Страница 145 из 170
А она и не думала останавливаться. Когда я окончательно потерял бдительность и совсем уже расслабился… Она цапнула меня за ухо так, что мне показалось, что у нее на зубах хрустнула моя сережка. Я резко дернулся и убрал руки, а она вывернулась и опять стала убегать… Вот девка, бл*дь, неугомонная! Бегать с эрекцией не самое мое любимое занятие, поэтому я успел среагировать и ухватил ее как раз тогда, когда она уже думала, что на свободе.
— А вот хрен ты угадала, куколка, — я впечатываю ее обратно в стену, зажимая уже покрепче, но все еще не трогая ее, хрен знает, как завалится еще в обморок сейчас… — теперь моя очередь…
Она, прижимаясь ко мне испачкалась немного, но мне хватит. Любовно осмотрев ее с ног до головы, отметив дерзко поднятый подбородок, я начал с ее груди, на котором повисла аппетитная масса из крема и ягод. Облизав ее, прямо через одежду, я почувствовал, что она сначала задержала дыхание, а потом так глубоко вздохнула, что сомнений у меня не осталось. Поднимаюсь все выше, вот уже и зона декольте, так привычно открытая топиком Бесстрашия. Задержавшись на ней чуток дольше, чем планировалось, я тянусь к ее губам и вышептываю прямо в них:
— Если я тебя поцелую, ты в обморок не хлопнешься? — я тону, тону в ее взгляде. Это точно она, Лекси, только она так на меня смотрела. Ну давай, детка, вспомни, это ведь ты, правда? Дай мне хоть знак, хоть намек…
— А ты попробуй, вот и проверим. — она говорит уже грудным голосом, и не делает попыток смыться. Хотя знает, наверное, что я не отпустил бы… — Только не думай, что ты такой уж неотразимый, чтобы от твоих поцелуев девки штабелями падали.
— Да я и не думаю, только вот почему-то стоит мне до тебя коснуться, ты сразу сознание теряешь. Может, это у тебя персональная на меня реакция?
— Что-то много вы болтаете, товарищ командир! — ее губы приоткрыты, увлажнились слегка припухли в ожидании. — Вы что уже передумали целоваться?
Мне очень, вот просто до боли, душевной и физической хочется ее поцеловать. Я чувствую, знаю, что она тоже этого хочет не меньше меня, но… Я хочу целовать Лекси, а со Скай мы только играем… Я тянусь к ее губам, но в самый распоследний момент изворачиваюсь и легонько кусаю ее за мочку, вырвав у нее удивленный возглас.
— Один-один. — со смешком утыкаясь ей в плечо, говорю я.
— Да уж, на другое вы, похоже, и не способны, дядюшка… кроме как равняться со мной, такой маленькой и хорошенькой, — черт. Это она. Точно. Только Алексис так говорила.
— Давай, маленькая и хорошенькая, по имени меня назови, тогда, может быть, я тебя и… поцелую, — игриво говорю я ей, а сердце замирает. Если она сейчас скажет мое имя так, как это говорила она, значит, точно…
— Ой, да ладно, не очень-то уж и хотелось, нужны мне ваши поцелуи, дядя Эйт!
— Так сложно назвать меня по имени? Или ты испугалась, что тебе слишком сильно понравится?
— Чего это мне должно так уж сильно понравится? .. —, а зрачки расширены, видно, что ей очень хочется, но… то ли и правда боится, то ли гордость не позволяет…
— У тебя крем вот тут, — прихватываю губами сладкое пятнышко на ее щеке, — и вот тут, — мои губы спускаются ниже, оставляя мокрую сладкую дорожку на скуле, тянутся к шее, —, а вот здесь, прямо целые куски! — и легонько, совсем невесомо, прикусываю трепыхающуюся жилку, заставляя ее дышать все тяжелее и чаще.
— Черт, — шепчет она и я знаю, что она уже готова, только мне нужно…
— Нет, не это имя…
— Алекс, не надо…
— А вот теперь правильно, — я резко поднимаю голову и натыкаюсь на любимые аквамариновые глаза. Я больше не вижу девушку, которую встретил недавно возле озера, я вижу Алексис, ее глаза, ее полный желания и любви взгляд. Я просто потерял возможность двигаться, говорить… Хотел прошептать ее имя и не смог. Лишь только могу дотронуться до нее. Уже ощущая ее теплое дыхание, почти чувствуя шелковистость ее поцелуя, губы ее совсем близко, я совершенно ничего не соображаю…
POV Скай
— Хорошо! У меня есть условие! Я хотел бы, чтобы меня попросила одна девушка. Я хочу, чтобы Скай поцеловала меня и попросила спеть.
ЧТО? С ума сошел? Да как он… чего делает-то… И как это? И зачем? Да еще и заявил таким тоном, чем вызвал вспышку смущения, подавить которую совершенно не удалось. Оставалось беспомощно кусать губы, и складывать руки на груди в защитном жесте, стараясь отогнать воспоминания о том поцелуе, что чуть не произошел на озере, и тогда мне не было так страшно, как сейчас. Да, тогда все закончилось так, что лучше не бывает, но тут на подобное рассчитывать не приходилось. Бесстрашные теперь меня не отпустят, пока я его не поцелую. Зачем он так делает, смущает меня перед всеми, мне и так непросто: от одних лишь воспоминаний, мыслей и представлений. И губы начинают гореть, будто все еще ощущая на себе его теплое дыхание. Каков он, вкус его поцелуя? Тот, который я забыть точно не смогу. И покалывание кончиков пальцев, будто все еще чувствующие тепло его мокрой кожи. А воздух в груди заменяется огромным раскаленным клубком нежности, поселившимся где-то вместо сердца. Но растерянность, после минутного размышления, все же сменяется злостью. Трусиха. А он… самодовольный, напыщенный нервомот! Ну, погоди, я этого так не оставлю. Хочешь подразнить меня? Ла-адно, сочтемся, командир.
Решив, что теми словами, которые крутятся у меня в голове, тут делу не поможешь, тем более что ведь мне и самой жутко, до дрожи хочется, я сделала шаг вперед, второй уже дался намного легче, и направилась к Алексу, который слегка насмешливо и лукаво, но требовательно вглядывался в мои, обращенные на него глаза. Искушение оказалось слишком велико. Ишь ты, какой довольный. Алекс помог залезть на сцену, подав свою большую, горячую ладонь, не прекращая расточать шальную улыбку, что это видение приковало мой взгляд и пришлось мотнуть головой, решительно отводя свои глаза, скользя взглядом по его губам и, кажется, все же что-то еще вспоминая. После взгляда этих чёртовых глаз, и эти губы… Ведь как еще можно объяснить резкий выдох из своей груди и лишь усилившееся сердцебиение?
— Ты обещала мне, детка. Я лишь беру то, что мне положено по праву. — нагло вышептывает он, а у меня пол уходит из-под ног и кружится голова. Мамочки, вот только попробуй грохнуться тут в обморок на радость всем, только рискни!
— Мы с тобой обязательно сочтемся, — шепотом на ухо и, затаив дыхание, прикоснулась губами к его щеке. Мягкая, теплая и чуть колючая… — А теперь я хочу свою песню. Давай, ты подписался!
Я слышу, как он смеется, но слегка оттолкнувшись от его широкой грудины, по привычке предпочитаю просто сбежать и подумать обо всем уже в одиночестве. А как вдруг захотелось сделать полшага вперед, и прижаться к нему всем телом, обхватить его шею руками, слыша, как в груди быстро бьется сердце и срывается дыхание… Стоп! Куда это меня понесло… А может быть… Всего на минутку… Нет, бежать!
Но когда зазвучала музыка я только нервно сглотнула, не смея шелохнуться, во все глаза уставившись на него. Алекс поет. Это изумленное зрелище заставляло сердце замирать, потом разгонятся и колотится так, будто оно вообще решило вырваться из груди и сбежать неизвестно куда, и вновь замирать, тщательно вслушиваясь в его голос, слова, музыку… они словно ломали какую-то выстроенную стену во мне. Я впитываю в себя каждую эмоцию, пытаясь как-то справиться с нахлынувшей волной разнообразных ощущений, чувственностью, отчего табун сладостных мурашек пробегает по телу. Песня казалась продолжением нереального сна, но она, увы закончилась, а я поняла, что нужно бежать отсюда роняя тапки, когда в зал вкатили огромный торт, пока коварный сюрприз не настиг именинника и всех присутствующих. Ой, что будет…
Бегом к двери, краем глаза приметив довольно потирающую в предвкушении маленькие ладошки Анишку, предусмотрительно спрятавшуюся за спиной Кевина, подозрительно косящегося на свою девушку и остальных хитрющих девчонок, последовавших примеру бесстрашной, тихонько отходящих в укрытия, знавших о том, что за приятный сюрприз поджидает нашего командира. Только я выскочила в коридор, пробираясь через толпу ребят, как… ахнул смачный взрыв, отдаваясь эхом по помещению, а потом визги, крики, ругань, взметнувшиеся до потолка сменились таким ржачем, что стены порывались пойти ходуном. Жаль, конечно, что я останусь без десерта, но боюсь, что Алекс сразу догадается, кто приложил свои корябки к хулиганству и наказания точно не избежать. Лучше спрятаться в комнате и сделать вид, что меня там не было и я ничего не знаю, пока…