Страница 63 из 124
«Бессмысленный и беспощадный»
Пушкин представлял его именно таким. Однако крестьянские восстания были какими угодно, только не бессмысленными. Подобно любым другим, народные бунты, прокатившиеся по стране в эпоху коллективизации, обладали сходными характеристиками. Чаще всего это было спонтанное действие без единого руководства. В основе этих выступлений редко лежал только один мотив, однако все они являлись демонстрацией мятежного сознания, которое формировалось на основе схожих политических, экономических и культурных интересов крестьян. Показателями политической подоплеки волнений и в целом политического сознания населения являлись два аспекта. Во-первых — те требования, которые выдвигали участники бунтов: распустить колхоз или воспрепятствовать его организации, вернуть отобранное зерно и скот, освободить кулаков, защитить церкви. Во-вторых, — объекты нападений: партработники, деревенские активисты, правительственные здания и колхозные постройки. Общность интересов крестьянства сводила на нет региональные различия, благодаря чему восстания обнаруживали аналогичный характер, которому соответствовали определенные стиль поведения, набор ролей и сходные цели. Некоторые ритуальные черты и осознанность происходящего не исключали, тем не менее, яростного и взрывного характера бунтов, причины которых коренились в недовольстве, отчаянии и возмутительном произволе властей. Это была крайняя мера, на которую шли крестьяне, угнетенные нескончаемой несправедливостью.
В ходе этих выступлений сформировалась своеобразная манера проявления культуры сопротивления, придававшая всплескам ярости характер обряда, — с определенными ролями их участников и методами достижения целей. Женщины часто брали на себя руководящую роль (особенно это было заметно на начальных стадиях мятежей), тогда как мужчины, иногда вооруженные кольями, косами или вилами, сначала стояли в стороне, грозно наблюдая за происходящим. Они вмешивались только в тот момент, когда начинались столкновения, или иной раз брали на себя руководство, если волнения перерастали в бунты. Большинство волнений начинались без проявления жестокости в отношении представителей советской власти во время собраний или на улицах, когда крестьяне (часто женщины) пытались с помощью слов отстоять свои хозяйства, защитить соседей или церковь. Однако эти стычки стремительно принимали угрожающие масштабы, если должностные лица отвечали презрительным отказом или игнорировали просьбы, относясь к собравшимся как к невежественным и темным «мужикам» и «бабам» — почти как к скоту. Если следовали столкновения и удары, то неизменно раздавался удар набата, срывая проведение собрания и заставляя всех крестьян покинуть место сбора. «Шумный протест» сопровождался разного рода выкриками, требованиями и призывами положить конец несправедливости. Он начинался, когда крестьяне собирались, например, возле сельсовета (как местного символа власти) либо возле административного здания колхоза или зернохранилища (которые были символами нового порядка). Если и в этом случае требования толпы не получали отклика или — еще хуже — следовал явно агрессивный или провокационный ответ партработников, толпа могла легко перейти грань и потребовать самосуда или расправы (возмездия, чаще всего кровавого) над представителями власти, которые в таких случаях всегда очевидно уступали в численности. Самые умные прятались, поскольку в противном случае могли подвергнуться нападению или преследованию до тех пор, пока не нашли бы безопасного укрытия. В основной массе такие бунты сопровождались больше угрозами, нежели реальным применением силы, и были, скорее, попытками убрать с дороги партработников и местных активистов, которые препятствовали достижению целей мятежа{726}. Даже официальные источники ОГПУ отмечали, что в 1930 г. физическое насилие применялось к должностным лицам лишь в 1 616 случаях (что составляет приблизительно 12% от общего числа бунтов). Из них 147 имели летальный исход, 212 закончились нанесением увечий и 2 796 — побоями{727}. Как только администраторы уже не мешали бунтовщикам, последние сразу брали ситуацию в свои руки и действовали соответственно — освобождали арестованных кулаков, возвращали собственность, распускали колхозы и снова открывали церкви. Некоторые бунты сопровождались политическим вандализмом и уничтожением советской символики — портретов партийных лидеров, а также обыском кабинетов{728}. В особых случаях толпа могла взять на себя функции местной власти: выбирала новый сельсовет, а иной раз даже восстанавливала должность деревенского старосты{729}. Большинство таких бунтов заканчивались сами собой, когда их цели были достигнуты, а советская власть отступала. По заявлениям ОГПУ, только 993 восстания (или около 7% от общего числа) были подавлены силами армии, милиции, подразделениями ОГПУ или нерегулярными военными частями, находящимися в распоряжении партии, при этом основная масса таких случаев пришлась на период с февраля по апрель{730}.[74]
Официальные объяснения подоплеки крестьянских бунтов сводились вместо объективных причин к переложению ответственности за них на кулаков, контрреволюционные силы, темные и невежественные массы, а также на местных начальников, злоупотреблявших властью. Последний фактор имел особое отношение к вспышкам недовольства, однако, по сути, становился их причиной лишь постольку, поскольку власти в Москве принимали опрометчивые и репрессивные решения, которые было вынуждено исполнять местное начальство. Коллективизация во всех ее проявлениях подрывала целостность деревни, ставя под угрозу ее единство, культурное наследие и будущее семей. Создание колхозов и принудительные хлебозаготовки напрямую угрожали жизни крестьян. Экспроприация и депортация крестьян, обвиненных в кулачестве, попирали идеалы коллективизма и были наступлением на крестьянскую общину и автономию. Наконец, закрытие церквей и снятие колоколов в буквальном и в не менее значимом переносном смысле било в самое сердце традиционного уклада деревни, по символам культурного единства общины, служившим предметом ее гордости и восхищения. Несмотря на то что в основе процесса коллективизации лежал специфический идеологический аспект коммунизма, беды, которые он нес, в каком-то смысле были «исконными» причинами любого крестьянского восстания, вне зависимости от времени и культурных различий.
Восстания охватили сельскую местность с конца 1920-х гг., когда правительство приняло решение о проведении принудительных хлебозаготовок. В 1928 г. в Сибири произошли 13 бунтов, количество их участников составляло от 15 до 300 чел. Вызвало их в основном недовольство затруднениями с продовольствием и принудительными хлебозаготовками; в нескольких случаях крестьяне отобрали изъятое у них зерно и спалили хранилища{731}. В Бийском округе в Западной Сибири, который в 1930 г. слыл особо неспокойным местом, еще весной 1929 г. было зафиксировано 43 массовых выступления против хлебозаготовок. Около 16 из них, те, в которых число участников превысило 7 000 чел., были признаны масштабными и представляющими опасность{732}. Те же причины вызвали бунт в середине апреля 1929 г. в селе Михайловское Михайловского района. Там «два дня толпа хозяйничала в селе», настаивая на освобождении арестованных крестьян, избивая председателя комиссии по заготовкам и требуя гарантировать, что никто не понесет наказание за этот бунт. Закончилось все общим собранием, на котором присутствовали около 900 чел. (из них примерно 700 женщин), представивших свои требования, в том числе о прекращении принудительных заготовок и возвращении конфискованного имущества. В соседней деревне Слюдянка 200 крестьян, в основном женщин, которыми предположительно руководил кулак Рубанович, окружили здание сельсовета и стали угрожать поджечь его, требуя прекратить заготовки. Разогнать толпу удалось только отрядам милиции. В тот же период около 100 жительниц деревни Абаш в Башелакском районе собрались возле здания сельсовета, выдвигая те же требования и заявляя: «Мы останемся без хлеба, нам есть нечего». Они напали на председателя сельсовета, и лишь прибытие уполномоченного окружного исполкома спасло несчастного. Женщины вытащили прибывшего из повозки и намеревались избить и его, но каким-то образом ему удалось угомонить толпу{733}.
74
Редкое использование армии вызвано, судя по всему, нехваткой ресурсов и сомнениями в лояльности солдат. Хотя многие из свидетельств подавления восстаний все еще недоступны, один из документов дает ценную информацию о крестьянских восстаниях на Украине в феврале и марте 1930 г. Согласно указанным данным, бунты были подавлены в 13 округах; среди представителей властей пострадали 107 чел., из них 43 были убиты, среди крестьян число жертв составило 137 чел., 58 убитыми. Официальные данные о потерях крестьян явно преуменьшены, особенно если учитывать их умение быстро уносить и прятать раненых. За период с 1 февраля по 15 марта в этих округах были арестованы 25 тыс. крестьян за «контрреволюционную кулацкую деятельность», из них 656 чел. впоследствии расстреляны, 3 674 чел. отправлены в концентрационные лагеря, 5 580 чел. сосланы. См.: РГАСПИ.Ф. 85. Оп. 1с. Д. 118. Л. 48–49.