Страница 165 из 210
— Что? Договаривай! Ты поцеловала меня, потому что ты умеешь вызывать желание? Против воли?
— Ничего я не вызывала у тебя против воли! Я просто хотела тебя и все! Думала, ты тоже не против!
— Я против! Мне нельзя вступать в связь с самками примитивных!
— Однако, ты только что меня трахнул, Зейн, поздравляю! — ехидно оповестила его Тания отворачиваясь. Смертельная обида заполнила ее до краев, грозясь расплескаться горькими, унизительными слезами. Ну уж нет, такого счастья она ему не подарит, и так уже вся с ног до головы обласканная. — Ах ты, урод безупречный! — Тания кинулась на него, стуча кулачками по его монументальной груди. — Я, значит, виновата! А то, что ты не умеешь себя в руках держать, тоже я виновата? А то, что твой х*й тяжелее мозгов оказался, тоже я? Теперь все на меня сваливаешь, и я же еще примитивная! Да сам ты ублюдок! — кричала она, не замечая, как слезы уже катились по щекам солеными потоками, и, только сильнее распаляя свои обиды, вкладывала в удары все больше отчаяния.
Зейну не было больно, но реакция девушки велась ему какой-то странной. Он всего лишь задал ей вопрос и не ожидал столь бурной реакции. Снова просканировав ее сознание, он понял, что дело это бесполезное — оно все сплошь состояло из обрывочных эмоциональных всплесков и не было там никакого конструктива. Потому он, перехватив ее руки, молотящие кулачками по его груди, способствовал повышенной выработке ее мозгом серотонина, что отвечает за сон. Другими словами, усыпил ее, давая возможность успокоиться и себе, и ей. Уложив Танию на лежанку, сам он почувствовал всепоглощающую усталость, слабость от потери крови, операции и… всего остального. Телу требовался отдых, причем срочно и много. Мужчина покосился на ножны и, прихватив их, стал устраиваться на лавке полагая, что девушка до утра уж точно не проснется — слишком сильны были потрясения последних дней.
Однако так сильно он никогда еще не ошибался. Тания проснулась среди ночи и моментально вспомнила все, что с ними произошло. Жгучая обида опять затопила ее разум так, что слезы покатились по щекам непроизвольно. В комнатушке стояла непроглядная тьма, сквозь пленку проникало так мало света, что видны были только очертания предметов и то угадывались практически интуитивно.
Тания, ориентируясь по мерному звуку дыхания Зейна, подошла к нему, ожидая, что в любой момент он очнется и застукает ее за рассматриванием себя. Но мужчина спал на лавке, подложив под голову руки, крепким сном полностью вымотанного человека. Рядом покоились его ножны, и Тания аккуратно взяла их, чувствуя прохладу и тяжесть оружия в своих руках. Видимо, после секса он не ждал от нее подвоха, а зря. Он враг, он хочет убить всех в городе, и, скорее всего, не пожалеет и кочевников. Люди для него всего лишь мусор. Пока она думала, что может оживить в нем человека, пока надеялась… Девушка едва слышно всхлипнула. Сейчас она осознала, что сказки не будет. Да, он поддался низменным инстинктам, но никто не обещал, что инстинкты эти сделают из него живого человека. Он безупречный, желавший выживания только таким же, как он, а значит… Вытащив клинок, она занесла его уже над мужчиной… и постояв так с минуту, в изнеможении опустила. Не могла она его убить спящего, каким бы он ни был и как бы ее ни обидел.
Она почувствовала себя слабой и ничтожной. Может быть, он и прав, она примитивная, самая что ни на есть… Она не могла убить его, после того, как видела в его глазах огонь, согревающий ее душу. После того как его губы шептали ее имя так жарко и упоительно, что, может быть, все-таки есть надежда, что… Нет, она не воин, не солдат, не бесстрашная. Она не может убить спящего человека, которого… Просто не может и все!
На себя Тания уже махнула рукой. Девушка для себя все решила, она уйдет и пусть даже ее съедят скриммены, теперь все равно. Она для него всего лишь самка примитивных, заставила его испытать низменные желания, и ему было от самого себя противно. Ясно-понятно, а на что она еще наделась? Долгий поцелуй на ночь и признание в любви? От Зейна? Безупречного, такого холодного манекена, который стравил пар и улегся спать? Он исчез из ее головы почти сразу же, как только покинул тело, настолько она была ему неприятна… А, значит… теперь уже без разницы…
Девушка заложила клинок обратно в ножны и, бросив последний тоскливый взгляд на мирно спавшего безупречного, вышла в распахнувший объятия ночной лес…
Комментарий к «Глава 32» Связь Особая благодарность и огромное спасибо Юле-evamata за помощь в согласовании времен и исправлении ошибок! Юлечка, спасибо тебе большое! :*
Обложка: http://images.vfl.ru/ii/1488213139/018a1b47/16264864.jpg
====== «Глава 33» Кланы и Оракул ======
Дей
Раздвинув кусты, я выхожу на поляну, где в лучах послеобеденного солнца нежится Люси. Руки заняты, идти трудно, но я чувствую себя бессовестно счастливым. Наконец-то мы здесь, за стеной, только вдвоем, мы так об этом мечтали с тех пор, как прибыли в Чикаго. Она сидит на подложке — невозможно красивая, чуть улыбается своим мыслям, блаженно подставляя солнцу лицо. В двух огромных листьях папоротника у меня припасена обожаемая ею земляника, а на ужин будет жареная птичка, все как ей нравится. Я знаю, что нравится, знаю про нее все.
Вдыхая упоительный запах леса, ощущая близость воды, солнце, мягко ласкающее кожу, я понимаю, что если и есть где-то гармония, то она тут, рядом с Люси, прямо посреди солнечной поляны, дарит мне чувства, что все в моей жизни сложилось как надо… Услышав мои шаги, девушка оборачивается и глаза ее сияют радостью, с изрядной долей лукавства. Она знает где я пропадал так долго; вся в предвкушении порывисто поднимается и бежит мне навстречу, а я подхожу все ближе, пряча гостинец за спиной, как в одну из наших первых встреч. Она уже чувствует аромат лесных ягод и, коротко чмокнув меня в губы, требует свое лакомство.
— Пфф, за такой хилый поцелуйчик я два часа корячился на земляничной поляне? — с ехидной ухмылкой пошучиваю над любимой, пока она возмущенно пытается отнять у меня гостинец.
— Я, вообще-то, нуждаюсь в усиленном питании, и твои хилые ягодки уж никак не могут удовлетворить мои потребности, — сначала пытается обойти меня с одной стороны, потом с другой, в итоге обнимает меня с двух сторон и хватает пригоршню земляники из папоротникового кулька, сразу же отправляя лакомство в рот. — Мммм, какая вкуснотища… — запрокинув голову, прикрывает глаза и добивает меня тем, что облизывается, сверкнув металлической спиралькой…
— Люси, — вручая ей листья, наполненные ягодами, обнимаю ее за талию, притягивая для поцелуя, но она обиженно отворачивается, надувая губы. — Это был запрещенный прием…
— Запрещенный прием морить свою любимую женщину голодом, — Люси делает вид, что целиком и полностью поглощена поеданием земляники. — Когда будет вкусная птичка? Я проголодалась и ужин требую немедленно!
— А я немедленно требую поцелуй! И не поспешный чмок, а как целуют любимого мужчину!
— А как это? — игриво хлопает ресницами Люси, тут я уже не выдерживаю и, смеясь, подхватываю ее на руки. — Риз, если ты рассыплешь сейчас всю мою нямку, отправлю тебя за новой порцией!
— А я так вот прямо отказываюсь, — улыбаясь, гляжу на нее снизу и понимаю, что я просто безмерно счастлив. — Все для тебя, моя зайка! Ты самая лучшая… — смотрю ей прямо в глаза и тону в синем безбрежном океане нежности.
— И нечего подлизываться… — но я не даю ей договорить, целуя сладкие перемазанные ягодами губы, и никак не могу оторваться. Вкусно же!
Люси обхватывает мою шею рукой, в которой крепко сжимает свое лакомство, а вторая ложится на затылок, притягивая к себе еще ближе. Я не знаю, можно ли было бы назвать жизнью существование без нее. Соитие наших губ из нежного и поверхностного, игривого, постепенно начинает перерастать в нечто большее, особенно когда я чувствую на своих губах ее язычок, заставляющий меня медленно втягивать теплый воздух и сшибающий весь самоконтроль.