Страница 53 из 170
— Поскорее сдохнуть, — бурчу себе под нос, тихо вроде, но она все равно услышала.
— Уууу, как все запущено. Слушай, сегодня Сани устраивает сабантуй. Девичник. Давай и ты приходи.
— Крошь, ты же знаешь, не могу. У меня Тобиас…
— Обычно говорят, у меня ребенок… Ну, сдай его в детскую, и все-равно приходи. Надо, хоть иногда, отдыхать. Посидим, потрындим. Тебе надо отвлечься. Иначе…
— Я знаю, Крошь, все знаю. Но не могу. Поверь, я бы хотела, но не могу. Тобиас он… не поймет, как так, ему плохо, а я пошла развлекаться.
— Все так плохо?
— Ты даже представить себе не можешь, насколько…
Я не хотела, совершенно не хотела никого посвящать в наши с Тобиасом проблемы. Ни в то, что он пьет все время, хотя шила в мешке не утаишь и все это видят. Ни в то, что он ругается со мной непрерывно, все время чего-то требует от меня, изводит меня, обвиняет в том, что я здорова, а он нет. Не прямо, конечно, а вот так, скрыто, постоянно указывая на мои возможности и свои недостатки. И что уж говорить, я была не готова к такому повороту.
Сколько прошло времени с тех пор, как слова полились из меня потоком, а Кроша усадила меня на ринг и обнимая слегка покачивала, я не помню. Она что-то говорила, кажется, но я не воспринимала. Вокруг нас собрались все наши девочки. Майра, которая оклемалась после ранения, Сани, необыкновенно притихшая, иногда только шептавшая «охуеть», Линн, скептически поджимавшая губы. Они слушали меня, гладили, говорили что-то успокаивающее… А я так вымоталась, что мне как-то стало все равно, что они подумают… Они делились своим теплом, и я просто оттаивала.
Через несколько дней к нам в квартиру ворвался Эрик. Сверкая ледяными серыми глазами, он рывком выдернул Тобиаса из кресла и встряхнул его за плечи, так и держа на весу.
— Ты что же творишь такое, сучий потрах? Как ты можешь показывать такое своим сыновьям, да ты жену свою практически бросил, Итон! Ты не ох*ел ли часом? А ну, быстро, собрал себя в кучу и пошел на ринг.
— Давай, Эрик! Отомсти мне за все! За то, что я был первым, а то, что побил тебя когда-то… Давай, теперь у тебя есть шанс обойти меня на всех поворотах, не этого ли ты хотел всегда?
— Идиот ты и придурок! Ты нужен фракции, урод, ты вообще понимаешь это? Ты не имеешь права сдаваться! У тебя сыновья растут! Что они должны увидеть, как их папашка спивается сидя в инвалидном кресле, когда есть все шансы восстановится?
— Нет у меня никаких шансов! Эрудиты говорят, что через два месяца должно быть улучшение, а его нет! Нет, понимаешь?
— Ну давай, сделай мне подарок, Итон, заплачь еще!!! Урод ты ублюдочный! Дин сказал, что улучшения у тебя нет от твоей лени еб*ной! Давай так. Я тебя тренирую. Полгода. Если не встанешь на ноги, я возьму Крошу и детей и у*бу из Чикаго за полигоны, а ты будешь править на своем троне. — Эрик пнул инвалидное кресло. — Хочешь?
— Нет. Ты у*бывай, а Эшли за что такое наказание?
— Хорошо. Поставь свои условия.
— Мое условие. Если тебе удастся меня восстановить, Отречение снова станет фракцией. Если нет — ты публично признаешь, что я всегда был лучшим и первым.
— Согласен. Быстро пошел на закрытый ринг.
Эрик ежедневно, по много часов тренировал Тобиаса, не жалея и не подбадривая. Они ругались так, что Яма дрожала от их ора. Эрик нисколько не попускал ему, вел себя с ним так, как будто он здоровый человек. При всем моем желании увидеть мужа на ногах, я не могла этого выносить.
Смотрю как Эрик, держа Тобиаса на весу, помогает ему встать ногами на валик.
— Ну же, Итон, что ты, как барышня кисейная, у тебя ноги только отнялись, руки-то в порядке!!! Может, поможешь хоть чуток, ты, между прочим, весишь, как целый боров!!!
— Я давно держусь руками, меня ноги вниз тянут! Ты вот никогда не чувствовал что такое, когда…
— Заткнись и работай! Хватит уже жалеть себя, что ты за слюнтяй! — Он ставит его ноги на валик, - так, три подхода по 50 раз, подтягиваешься на руках, ногами перебираешь. Пошел!
У Тобиаса получается с большим трудом. Каждый раз, когда его ноги оказываются ниже планки, Эрик бьет по ним эластичным прутом. Он не оставляет следов, но чувствительность в ногах постепенно восстанавливается и каждый удар — довольно ощутимая боль. Такими прутами нас били командиры, когда учили ползать по пластунски, больно между прочим…
Тобиас шипит. Ему больно, не только когда по ногам проходится прут, но и движения ногами проходят через боль. Ноги запутываются, руки слабеют. Вжик — прут хлестнул по ногам.
— Чччерт, Эрик, ты урод и садист! Я, всего лишь, запнулся!
— А ты не запинайся, с х*я ли ты запинаешься, сучий потрах? Ты че олень? А здесь тебе че, ягель?
Тобиас покраснел так, что я думала его удар сейчас хватит. Но удар хватил Эрика, кулак мужа так впечатался в наглое ухмыляющееся лицо, что Эрик упал, а из носа потекла кровь. Но этот дегенерат только смеется, вставая.
— Ты чего ржешь-то? Понравилось? — спрашивает Тобиас.
— Ты придурок, посмотри, на ногах стоишь! Забыл, что ты инвалид, на минуточку, чтобы мне вмазать… Хех, чем сильнее будешь меня ненавидеть, тем быстрее дело на лад пойдет. Так что, перевожу тебя из оленей в гамадрилы, и выглядишь ты похоже…
Тут уже я не выдержала. Этот ублюдочный садист взялся восстанавливать Тобиаса, а не унижать его. Налетела на Эрика, не помня себя, куда-то его ударила, даже вроде… Он быстро перехватил мои руки и стал выталкивать меня из помещения. Еще и усмехается, сукин сын!
— Блондинкам на кухню, варить борщ! Ясно? Пошла быстро! Тут большие дяди работают! — и выпихнул меня из зала, урод.
Но надо признать, что у них стало получатся. Когда Тобиас увидел результаты, он загорелся идеей восстановиться. Медленно, по шажочку Тобиас упорно шел к своей цели. Сначала зашевелились пальцы на ноге, потом и сами ноги. Потом он начал потихоньку вставать самостоятельно. Но все равно, на полное восстановление ушло пять месяцев с момента начала тренировок.
Когда Тобиас, на своих ногах, вошел в зал совещаний, Эрик ничем не выдал ни радости, ни удовлетворения. Кивнул ему, будто ничего не произошло. И только, когда я подошла к нему и, пряча глаза, поцеловала его в щеку, он скупо улыбнулся, катнув желваками.
Кроша, его жена все это время была мне поддержкой, не давала упасть духом. Таскала меня везде, от тренировок до развлекух. Девочки вообще очень сильно поддержали, я даже не знаю, как я бы справилась, будь я одна. Мы бесстрашные, это такая большая семья. Нет чужих и своих, все родные стали за столько лет.
У нас два мальчика. Матиас и Андре. Матиасу сейчас шесть лет, а Андре два годика. А я… Попалась, получается. Я все вспомнила. Все до самой последней секундочки. Тем утром, мне позвонила Мелисса, попросила приехать. А мне так плохо, я просто встать не могу. Голова болит и кружится, тошнит так, что ужас просто. Решила поехать, надо, чтобы Мелисса осмотрела меня, похоже что…
Мелисса, вся красная от возбуждения, стала рассказывать мне, что скриммены выдали новую реакцию. Что, если они вступают в контакт, то они могут видеть других людей, через того человека, который в контакте, если эти люди как-то связаны. И что надо опять проводить опыты, мы ж дивергенты, мы вступаем в контакт с животными без проблем. А мне все хуже и хуже… Кончилось тем, что меня просто вывернуло, прямо у нее в кабинете…
Мелисса скептически на меня смотрит, а я на нее виновато. Она говорила мне, чтобы мы сделали перерыв между детьми побольше, но так уж получилось. В следующую секунду, она уже целунькала меня и поздравляла, а я думаю, как бы в обморок не завалится. Она накормила меня какими-то таблетками, после которых мне стало не в пример лучше. Мы провели несколько тестов со скримменами и я поехала домой. По дороге мне опять стало плохо, и дальше темнота. А потом я очнулась в этом подвале…
И что теперь делать, не понятно. Уже очень хочется пить… Есть не хочется, но это-то не удивительно, но вот пить… Долго мы с малявочкой не продержимся. Что ж за сука меня сюда усадила? .. Это похищение? С какой целью? Условия, выкуп? Черт, совсем потеряла бдительность, чутье. Все в эмоции ушло.