношей Владимир сумел настоять, чтобы его приняли раньше, чем положено, в танковое училище. Он сражался еще с белофиннами в 1939—1940 годах и тогда же стал краснознаменцем. С первых дней Великой Отечественной войны Владимир Васильевич находился в действующей армии, командуя танковым взводам, ротой, батальоном… Особенно отличился он под Новгородом, в Карелии…»