Страница 202 из 218
Любовь. Любовь. Любовь. Отбивало ее сердце.
Любовь сияла в ее глазах, когда мы с Мариной впервые прогуливались по берегу океана, и она робко посматривала на меня, уже любя, но томясь от неуверенности.
Любовь прозвучала признанием из ее уст после того, как я впервые поцеловал эту девушку, сгорая от желания, чтобы она стала моей… И она доверилась, потому что любила.
Защищая свою любовь, она рвала со мной в тот злосчастный день, она гнала меня прочь, зная, как мне тяжело из-за непонимания, почему вдруг все кончилось. Я оказался брошенный ею, но что испытывала она сама в тот момент! Моя душа заледенела, едва уловил крик ее души, крик сломленного человека, чья жизнь разрушилась.
Свою любовь оплакивала она, свернувшись калачиком на сброшенных со стен плакатах с моим изображением, и комнатка московской квартиры стала ее клеткой.
Слезы в ее глазах отражали горестную тоску, обиду на несправедливость жизни, осознание собственноручно совершенной ошибки в долгих разговорах с родителями… И неизменно они отражали любовь ко мне. Любовь, которая побудила Марину начать бороться за свое будущее, бороться за меня.
С уверенностью она пересдала экзамен в московской школе, с уверенностью засыпала накануне нашего повторного перемещения. С уверенностью призналась мне в любви в ту ночь во сне и наяву, когда загадывала судьбоносное желание, сидя на подоконнике своей комнаты и глядя на луну…
И слезы высохли, когда спустя один лишь день пребывания в моем теле на ее губах впервые за долгое время появилась уверенная улыбка, когда с ее губ слетело признание в том, что она вернет меня, когда снова вернется в Америку, несмотря на то, что я оставил совсем не обнадеживающую записку.
Именно ее любовь растопила мое обидевшееся сердце, она рвалась ко мне сквозь расстояние, призывая простить, она звала меня… И я бросил всех и вся и поспешил в Москву в тот момент, когда уже не мог больше находиться вдали от своей Марины. А она сделала все возможное и невозможное, чтобы прийти ко мне в номер московского отеля и признаться во всем. Объяснить и объясниться. Попросить прощения. Выплакаться. Сказать, что любит меня всем сердцем. И остаться со мной навсегда.
Даже та, которая не возвращает, оставила попытки подступиться и забрать у меня Марину. Пока не время. Она нужна мне здесь, по эту сторону жизни. И я все же дождался ее в Америке, дома. Марина вернулась ко мне – покалеченная, но не сломленная, любящая меня. Сколько бы признаний она не услышала от других парней, эта девушка всегда любила только меня, безоговорочно, непоколебимо, без сомнения.
Слова любви звучали из уст моей любимой в день празднования ее девятнадцатилетия. Слова любви она шептала мне нынешней ночью…
С самого первого дня знакомства и по сей день, если что и осталось неизменным, так это ее любовь ко мне – и так будет всю жизнь. Мою ревность, мою обиду, мою злость вытеснила безграничная любовь этой русской красавицы. Это сильное чувство согрело душу и сердце, словно окутало прозрачным, но таким прочным щитом. Я окунулся в него, испытывая феерические ощущения, и успокоился, почувствовав прочную защиту. Пока ее любовь со мной – мне ничего не страшно. Ради этой любви я был готов на все, за эту девушку я бы жизнь отдал, но она просила взамен просто любить ее также сильно, как она любила меня.
«Люблю. Люблю. Люблю».
Шептала мне во сне моя Марина…
- И я люблю... honey?.. – Я потянулся так далеко, насколько смог, пошарив рукой под одеялом в поисках Марины. С трудом открыл глаза и различил в сантиметрах от себя опустевшую подушку. Ну, вот. Не успел забрезжить рассвет, как моя любимая непоседа упорхнула с любовного ложа. Интересно знать, далеко ли? Не уехала же, не попрощавшись?
Перевернувшись на спину, уловил, что за окном зарождался рассвет – так что у нас с Мариной был впереди еще целый день. Значит, она где-то в квартире или…
С балкона легким дуновением утреннего осеннего ветерка колыхнулись занавески, намекая на отодвинутую стеклянную перегородку. Я заворочался в постели, сбросил с себя одеяло и наткнулся взглядом на боксеры, сиротливо лежащие на краю постели. В смущении потер шею, вспомнив, с каким нетерпением Марина стаскивала их своими маленькими ступнями с моих щиколоток…
Чудесная ночь, подаренная ею на годовщину наших отношений. И я был полон надежд на то, что впереди у нас не одна такая ночь и много поводов признаться в любви друг другу. Моя загадочная русская девчонка, исполняющая желания, идущие от чистого сердца. Она снова удивила, снова преподнесла такой подарок, призвав на помощь волшебницу-луну. На одну ночь, на один сон, приоткрыв мне свою душу, Марина показала всю силу своей любви. Мне даже совестно стало за то, что когда-то позволил себе усомниться в ее чувствах. Как я мог?
Она моя. И всегда была только моей. Даже до нашей встречи. Как я мог думать, что Марина заинтересуется парнями, признававшимися ей в своей любви? Ее сердце билось ради меня, ее душа была зеркальным отражением моей души, ближе, чем я, ей никто и никогда не станет.
Наша любовь больше, чем жизнь, это я мог теперь с полной уверенностью сказать. Как же иначе, если мы пронесли ее сквозь века, и так будет всегда. Я узнаю свою Марину, а она везде найдет меня, как бы надолго мы не разлучались.
Только вот в данный момент она почему-то оставила меня, упорхнув на балкон.
Усмехнувшись, я натянул боксеры и поднялся с постели, прихватив с собой на плечах одеяло, которое хранило тепло и запах Марины…
Она стояла спиной ко мне, облокотив на перила ладошки со сцепленными в замочек пальчиками, и неотрывно смотрела в сторону, противоположную зарождающемуся рассвету.
Я тихонько подошел и, укрыв ее одеялом по самые плечи, прижал к себе, уткнулся носом в теплое местечко под левой мочкой уха и прикрыл глаза, желая уловить остатки волшебного сна…
- Рано еще… Ты почему проснулся, милый? – Она повела головой в мою сторону.
- Я тебя в постели потерял. – Пробубнил спросонья, так и не открывая глаз. – Встречный вопрос, honey. Что заставило тебя проснуться в такую рань?
- Хотела успеть… застать луну, пока она не уступила место восходящему солнцу, – моя девушка повернулась в сторону рассвета, и я посмотрел туда, наблюдая за рождением нового дня. – Видишь, солнце уже приносит рассвет, а там, – она вывернула руку из-под одеяла и показала в сторону уходящей ночи. – Луна забирает с собой сумерки.
- Ее почти не видно за горизонтом. – Я окончательно проснулся, провожая глазами светлеющее облачко луны. – К чему такая спешка, милая? Следующей ночью луна снова взойдет на ночном небе, как было и всегда. – И снова спрятал свою Марину под одеялом, тем более, чувствовалось, что она разнежилась от моей заботы.
- Я… Мне именно сегодня утром нужно было… – Она облизнула губы, я всматривался в профиль милого сердцу лица. – Поблагодарить луну за подарок.
- Марин?.. – Меня пронзила внезапная догадка, что этот чудесный сон мы видели одновременно. Ну, конечно! А как же иначе! Все волшебные сны, подаренные луной, мы разделяли на двоих с Мариной. И потом, она – смущаясь, а я – ликуя, признавались в этом друг другу.
Я развернул свою любимую девушку лицом к себе и в ее глазах цвета утреннего лондонского тумана, прекрасных и лучистых, самых любимых глазах на свете увидел подтверждение своим мыслям. Марине приснился тот же сон, но не тот. Луна показала ей историю нашего романа, но от моего лица, а это означало, что все сказанное мной теперь обрело картинку. Ничего не укрылось от Марины, и самое главное она знала точно: она любима мной, настолько сильно любима, что хоть прокричи я об этом на весь мир, все равно было бы недостаточно. И все же я признался:
- Я люблю тебя, honey.
Она снова вывернула руки из-под одеяла и обняла меня за шею, склонив к себе. Я поплотнее запахнул его у нее за спиной и прижался лбом к разгоряченному лбу Марины. Нет, пора было возвращаться в постель, не хватало еще, чтобы она простудилась перед вылетом домой в Москву. А пока подхватил ее, одетую в свою футболку, и приподнял, с легкостью удерживая на весу, крепко обнимая за талию.